колхозном рынке», в народе его называли Сенной, по неофициальному названию площади. Это что же, Рафаил, как и обещал, отправил меня в этот самый день?
Банка, похоже, какое-то время стояла в воде, закопанной в прибрежный песочек, так как пиво было ещё относительно прохладным. Я сделал глоток… Уф, класс! И, даже не успев сообразить, что товарищам уже ничего не останется, нагло опорожнил банку.
— Пардон, братцы, не удержался, — изобразил я кота из «Шрека» — некогда любимого мультика внуков.
Парни заулыбались, а Димка похлопал меня по плечу:
— Да у нас же ещё вон банка в воде стоит. Ты же сам её ставил… Сейчас принесу.
Он метнулся к воде, а Олег сунул мне промасленный газетный свёрток:
— Чехонь будешь?
Из свёртка на меня соблазнительно пахнуло вяленой рыбой, я почувствовал, как рот моментально наполнился слюной. Вскоре я уже чистил рыбёшку, отрывая от хребта сочные, жирные кусочки солоноватого мяса, буквально таявшие во рту. А рядом стояла полная банка тёмно-янтарного саратовского пива, из которой мы отпивали по очереди — рыбу парни тоже не оставили без внимания.
Потянувшись к очередной рыбёшке, я зацепился взглядом за название газеты. Это была «Заря молодёжи» — орган Саратовского обкома ВЛКСМ. Дата стояла 16 июня 1976 года, среда.
— Свежая? — спросил я Марка, который обстоятельно разделывал чехонь.
— Кто? Рыба?
— Я про газету.
— А-а… Вчерашняя вроде… А что?
— Да нет, так просто.
Значит, сегодня 17-е июня, четверг. Ну да, последний экзамен, если память не изменяет, мы должны были сдать вчера, а завтра получить на руки дипломы и распределения на интернатуру и ординатуру.
Между тем Димка уже приник к новой банке, а потом она пошла по кругу. В это время мы как-то не переживали по поводу того, что можно чем-то заразиться, употребляя напитки из одной стеклопосуды. Вон и продавщицы кваса наливают в одни и те же стаканы и кружки, ополоснув их в фонтанчике, да и в автоматах с газированной водой та же ситуация, и никому в голову не приходило заморачиваться из-за такой ерунды.
Димка достал пачку сигарет «Плиска», на упаковке которой красовался всадник с копьём, щелчком выбил одну сигарету, и вскоре уже делал первую затяжку. Его примеру тут же последовал Олег, он курил тоже болгарские, только «Дерби». Мы с Марком, точно помню, курить за время учёбы так и не пристрастились, хотя я честно пробовал ещё в подростковом возрасте — не зашло.
Запивая пивом чехонь, я глядел на раскинувшуюся перед мной гладь Волги с парившими над ней чайками и с одиноким парусом какой-то небольшой яхты, слушал на радостный гомон малышни, под присмотром взрослых копавшейся в прибрежном песке с ведёрками и лопатками… Хорошо! От шума в ушах и лёгкого головокружения не осталось и следа. Я чувствовал себя полным сил, готовым буквально горы свернуть, так, как не чувствовал себя уже лет тридцать. Если даже это сон, включая чистилище — то сон положительный во всех отношениях. А может, я всё-таки умер, и теперь это мой личный рай? Ну или что там после смерти бывает…
А теперь вот очнулся хрен знает где… Хотя почему хрен знает — очень даже понятно, где. Пляж «Городские пески» располагался на острове, рядом с возведённым несколько лет назад мостом через Волгу. Мост соединял Саратов и Энгельс, на остров с него можно было спуститься по лестнице, прямо к пляжу. Островок быстро стал популярным местом отдыха у саратовцев и жителей Энгельса, да и десятилетия спустя здесь летом будут собираться толпы отдыхающих. Наведывался я в Саратов впоследствии неоднократно, и на пляж этот как-то заглядывал. Жаль, загадят его со временем, но пока песочек был относительно чистым, если не считать мелкого мусора и обрывков газет — никаких пластиковых бутылок тут не имелось и в помине[1]. Да и в остальном тут за чистотой следили, хотя «беспризорный» фантик от конфеты «Гулливер» всё-таки попался мне на глаза.
Пляж выглядел весьма натурально, как и песок, на котором я сидел. Снова вспомнилось место, куда я попал перед тем, как оказаться здесь. На самом деле это было или всего лишь посмертные видения? Если последнее, то очень уж реалистично получилось. А то, что я сейчас наблюдаю? Это тоже видения? Если даже так, то и хрен с ним, буду воспринимать как реальность.
— Ну как, смотрю, полегчало? — спросил Петровский.
— Ох, и впрямь полегчало, — не сумел сдержать я улыбки. — Я даже, пожалуй, искупался бы, а то вон после прохладного пивка пот малость прошиб.
— Ты что, тебе сейчас нужен покой…
— Покой нам только снится, — беспечно отмахнулся я.
Я встал и решительно направился в сторону берега. И чем ближе к кромке воды, тем больше ускорял шаг, а в итоге с разбегу влетел в набегавшую волну и поплыл, делая мощные гребки, аккурат в сторону моста, соединявшего Саратов и Энгельс. Плавать я умел и любил, на разных соревнованиях за институт брал призовые места, да и впоследствии летом едва ли не каждые выходные старался проводить у воды, а в остальное время года ходил в бассейн. Сейчас же молодое тело было просто переполнено силой и энергией, так что я уверенно проплыл кролем метров двести, прежде чем остановиться и оглянуться назад. Димка и Олег плыли за мной на небольшом отдалении, причём Петровский уходил в отрыв. А Марк Беленький остался на берегу, стоял у кучки наших вещей под грибком, глядя в нашу сторону, зачем-то прикрыв глаза козырьком ладони, хотя и находился в тени.
Я лёг на спину, лениво покачиваясь на волнах, и закрыл глаза. Кайф! Так здорово я себя не чувствовал целую вечность. Если это сон, то пусть он никогда не кончается. Или хотя бы продлится подольше.
— Ну ты и рванул! Похоже, Сеня, ты у нас в полном порядке.
Парни наконец доплыли до меня, первым, судя по голосу, Димка. Я открыл глаза, повернул голову, стараясь чтобы вода не залилась в ухо. Олег отстал от Петровского не сильно.
— Не похоже на тепловой удар, — продолжал между
