— Наконец-то! — проворчал Мегрэ, когда Дюфур вышел из телефонной будки.
Эртен небрежно развернул газету. На какой странице помещена статья? Успеет ли он прочесть ее? Сумеет ли Дюфур предотвратить опасность?
Характерная деталь: прежде чем начать действовать, Дюфур посмотрел в окно — на месте ли Жанвье? Затем повернулся в сторону гостиницы — следит ли за ним Мегрэ?
В этом дешевом бистро, набитом рабочими и грузчиками, Дюфур в своем аккуратном костюме был инородным телом.
Дюфур между тем приблизился к Эртену и протянул руку к газете. По-видимому, он сказал:
— Простите, сударь. Это моя газета!
Посетители, пившие у стойки, обернулись. Эртен поднял на инспектора удивленный взгляд.
Дюфур настаивал, он нагнулся к Эртену и попытался завладеть газетой. Люкас, стоявший рядом с Мегрэ, недовольно крякнул.
Казалось, Эртен только этого и ждал. Картина сразу изменилась. Эртен медленно поднялся, словно человек, не знающий, на что ему решиться. Левой рукой он продолжал держаться за газету, которую Дюфур не отпускал, а правой схватил с соседнего стола тяжелую бутылку и ударил ею Дюфура по голове.
Жанвье стоял метрах в пятидесяти от бистро. Он даже не обернулся.
Дюфур покачнулся. Он ударился о стойку, с нее упали и разбились два стакана. Трое мужчин бросились к Эртену, двое других подхватили Дюфура.
Видимо, только теперь поднялся шум, потому что Жанвье оторвался наконец от созерцания бликов, игравших на воде, повернулся в сторону бистро, сделал несколько шагов и побежал.
— Живо! Бери машину и гони туда! — приказал Мегрэ.
Люкас неохотно двинулся к дверям. Он понимал. что приедет слишком поздно. Ведь Жанвье был уже совсем рядом.
Приговоренный отбивался и что-то кричал. Может быть, он догадался, что Дюфур из полиции?
Так или иначе, его отпустили. Бутылка все еще была у него в правой руке. Как только Эртен получил возможность двигаться, он запустил ею в лампу.
Пальцы комиссара впились в подоконник, но он не двинулся с места. От подъезда гостиницы отъехало такси. В бистро вспыхнула спичка и тут же погасла. Несмотря на расстояние, Мегрэ был почти уверен, что слышал звук выстрела.
Минуты тянулись нескончаемо. Такси переехало мост и ползло по разбитой дороге, шедшей вдоль левого берега Сены. Машина двигалась нестерпимо медленно, и метров за двести до «Белой цапли» бригадир Люкас выскочил из автомобиля и побежал. Вероятно, он тоже услышал выстрел.
Раздались пронзительные свистки. Свистел либо Жанвье, либо Люкас.
За грязными стеклами бистро зажглась свеча. На витрине была надпись, но краска кое-где облезла, и получалось: «Бел..я..апля». Несколько человек склонились над рухнувшим телом. Больше ничего разглядеть не удавалось. В тусклом свете не различить было даже, что там происходит.
Не отходя от окна, Мегрэ тихо говорил по телефону.
— Полицейский комиссариат района Гренель?.. Немедленно пошлите людей на машинах к бистро «Белая цапля»… Надо задержать одного парня, если он попытается удрать. Он высокий, у него большая голова и бледное лицо… Возьмите с собой врача…
Люкас прибыл на место. Его такси остановилось перед витриной бистро и скрыло от глаз комиссара часть комнаты.
Хозяин влез на стул и ввернул новую лампочку. Яркий свет снова залил бистро.
Зазвонил телефон.
— Алло!.. Это вы, комиссар?.. Говорит Комельо… Я дома, у меня к обеду гости, но я не могу сесть за стол, пока вы не успокоите меня.
Мегрэ молчал.
— Вы меня слышите?.. Не разъединяйте, мадмуазель… Алло, комиссар…
— Да, я вас слушаю.
— А я вас почти не слышу. Вы видели вечерние газеты? Они перепечатали заметку из «Сиффле»… Я думаю, будет лучше, если…
Из дверей «Белой цапли» выскочил Жанвье и бегом бросился направо к темным пустырям.
— У вас-то хоть все в порядке? — допытывался Комельо.
— Все! — заорал Мегрэ и дал отбой.
Он был весь в поту. Трубка упала на пол, зола высыпалась и прожгла ковер.
— Алло! «Белую цаплю», мадмуазель.
— Я вас только что соединяла, мсье.
— А я опять прошу «Белую цаплю». Понятно?
По движению в бистро он понял, что телефон зазвонил. К телефонной будке двинулся хозяин, но его опередил Люкас.
— Слушаю… Это вы, комиссар?
— Да, я, — устало сказал Мегрэ. — Он, конечно, скрылся?
— Конечно.
— А как Дюфур?
— Ничего страшного, рассечена кожа на голове. Он даже не потерял сознания.
— Сейчас прибудут полицейские из Гренельского комиссариата.
— Теперь это ни к чему. Вы же знаете местность: мастерские, сараи, кучи строительных материалов, фабричные дворы. И переулки Исси-ле-Мулино.
— Кто-то стрелял?
— Да. Но кто, пока неизвестно. Публика растерялась и притихла. Никто не понимает, что произошло.
Из-за угла набережной выскочила машина. Из нее выпрыгнули двое полицейских, через сто метров — еще двое. Еще четверо вышли у самого бистро, один из них, как полагается, обошел здание и встал у заднего входа.
— Что я должен делать? — спросил Люкас.
— Ничего. Впрочем, на всякий случай организуй облаву. Я сейчас приеду.
— Хорошо. А доктора вызвали?
— Да.
Телефонистка гостиницы, сидевшая у аппарата, вздрогнула от неожиданности, когда перед ней возникла огромная фигура Мегрэ. Комиссар был совершенно спокоен, а лицо его было настолько непроницаемым и неподвижным, что казалось высеченным из камня.
— Сколько я вам должен?
— Вы уезжаете?
— Сколько я вам должен?
— Надо спросить администратора. Сколько раз вы пользовались телефоном?.. Будьте любезны подождать.
Она хотела встать, но комиссар схватил ее за руку и почти силой усадил на место. Он положил перед ней стофранковую бумажку.
— Этого достаточно?
— Я думаю… Вероятно… Но…
Мегрэ вздохнул и вышел на улицу. Он медленно пересек мост и двинулся по набережной, не ускоряя шага.
Похлопав по карманам, он не нашел трубки и, видимо, счел это дурным предзнаменованием, потому что губы его искривились горькой улыбкой.
Вокруг «Белой цапли» толпились речники, но особого любопытства никто не выказывал. Здесь случалось и не такое. На прошлой неделе два араба убили друг друга. А месяцем раньше из воды вытащили парусиновый мешок, в котором оказалось обезглавленное тело молодой женщины.
На том берегу Сены виднелись богатые особняки квартала Отейль. Поезда метро с грохотом мчались по соседнему мосту.
Накрапывал дождь. Полицейские в кепи и пелеринах сновали вокруг бистро, электрические фонарики в их руках отбрасывали бледные круги света.
В бистро действовал бригадир Люкас. Свидетели потасовки и те, кто принимал в ней участие, сели на скамейку у стены… Бригадир, сопровождаемый злобными взглядами, переходил от одного к другому и проверял документы.
Дюфура перенесли в полицейскую машину, которая медленно и осторожно тронулась. Мегрэ молчал. Засунув руки в карманы пальто, он обвел бистро мрачным взглядом.
Хозяин пытался оправдаться:
— Клянусь вам, комиссар, мы все…
Мегрэ жестом приказал ему замолчать. Подошел к молодому арабу и неторопливо оглядел его с головы до ног. Лицо араба стало землистым.
— Значит, теперь ты работаешь?
— Да. У Ситроэна. Я…
— А что пребывание в Париже тебе запрещено, это ничего не значит, так?
И Мегрэ сделал полицейскому знак, означавший: «Увести!»
— Комиссар! Я все объясню! Я ничего плохого не делал… — закричал араб, но Мегрэ его не слушал. У одного поляка документы оказались не в порядке.
— Увести!
Проверка документов была окончена. Мегрэ подобрал пистолет Дюфура. Рядом валялась стреляная гильза. Пол был покрыт осколками разбитой бутылки и электрической лампочки. Злополучная газета была разорвана, на ней темнели два кровавых пятна.
Подошел Люкас.
— Что с ними делать?
— Отпусти.
Мегрэ и Люкас уселись в углу. Четверть часа спустя вернулся Жанвье, выпачканный с ног до головы. На его макинтоше темнели какие-то пятна.
Все было ясно без слов. Жанвье молча сел рядом с ними.
Мегрэ, казалось, о чем-то задумался, устремив отсутствующий взгляд на стойку. Хозяин стоял за ней с покорным, но недовольным видом.
— Дайте-ка нам рому… — сказал наконец Мегрэ. Он опять поискал в карманах трубку.
— У тебя не найдется сигареты? — со вздохом обратился он к Жанвье.
Жанвье хотел что-то сказать, но увидев, что широкие плечи комиссара опустились, засопел и отвернулся.
В эту минуту следователь Комельо в своей квартире на Марсовом поле председательствовал за обеденным столом на двадцать персон. После обеда предполагался небольшой танцевальный вечер.
Что же касается инспектора Дюфура, то он лежал на операционном столе в больнице на улице Гренель. Неторопливо натягивая халат, хирург косился на спиртовку, на которой кипели инструменты. Дюфур лежал на спине и не мог видеть ничего, кроме потолка.
