Саламура заплакал. Что будет с несчастной Байей? Неужели он не сможет помочь ей, неужели они не будут вместе наблюдать восход солнца?
— Не плачь, ягодка, не плачь. Я не дам тебя в обиду, — ухмыльнулся хромой акробат.
Дрессировка
Але-Гоп держал Саламуру взаперти, даже к окну не разрешал ему подходить. Словом, не жизнь, а каторга.
Хромой акробат протянул от одной стены к другой верёвку и стал учить пастушка ходить по ней. На первых порах Саламуре было очень трудно. Занимался он неохотно, да и страшно уставал. А ночью так болели мышцы, хоть плачь.
Но вскоре Саламура понял, что только тогда он сможет избавиться от Але-Гопа, когда научится бегать по верёвке.
Через неделю лысый учитель не мог нахвалиться.
— Молодчина, ты уже настоящий канатоходец! — говорил он. — До циркача пока далеко, но вот научимся делать сальто…Ты знаешь, что такое сальто? Это — кувыркание. Ты должен подпрыгнуть, перевернуться в воздухе и опуститься на верёвку.
Але-Гоп упрямо заставлял мальчика делать сальто. По восемь часов в день тренировал хромой акробат своего ученика. Начали с пружинистой тахты. Она хорошо подбрасывала Саламуру, а ели он падал, то не было больно.
— Але-гоп! — кричал лысый акробат, и Саламура делал сальто.
С тахты перешли на пол. Учитель провёл линию мелом и сказал:
— Постарайся, мой мальчик, после прыжка становиться на эту линию. Запомни: главное — точность. Начнём. Але-гоп!
Саламура напряг мышцы, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и…упал на пол.
— Не получилось, ягодка, но ничего, попробуем ещё раз.
Саламура с трудом поднялся — очень болела спина.
— Сил нет, господин Але-Гоп, — сказал он.
— Выходит, ты отказываешься от ужина?
Пастушку так хотелось есть, что он согласился повторить трюк. На это раз он опустился точно на линию.
— Вот это дело! — улыбнулся Але-Гоп. — Ещё разок, и отдохнем.
А дни ползли медленнее черепахи.
Саламура уже прыгал на верёвке. Прыгал и играл на свирели. Но лысый всё повторял:
— Ещё разок, ягодка, ещё разок. Главное — не ударить лицом в грязь. восемь часов в день, и так уставал, что не в силах был думать о чём-нибудь другом. По утрам он злился на себя — забыл о Байе, предал её, — но начинались занятия, и мальчику было не до чего.
— Теперь мы будем делать двойное сальто, — сказал как-то Але-Гоп.
— Как это двойное? — удивлялся Саламура.
— А очень просто. Надо два раза перевернуться в воздухе.
— Не понимаю, господин Але-Гоп.
— Поймёшь, когда ляжешь спать голодный, — ухмыльнулся хромой акробат. — Слушай внимательно: когда один раз переворачиваешься в воздухе, это называется простое сальто — его у нас делает любой, — а перевернёшься два раза, будет двойное сальто. Это тоже не фокус.
— Но как перевернуться в воздухе два раза?
— Легче лёгкого. Ты скоро убедишься, что и двойное, и тройное сальто делать не сложно. Наша цель — сделать четыре сальто. Такого даже канатный город не видел. Ты будешь первым.
Бегун находит Саламуру
На улицах канатного города появились огромные афиши:
ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!
ИСТИННОЕ ЧУДО! ИГРАЮЩИЙ НА СВИРЕЛИ АКРОБАТ
ЧЕТВЕРНОЕ САЛЬТО
Мы не избалованы чудесами, и если вы желаете увидеть чудо,
можете сделать это всего за 20 копеек! Не забудьте захватить деньги!
Начало в 7 часов вечера
МАЛЬЧИКА ТРЕНИРОВАЛ
ИЗВЕСТНЫЙ АКРОБАТ АЛЕ-ГОП
Афишу составил сам хромой акробат Але-Гоп. Он читал её и перечитывал раз двадцать. Сперва про себя, потом вполголоса, потом громко и уже под конец даже нараспев.
— Симфония, а не афиша, — говорил он Саламуре. — Вышло именно то, что мне хотелось. Эх, возьмись я вовремя за ум, из меня бы, может, получился писатель.
Первым афишу прочитал Бегун. Почтальоны ведь ранним утром выходят из дому. А хромой акробат расклеил афиши ещё ночью, чтобы люди ещё до начала работы узнали об аттракционе, тогда они смогут к семи часам освободиться от всех дел и попасть в парк Райских кущ на представление.
Почтальон внимательно прочитал афишу и сразу догадался, что играющий на свирели акробат — это Саламура.
— Вот, оказывается, в чьи руки попал мой бедный дружок! — сказал Бегун и раскрыл сумку: «Нет ли письма Але-Гопу? Был бы хороший повод зайти к нему, а там, может, и с Саламурой увижусь».
В сумке, на счастье, оказалось письмо лысому акробату. Бегун от радости даже подпрыгнул и чуть не поплатился за это жизнью. Только благодаря ловкости и сноровке почтальон не грохнулся с каната на землю.
Бегун поправил съехавшую на затылок фуражку, осторожно спустился к дому Але-Гопа и постучался в дверь шестого этажа.
— Кто там? — спросил его чей-то голое.
— Мне господина Але-Гопа.
— Его нет дома.
— А ты кто?
— Я Саламура.
— Здравствуй, дружок! Это я, Бегун! Как поживаешь! Ищу тебя по всему городу, а ты вот где скрываешься.
— Здравствуй, Бегун!
— Отвори дверь, Саламура.
— Не могу. Она заперта на ключ.
— А куда ушёл Але-Гоп?
— Не знаю.
— Придёт скоро?
— И этого не знаю. Умоляю тебя, Бегун, помоги мне.
Почтальон навалился на дверь, но она не поддалась. Тогда он принялся барабанить ногами.
— Проклятая, — сердился мальчик, — её и силач не откроет… Саламура, а может, ты из окна выпрыгнешь?
— Ставни закрыты наглухо.
«Как же быть?» — задумался Бегун. Потом спросил:
— Это правда, что ты делаешь четыре сальто?
— Правда. Да что толку?
— Если так, то ты, значит, прекрасно ходишь по канату, и мы легко устроим твой побег. Але-Гоп хромой, он не догонит тебя. Не падай духом, Саламура. Вечером я приду на твое представление, увидимся. А сейчас мне надо разнести письма. До свидания, друг.
— До свидания, Бегун.
Почтальон опустил письмо в ящик на двери и бегом поднялся по верёвочной лестнице. На третьем этаже он столкнулся с Але-Гопом. Хромой акробат спускался, напевая что-то себе под нос. Бегун хотел пропустить Але-Гопа, но тот вспомнил, что Саламура знаком с ним, и остановил мальчика.
— Чего ты здесь околачиваешься?
— Письмо вам принёс, господин.
— Где оно?
— Опустил в ящик.
— И что?
— Ничего.
— Ты стучался в дверь?
— Стучался, господин Але-Гоп.
— Кто-нибудь ответил?
— Вас не было, кто же мог ответить.
У Але-Гопа словно камень с души свалился.
— Значит, письмо в ящике… ага… ну, ступай!
Хромой акробат боялся, что люди узнают правду о Саламуре и помогут мальчишке бежать. Поэтому так подробно и придирчиво расспрашивал почтальона. А когда поверил, что Бегун ни о чём не догадывается, снова повеселел.
— Надеюсь, ты вечером придёшь? — остановил он почтальона, уже готового бежать дальше.
— Непременно приду, господин Але-Гоп.
— Не забудь прихватить с собой деньги.
— Если хотите, заранее заплачу.
— Давай! — Але-Гоп протянул руку. Бегун порылся в карманах, наскрёб двадцать копеек и отдал их Але-Гопу.
Письмо старого боксера
Але-Гоп достал из ящика письмо и тут же прочитал его.
«Дорогой друг Але-Гоп!
Получил твоё письмо, оно меня очень обрадовало. В нём так много интересного, что мне сразу же захотелось ответить. Прекрасно понимаю, мой дорогой друг, у тебя было всё: слава, аплодисменты, почести, да и деньгам не знал счёту. И вдруг всё рухнуло: ты хотел сделать четверное сальто, сорвался и сломал себе ногу. А хромой акробат то же, что однорукий боксёр. Не так ли, друг мой?!
Но счастье снова улыбнулось тебе. Ты нашёл мальчугана, который вернёт всеми забытому акробату прежнюю славу. Имя твоё вновь будет красоваться на афишах. Это ли не радость!
И я готов служить тебе, мой старый друг. Кое-что ещё в моих силах, дорогой Але-Гоп! Не подумай, что Бей-Нежалей постарел и уже не сможет тебе пригодиться!
Ты поступил правильно, прислав мне текст афиши. Завтра же раздобуду большие листы бумаги, собственноручно напишу ещё много-много афиш и обклею ими все стены города. А в интересах дела кое-что добавлю и от себя, чтобы афиши стали ещё завлекательней. Уж кто-кто, а я отлично знаю нравы местных жителей.
Неужели и вправду этот мальчуган делает четверное сальто? Невообразимо! Трудно поверить! Хвала тебе, несравненный Але-Гоп!
Словом, приезжай к нам со своим мальчуганом. В остальном положись на меня.
Целую. Обнимаю по-братски.
Твой вернейший и преданнейший друг Бей-Нежалей.
О жилье не беспокойся — устроитесь у меня».
Але-Гоп сиял от удовольствия. Он ещё раз прочитал письмо друга, аккуратно сложил его и спрятал в карман. Потом открыл дверь.
