Нет, нет, отказывалась я верить в то, что он мог вот так сбежать. Этому должно быть какое-то другое объяснение. Не мог он меня здесь оставить одну. К тому же не просто оставить, а буквально бросить на растерзание.
Только не он, не Ромка. Он же любит меня. Пылинки сдувает, руки целует. Жилы вон с этой работой ради меня тянет, а мог бы как остальные парни пить, гулять, по девкам бегать. А он всю эту развесёлую жизнь сразу же забыл, как только мы сошлись. А какими щенячьими глазами он на меня смотрит! Какой он заботливый и ласковый! Да мы даже толком не ссорились никогда. Единственный раз, когда он позволил себе прикрикнуть на меня, — это вот сегодня ночью, в овраге. Но там он сам не свой был от ужаса.
Нет, не мог он так со мной поступить…
Я стала перебирать в уме места, куда он мог податься. И в общем-то наскребла вариантов совсем не много. Да, по сути, всего лишь несколько дружков с окрестных дворов, которых он называл корешами. Ну и его родстенники в деревне. Всё.
Сорока минут мне хватило, чтобы обойти Ромкиных приятелей. Правда, половину из них дома не застала. Но те, с кем удалось поговорить, его не видели. Припомнила, что слышала как-то, что местная «молодёжь» ошивается где-то на задворках трамвайного депо.
На удачу помчалась туда: вдруг мой дурак там в дружеском кругу горе заливает — вот это на него больше похоже.
За депо, в кустах, на старых ящиках и правда тусовались какие-то три личности сомнительного вида, больше похожие на бомжей. Вообще, было их там пятеро, но двое уже сладко спали прямо в траве, а оставшаяся троица хлебала мутную жижу из бутылки, занюхивая черствым хлебом.
Господи, как меня сюда занесло? Какая-то клоака под открытым небом. Зря только время потеряла…
— О, у нас гости, — расщерил беззубый рот один из забулдыг.
Я попятилась назад.
— Уже уходишь? Куда? Посиди с нами. Душевно…
Он потянул ко мне скрюченную руку, я в ужасе отпрянула.
— Не трогай её, — подал голос ещё один тип. — Это Чичина невеста.
Я вздрогнула. Боже, о такой славе я даже не мечтала.
— Чича, что ли, жениться собрался? — встрепенулся третий, самый молодой из них, в засаленной спецовке. — Вот жучара! И ничего не сказал! Я ж его как раз сегодня утром видел. Нёсся как ошпаренный.
Я остановилась, резко повернулась к нему, сразу забыв и страх, и брезгливость.
— Где ты его видел?
— Молчи, — пресёк его забулдыга. — Может, это он от неё дёру дал. Гляди, подставишь пацана.
Он затрясся от дребезжащего смеха и тут же закашлялся. Я порывисто наклонилась к их импровизированному столу, схватила бутылку и, отойдя на шаг в сторону, угрожающе вознесла руку:
— Говори, где ты видел Ромку? Или я ваше пойло сейчас вылью…
— Э-э-э! — испуганно подскочили все трое. — Ты чё? Спятила?
— Где ты его видел? Живо!
Паренек проморгался и, слегка заикаясь, зачастил:
— Так на этой… на сортировке.
— Где это?
— На вокзале. Мы там ночью вагоны разгружали, в сортировке. Стояли уже потом, утром, на перроне, курили с мужиками, ну и Чича там пробегал. На электричку опаздывал. Эй, флян-то отдай!
На деревянных ногах я выбрела на дорогу. Ромка уехал из города? Тайком, не сказав ни слова даже мне? На меня накатила дурнота. В груди стало больно и тесно. Я плелась как в тумане, не разбирая пути. Кажется, даже плакала вслух, пугала прохожих.
Весь сегодняшний ночной кошмар меня так не подкосил, как бегство Ромки. Я не слабоумная и давно не наивная девочка, чтобы не понимать, в какую беду нас втравил Ромка своей беспечной выходкой. И прекрасно знаю, на что могут пойти те люди, чтобы взять своё или наказать. И, конечно, мне страшно, до холодного пота и судорог страшно. Однако всё же худо-бедно я держалась, но именно предательство Ромки меня просто сломало и раздавило…
9
Я поехала на вокзал. В пригородной кассе купила билет на электричку до станции Горка — там жили Ромкины родители. Зачем? Сама не знаю. Вряд ли, конечно, он прятался у мамы с папой, но я просто не знала, куда ещё себя деть, куда податься…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Всю дорогу я находилась в каком-то странном оцепенении. Даже возникло ощущение, что всё происходит не со мной, что это всего лишь дурной сон, который скоро развеется.
Если бы…
Около шести вечера я вышла на станции и по тропинке, через луг, направилась к дому Ромкиных родителей. Такая тут стояла безмятежность — зелень кругом, запах травы, тишина. Ни шума, ни суеты, никого. Вдали на лугу паслись коровы, но и те как будто спали стоя. Однако на фоне этой пасторали ужас, терзавший меня внутри, казался ещё острее и зловещее.
Дом Ромкиных родителей находился в самом конце улицы. Высокие деревянные ворота надёжно прятали двор от чужих глаз. Там вполне можно было укрыться. Только что-то мне подсказывало, что Ромки там нет.
Я и постучать не успела, только подошла поближе, как их пёс залился лаем. И почти сразу из ограды показалась косматая голова младшего Ромкиного брата. А следом вышла и его мать.
Меня они встретили радушно, хоть и явно удивились моему появлению. Сразу завели в дом, хлопотать начали, даже в объятьях немного потискали. Ну да, невеста же…
А потом Ромкина мать меня окончательно убила новостью:
— Так Рома же уехал. Ну куда вы там решили…
— Мы решили? — не поняла я.
— Ну да.
— А что мы решили?
— Ну как? Что ему лучше поработать месяца два-три на вахте. Сразу получить хорошие деньги, чтобы вы поженились к осени. Так он сказал. Говорит, вы давно это обсуждали, а вот сейчас решили, что пора.
Я сидела в полной прострации, не понимая одного: как я могла настолько не знать человека, с которым прожила бок о бок почти год? Неужели я до такой степени ненаблюдательна и глупа? Ну невозможно же так долго притворяться хорошим любящим парнем…
— Ну вот, — продолжала его мать, накладывая мне в тарелку дымящуюся картошку, — он к нам сюда заезжал, где-то около полудня. Собрал свои какие-то вещи, взял у нас денег на первое время, ну чтоб доехать, обжиться. Сказал, что он за квартиру вчера заплатил у вас там наперёд за три месяца. Чтобы тебе было где жить. Хотя зачем вам та квартира? — вздохнула с лёгким укором Ромкина мать. — Такие деньжищи платите не понять за что. Жили бы в своём доме…
Дальше я её уже не слушала. Нет, я определённо идиотка. Я всегда считала Ромку простым, хорошим и бесхитростным, даже глуповатым парнем, которого любой нагреет. Этакое повзрослевшее дитя. А он вон каким продуманным, оказывается, может быть. Даже родителей надул — заплатил он наперёд, как же!
И с вахтой как ловко придумал. В другой раз я бы даже поаплодировала его находчивости. Только вот сейчас мне хотелось лечь, уснуть и больше никогда не просыпаться, чтобы только не знать, какими подлыми могут быть близкие люди…
10
Ночевать я осталась у Ромкиных родителей, но на другой день первой же электричкой вернулась в город. Даже думать не хотела о том, что меня там ждёт и как я буду из всего этого выкручиваться. Решила: явятся они, те двое, — скажу им всё как есть. Пусть сами его ищут. Выгораживать Ромку я уж точно не стану. Теперь — нет. Он меня предал. Причём самым низким, бездушным и подлым образом.
Жить дальше в нашей съемной квартире, разумеется, я тоже не собиралась. После всего мне оставалось только собрать свои вещи и уйти отсюда навсегда, начать новую жизнь и постараться всё забыть.
Всё своё нажитое я упаковала в две коробки и баул, Ромкины вещи — не тронула. Пока собиралась, нашла валентинку, плюшевого кролика и кружку с сердечком и надписью Марина — его подарки. Всплакнула, как сентиментальная дура. Но брать ничего не стала.
Осталось придумать, куда податься с этими коробками. Собственно, квартира у нас была оплачена до конца июня. Это я здесь находиться не могу, а вещам-то что? Поколебавшись, решила, пусть хранятся тут, пока не найду для них и для себя новое пристанище.
