Я в него всю обойму выпустил, а что толку в призрака-то? Он подошел к напарнику и стал говорить с ним. Не знаю, о чем говорили, да только в уме напарник мой после этого повредился. Представляете, как домой вернулись, в церковь пошел!
-А что, где-то еще церкви есть? - Изумился Игорь.
-Есть где-то. Законом не запрещено, а по-моему, так зря. Пустая трата времени. Чем они там на жизнь зарабатывают, про то лишь ихний бог ведает, живут в нищете.
-Не верите, значит, в Бога-то?
Петро ухмыльнулся.
-Меня в школе учили, что Бога нет. Не вижу причин сомневаться... да и зачем? Бог раньше нужен был, чтобы люди закон соблюдали. Теперь этим вирус занимается. Так сказать, закон у нас в крови. Слава богу, без Бога обходимся. Так я это к чему: обычных призраков не бойтесь, они так, пустышки. А вот если увидите ТАКОГО... Лучше постарайтесь на глаза ему не попадаться. Я от других сталкеров и не такое еще слышал... А теперь скажите мне, красные бумажки видели?
Лена вздрогнула.
-Откуда ты знаешь?
Петро снисходительно ухмыльнулся:
-Эх, Лена. Я полжизни на Болоте, дома этих бумажек кипа лежит. Сам когда-то коллекционировал.
-Что за бумажки? - Невежливо перебил его Женька.
Лена достала из кармана листок размером с четверть тетрадного, глянцевый и линованный, судя по всему, вырванный из блокнота. Листок был темно-красный, неровным почерком на нем было написано:
"Есть игра: осторожно войти, чтоб вниманье людей усыпить"
Последнее слово заканчивалась резким штрихом, словно автора кто-то толкнул.
-Лена, кто это написал? - Осторожно поинтересовался я.
-Не знаю. Нашла в полуразваленной квартире.
-И никто не знает, - Продолжил Петро. - Взламываешь дверь, заходишь в квартиру, хлам, пыли куча, дерьмо крысиное, а на столе эта бумажка лежит, словно только что выдрали из блокнота. И какая-то херня бессмысленная написана.
-Это не херня, - Подал голос начитанный Игорь. - Это Александр Блок.
-Вот я и говорю, херня. Иногда отрывки из стихов, иногда просто фраза. Один раз даже нашел листок, там цитата из фильма "Убийца миров" была - фильм только вышел, а квартира-то лет двадцать запечатана, во как! Я этот листочек потом за полтыщщи кредитов продал, был там коллекционер один, все смысл в этих листочках искал.
-А он есть, смысл-то?
-По моему, так этими листочками даже не подтереться.
Ребята прыснули. Отсмеявшись, Женька спросил:
-А какой на Болоте зверь самый опасный? Медведь?
Вероятно, ему хотелось выпендриться: медведи водились на их участке болота, поэтому северным и выдавали пистолеты-пулеметы. Мы тоже как-то видели медведя; мерзкая черно-бурая туша на четырех коротких лапах, слюнявая зубастая пасть, вечно открытая, по меткому выражению Игоря, "аж до жопы". Ничего общего с теми медведями, что я однажды видел в зоопарке.
-Самый опасный зверь, Женя, это человек без вируса.
-А серьезно, дядька Петро?
-А я серьезен. Ну, хотя есть тут один зверь. Все его боимся. Называется Зверь.
-Зверь - называется зверь?
-Ты разницу понимаешь? Я говорю, не зверь, а Зверь. Как-то заступил Вовка (вы его не знаете, он уж два года как помер) на дежурство. Слышу, стрельба. Вызываю по рации, а он орет: "Петро! Хватай Дуру, беги сюда!" Дура - это мы так плазменную пушку называли, между собой. Я, значит, Дуру хватаю, бегу - а она тяжелая, зараза, прибегаю, смотрю - танк. Вот ей-богу, словно танк на меня прет! Вовка лупит по нему из пулемета, а Зверю хоть бы хны. Подошел, ограду сломал и прет как по линейке на меня, не сворачивает. Я Дуру с плеча снял, поставил на малый, как жахнул по нему.
Эта Дура, она на малом стены пробивает, а этой твари хоть бы хны! Только панцирь задымился. Поставил на максимум, жахнул. Сам чуть не ослеп и не оглох, а Зверь - живой. Правда, не понравилось ему. Пошел, проломал ограду с другой стороны и ушел, никого не тронул. Потом еще раз его видели, но он тогда приближаться не стал. Вы, конечно, вряд ли встретитесь с ним, но если что... я вас предупредил. Советую очень сильно бояться его.
-Я тут про танк вспомнил... Так есть один на Болоте, в северном секторе. Сам я не видел, люди рассказывали. Первое время-то после катастрофы летать нельзя было, воздух электричеством был насыщен...
-Полями, - поправил его Игорь.
-...Поэтому передвигаться по земле приходилось. Вот и построили "Автономный самодвижущийся жилой комплекс". Вроде как дом пятиэтажный на широких гусеницах, ученых он по Болоту возил. Их всего два построили, один-то потом демонтировали, а второй все еще ездит по Болоту. Уж лет пятнадцать как ездит...
-Как это? - Спросил я. Запахло жутковатой тайной.
-Да вот так. Случилась там авария, реактор дал выброс, люди-то разом и преставились, все как один. А машиной компьютер управлял; а компьютером - главный инженер, больше никого тот не слушался. Вот и ездит по Болоту до сих пор. Стоит на месте месяц, два, потом что-то не понравится ему, сорвется на пару сотен километров. Ему что, у него реактор ядерный.
Пытались завладеть им, да он не дался. А что с ним сделаешь, такой гроб на колесиках. Плюс пушки у него на борту, стрельнет - мало не покажется. Вот и решили, пусть катается, пока сам не рассыплется. Увидите его - бегите прочь. Говорят, где он ездит, там люди пропадают.
Глава 3
Из Лагеря мы вышли рано утром, когда солнце еще не показалось, но уже ощутимо светлело. Ранним утром даже Болото было красиво, воздух был холоден и свеж. Едва мы миновали утонувший дом, нам повезло: Остроглазая Саша заметила мелькнувшие в сухой траве янтарные крылья. Побросав рюкзаки, мы бросились ловить проворных насекомых. Болотная саранча была размером с мужскую ладонь, съедобна и даже весьма вкусна: в ее брюшке накапливался сахарный сироп, и если ее немного подсушить над горячими углями, саранча была похожа на домашнее печенье, в которое переложили сахара.
Нам удалось поймать около двадцати штук. Маленькая удача подняла настроение, ребята оживились и начали болтать и перебрасываться шутками, не забывая, впрочем, поглядывать по сторонам. Похоже, весна приближалась семимильными шагами: туман уже не так застилал небо, иногда в просвет виднелось пронзительно-синее небо, и даже вечно желтый травяной покров приобрел слабый зеленоватый оттенок.
Арбалеты мы доверили Мишке и Игорю. Игорь был не особенно меткий стрелок, но наловчился быстрее всех перезаряжать его. Мишка время от времени вскидывал арбалет к плечу и вслух восхищался им, Толик любезничал с Сашей (явно что-то у них намечалось), а мы с Игорем продолжили начатый в Лагере спор.
На туманном горизонте выросли развалины города Чернореченска, болотная тропа сменилась растрескавшимся асфальтом. До катастрофы была такая мода - каждый клочок земли закатывать в асфальт. Город мы миновали, почти не задерживаясь, разве что по старой привычке постояли на древнем мосту через реку, наблюдая за прекрасными и смертельно опасными речными жителями. Выйдя из города, мы решили устроить привал.
Прошло три часа с того времени, как мы вышли из Лагеря. Солнце еще не поднялось высоко, но утренняя зябкость уже проходила. Мы с Толиком наломали сухих веток ивы, и Саша, поворчав (что, дров нормальных в мире не осталось?) повесила над огнем котелок с водой.
Потом мы пили обжигающий, крепкий до черноты чай и хрустели поджаренной саранчой.
-Пожалуй, не так уж и плохо здесь, если б домой хоть раз в месяц отпускали.. - произнес Игорь.
-Ага... - ответила Саша. - Мать наверное с ума там сходит. Ей хоть сказали, где я?
Послышался странный глухой звук, все вздрогнули. Это смеялся Толик; никогда прежде я не слышал от него такого смеха.
-Да, родителей извещают. Но ты не волнуйся, Саша, твоя мама с ума не сходит. Я думаю, она тебя забыла.
Ребята молчали, недоуменно косясь на Толика. Подобной грубости от него не ждали.
-Что смотрите? Хоть одному в нашем Лагере родители написали? Даже Женьке отец не писал, а ведь он помощник мэра, по-любому мог бы! А хотите знать, в чем причина? Не надо думать о своих родителях плохо, думаю, они вас любили. Причина в том, что они - нормальные, и то, что законно, боли у них не вызывает.
Толик поднялся и вскинул рюкзак на плечо.
-Пошли, что ли...
Саша тоже подняла рюкзак и, подумав, уверенно сказала:
-Моя мама меня не забыла.
Дальнейший путь проходил в насупленном молчании, пока Саша не заметила волчат.
Не знаю, кому пришло в голову назвать этих созданий волчатами, скорее они походили на помесь мыши с крокодилом, но название прижилось. Это были самые безобидные твари Болота.
Один из волчат подбежал к нам на своих кривых ножках, задрал голову и, приоткрыв беззубый рот, уставился на меня, выпучив щенячьи глазки, в невероятном изумлении. Я протянул ему руку. Волчонок обнюхал ее и, убедившись, что я не плод его воображения, поковылял к своим сородичам. Мы остановились, чтобы понаблюдать за волчатами.
