– Леша, сходи, купи чего-нибудь, – распорядился полковник, кутаясь в накинутый на плечи камуфляжный бушлат: несмотря на то что в «УАЗе» было жарко натоплено, его сильно знобило: бессонная ночь наложилась на простуду и старые раны.
Водитель выпрыгнул из автобуса, ушел в магазин. Только после этого из черной «Волги», стоявшей у противоположного угла здания, вышел Координатор. От военного в нем остались только выправка да офицерский голос. Меся дорогими ботинками грязь, он дошел до «таблетки». С легкой брезгливостью дернул тугую ручку и открыл заскрипевшую дверь пассажирского отсека автобуса. Залез и сел на скамейку, подобрав длинные полы черного плаща и поддернув брюки с острыми стрелками.
Они поздоровались, и Координатор нетерпеливо спросил:
– Что у тебя?
– Точной информацией не обладаю. Могу только предполагать, что их подтолкнула на побег Калининградская операция.
– Фактор случайности, – поморщился Координатор, глядя в окно. – Кто мог знать, что автобус перекроет цель?
– В автобусе дети были…
– Не дави на мозоль, Степа. Они не салобоны, знали, где служат. Кто инициатор побега?
– Думаю, Ремезов. Последние дни он выглядел хмурым…
– А ты куда смотрел?
– Валя! Знал бы прикуп…
– А должен был знать, Степа. Если они куда-нибудь придут… Если они что-нибудь расскажут… Тебя привлекут к самой суровой ответственности. Ты понимаешь, о чем я?
– Ладно, не первый год замужем.
– Как бы не в последний. Найди их, Степа, иначе я ничего не смогу для тебя сделать. Какая помощь нужна?
– Горючка для вертушек.
– Я дам команду. Пока все? Держи меня в курсе. Удачи!
Выйдя из автобуса, Координатор придержал дверь:
– Да, как там Лена?
– Все нормально.
– Генка поступил? Ну, бывай!
* * *
Как ни поторапливал Лютый, а все равно на месте задержания оружейников провозились до темноты. В том числе из-за Паши, который слишком долго писал свой первый в жизни протокол осмотра. Помогавший ему Лютый оглянулся, отыскивая водилу «пятерки». Тормознул проходившего мимо Топоркова:
– Слушай, а где хозяин машины?
– Так увезли уже.
– Нормально! А кто мне в протоколе крестик поставит?
– Он тебе в отделе распишется. – Топорков продемонстрировал опечатанный бумажными лентами брезентовый сверток с гранатометами: – Во, упаковал, как заказную бандероль.
– Да не тряси ты, бисова душа, они же шмальнут.
– Гранатометы просто так не стреляют, их взводить надо.
– Ну тебе виднее. Я на флоте конюхом служил. – Лютый протянул Топоркову ключи от «пятерки». – Ладно, ты гони их тачку, а я с Пашкой поеду. Молчун, кстати, где, уже смылся?
– Да, погнал джип отдавать. И баксы.
– Моргнуть не успеешь, как вы все разбегаетесь. Ну шо за народ?
Услышав шум останавливающейся машины, Лютый и Топорков обернулись. Оказалось, приехал Арнаутов-старший.
– Все, я поскакал, – Топорков удобнее перехватил сверток. – Дровосека ведь Громов вызывал, наверняка пистон вставил. А он теперь нам… Не хочу в этом участвовать. Все, давай, в отделе увидимся.
– Давай…
Ловко разминувшись с Арнаутовым, Топорков смылся.
– Здоровеньки булы, Николай Иванович! – приветствовал Арнаутова Лютый.
Вместо ответа начальник отдела объявил:
– Проверка из Москвы едет. Воскресенье, блин… Что тут у вас?
– Да вот, закруглились. На базу собираемся.
– А это что? – Арнаутов указал на разбитый багажник служебной «шестерки».
– Это? Да они что-то почувствовали, Николай Иванович, и смыться решили. У нас другого выхода не было…
– Что почувствовали?
– Да понимаете…
– Я засветился, – Паша выступил из темноты за спиной Лютого. – Часы забыл снять наградные.
Железный Дровосек скривился, как от зубной боли:
– А чего фуражку не надел? Или, лучше, всю форму?
– Ну ошибся я, виноват! Что мне теперь, застрелиться?
– Ты голос мне не показывай. Быстро обратно в отряд пойдешь, двери лбом вышибать.
– Да и пойду!
– Хватит, Паша. – Лютый встал между отцом и сыном. – Иваныч, проехали. С кем не бывает? Это я недоглядел.
– Он головой думать должен, а не только есть.
– Да научим его, все будет путем!
Через плечо Лютого Железный Дровосек посмотрел в лицо Паше, еще раз дернул щекой и отвернулся, массируя область сердца:
– Ладно, дорабатывайте, а я домой. Нехорошо мне что-то…
Направившись к своей «Волге», Арнаутов на полдороге остановился и достал сотовый телефон. Долго смотрел на него, потом вздохнул и набрал домашний номер Кожуриной.
– Да, я слушаю, – ответила она после первого же гудка. Кроме ее голоса был слышен звук включенного телевизора: шел какой-то концерт, Верка Сердючка пела: «А я не знаю почему, но ты мне нравишься…»
– Привет, это я.
Звук телевизора плавно угас. Было слышно, как Татьяна положила «лентяйку». Только после этого сухо ответила:
– Здравствуй.
– Не хочешь в гости позвать?
– Зачем?
– Давно не виделись.
– И что?
– Я соскучился…
– Прикажешь мне теперь от радости зайчиком прыгать? Извини, мне завтра рано вставать. – Татьяна положила трубку.
Арнаутов посмотрел на погасший дисплей мобильника. Звонить больше некому. Домой ехать не хочется. В отдел, что ли, отправиться? Там он опять полается с Пашкой, а ребятам, которые честно отработали в выходной день и теперь надеются немного расслабиться, распив пару бутылок под нехитрую закусь и разговоры на рабочие темы, будет только мешать.
Сильно хлопнув дверью, Железный Дровосек сел в машину и сказал в ответ на вопросительный взгляд водителя:
– Домой. Только тормозни у магазина какого-нибудь…
3
– И последняя приятная новость, – сказал Шилов, заканчивая утреннее совещание. – К нам едет ревизор.
– Сколько можно? – Джексон стукнул кулаком по столу. – Только в прошлом месяце проверяли. И тоже из Министерства.
– В позапрошлом, Женя, в позапрошлом. А что ты хочешь? Мы ведь криминальная столица. И хватит дискуссий по этому поводу. Лучше лишний раз посмотрите, чтобы с бумагами было нормально. К тебе, Женя, это относится в первую очередь.
– Чего я-то? Как что, так сразу я!
– Все, хватит болтовни, мы не в парламенте. Начинаем работать.
Все вышли из кабинета. Остался только Стас, сидевший за своим столом. После вчерашнего пикника вид у него был немного помятый. Потирая щетинистый подбородок, он спросил:
– Кто возглавляет проверку, известно?
– Известно. Некто генерал Бажанов.
– Что это за хрен с горы?
– Новый зам управления. Перевелся из Минобороны.
– Слава богу, что не из Минздрава.
– Неизвестно, что хуже. По слухам, основное внимание Бажанов уделяет тому, чтобы дела были правильно сшиты и чтобы даже по столетней давности «глухарям» имелись свежие справки о мероприятиях.
Скрябин презрительно фыркнул и, продолжая тереть подбородок, посмотрел на чайник, стоявший на маленьком приставном столике у стены рядом с Шиловым. Усмехнувшись, Роман дотянулся до чайника и нажал кнопку. Почти сразу зашумела вода.
– На две чашки не хватит… Помнишь, о чем мы вчера говорили?
– Помню. А что?
– Про Нижний Тагил не забыл?
– Про Петруху? Нет, конечно. – Скрябин посмотрел на фотографию Соловьева, висящую в траурной рамке на стене около двери. – Я уже даже в справочную позвонил, есть вечерний рейс через Екатеринбург. Если успею командировку оформить, сегодня и улечу.
– Я видел Громова перед «сходкой», сказал ему. Бери у Кожуриной поручение, а он с канцелярией и с бухгалтерией договорится, чтобы они тебе все приготовили еще до обеда.
Стас покачал головой:
– Где мы живем? Начальник управления розыска нижайше просит канцелярию и кассиршу, чтобы они…
Щелкнул, выключившись, чайник. Шилов перебил Скрябина:
– Пей кофе и дуй в прокуратуру. И не забудь вечером ключ от сейфа оставить, мало ли, этот Бажанов захочет твои дела посмотреть.
Через десять минут Стас уехал. Шилов принес воды, вскипятил, заварил кофе себе. Не успел сделать глоток, как в дверь, коротко постучав, заглянул незнакомый мужчина лет сорока. Среднего роста, темноволосый, усатый, в кожаном плаще.
– Можно?
– Да, заходите, конечно.
Мужчина обвел взглядом кабинет, чуть задержавшись на фотографии Соловьева. Представился:
– Вот, зашел познакомиться. Ткачев Сергей Константинович. Новый начальник Управления собственной безопасности.
Ткачев протянул для пожатия руку. Шилов посмотрел на нее, но не пожал. Присел на край стола Скрябина, скрестил руки на груди:
– Не могу сказать, что очень рад.
Ткачев как-то очень понимающе кивнул и сел на стул у стены, справа от входа:
– Кофе угостите?
