— Думала, собирался убить? – усмехнулся Брагоньер и достал их ящика комода шейный платок. Приложил и потянулся за вторым. Все не то. – Да, помню. Ты напоминала мокрую мышь.
После отъезда свекрови атмосфера в доме наладилась. Эллина даже надеялась, что мечта сбылась. У мужа закончилась проверка префектуры, он позволил себе расслабиться, уделил внимание коньяку и, заодно, жене. Помнится, их первый раз случился при схожих обстоятельствах. Брагоньер спланировал сложную операцию на балу, в ходе которой уничтожили Стешу – потустороннюю питомицу Гланера. Соэр выпил, и его потянуло на Эллину. Так потянуло, после шутила она, что до сих пор не угомониться. Тогда будущему мужу тоже хотелось сбросить напряжение. К слову, случайный секс сопровождался лекцией по поднятию самооценки. Эллина признала, скупые комплименты, сделанные ее несовершенному, как ей казалось, телу, благотворно сказались на отношении к себе.
Вчера все зашло гораздо дальше. Нет, Брагоньер не врачевал душу и не слагал оды, он согласился на небольшую игру. Чрезвычайно приятную и незатейливую, которая доставила Эллине бездну удовольствия. Она давно не хихикала в постели.
Хорошие, однако, капли, гоэта совсем не думала о бесплодии. Сейчас же она с тайной надеждой предполагала, что беременна. Если уж после вчерашнего ничего, то тогда Сората наложила проклятие.
— А почему не изнасиловать? – надула губы Эллина и решительно вытащила третий шейный платок.
— Этот не подходит: слишком яркий, — покачал головой Брагоньер и осторожно отвел ее руки от ворота рубашки.
Они нарушали все правила приличия. Супругам полагалось одеваться по отдельности и уж точно не помогать друг другу. Но соэр не сердился на жену. Он привык, что она бегала к нему в домашнем халате просить выбрать платье. Вот и теперь Эллина заглянула, чтобы посоветоваться. В приглашении не указали форму одежды, и гоэта не желала попасть впросак. Одно дело, прием для своих, другое – если на него приглашены правители города. Тут и декольте другое, и длина юбок – множество тонкостей.
Брагоньер заверил, сестра устраивала обычное светское мероприятие. Коронованных особ не ожидалось, префекты – да, приедут, как и весь высший свет Сатии, но особо усердствовать не стоит: "Считай светским раутом".
— Зато я его подарила. Ты слишком скучно одеваешься.
— Хорошо, — неохотно согласился соэр и убрал ненужные аксессуары. – Тогда ты наденешь зеленое платье.
Эллина закусила губу. Супруг любил глубокие декольте, а она до сих пор чувствовала себя неуютно под откровенными мужскими взглядами. Иногда гоэте казалось, Брагоньер заставлял носить подобную одежду для лечебного эффекта. Как-то так сложилось, что Эллина считала себя некрасивой. Во многом этому способствовали отношения с мужчинами: те пользовались незадачливой гоэтой и бросали, иногда прихватив все сбережения.
— Опять? – Брагоньер без слов разгадал причину красноречивого молчания супруги. – К мнению мужа надлежит прислушиваться.
Эллина кивнула. Наверное, соэр прав. Многие женщины плоские, а у гоэты все на месте. Пусть неидеальное, но если приподнять корсетом, чрезвычайно соблазнительно. Опять-таки Брагоньеру приятное сделает: и полюбуется, и погордиться. Жена, как и любовница, представляет мужчину, нужно соответствовать.
— Так что там с изнасилованием? – Эллина повязала супругу шейный платок и отошла, решая, не сменить ли узел.
Брагоньер рассмеялся.
— Лина, знаешь, сколько женщин пытались меня соблазнить? И помнишь, почему у них ничего не вышло?
— Потому что господин соэр абсолютно не интересовался женщинами. – Да, пожалуй, лучше завязать иначе. – Однако после охоты в ратуше ты меня захотел, да еще как! – напомнила Эллина. – Так какая разница?
— Одеваться нормально нужно было. – Брагоньер выразительно покосился на забракованное бальное платье.
— Знала бы, надела только нижнее белье! – рассмеялась гоэта и быстро чмокнула мужа в щеку. От нее пахло одеколоном и мыльной пеной.
Соэр укоризненно покачал головой и напомнил о времени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вниз Эллина спустилась вовремя. Глубокое декольте кокетливо прикрывал шарфик. Поразмыслив, гоэта пришла к выводу, что муж оказался прав, палевое платье никуда не годилось: богатый гарнитур не смотрелся с квадратным вырезом. Зато с зеленым нарядом бриллианты заиграли.
Неожиданным открытием стала собственная фигура. Эллина никак не могла понять, отчего раньше ее стеснялась. Казалось бы, сидела дома, а все равно и талия, и бедра. Та же грудь – не висит же! Словом, пора пересмотреть гардероб, оставить только то, что заставлял покупать муж. Урок на будущее: не руководствоваться прежними суждениями. И почему Эллина столько лет упорно цеплялась за собственную ущербность?
Словом, в экипаж гоэта села в приподнятом настроении.
Пока ехали к особняку графини Сорейской, завязался разговор. Обсуждали события минувшей недели, и Эллина скользь упомянуло, благо к слову пришлось:
— А ведь господин Женд учил того врача, который умер от сердечного приступа. Ну, о нем еще в газете писали. Мелвил Тог. Я его тоже знала.
— Его отравили, Лина, — поправил Брагоньер и посоветовал: — Поменьше читай "Жизнь Сатии". Если ты действительно беременна, чему не удивился бы, газетные заметки навредят ребенку.
— А почему ты решил, будто я беременна? – Эллина ведь не делилась с ним предположениями о прошлой ночи. Это так, домыслы, без фактов муж и слушать не станет.
— Очень похоже. Сначала беспричинные слезы, теперь спокойствие, радость. Вряд ли виной всему матушка.
Гоэта промолчала и смущенно отвернулась. Все может быть.
От грез о ребенке отвлекло осознание произнесенных недавно Брагоньером слов.
Эллина нахмурилась.
Господина Мелвила Тога отравили? Тогда отчего писали о сердечном приступе? Ну да, преступник заметал следы. То-то гоэте сразу показалось сомнительным, что нестарый здоровый мужчина скоропостижно скончался.
— Ольер, — она знала, муж не говорил о работе, но не могла удержаться, — а что-нибудь пропало? Ну, — смутившись, пояснила Эллина, — документы, деньги.
— Когда пропадают деньги, ядом не поят, — отрезал Брагоньер и раздраженно добавил: — Пожалуйста, не порти вечер!
— Но ведь ты до сих пор в курсе хода работы Следственного управления…
— Еще бы, если я за ним надзираю. – Градус недовольства соэра повышался с каждой минутой. – Только мы не раз обсуждали недопустимость обсуждения подобных тем. Тайна следствия превыше всего.
Эллина тяжко вздохнула и отвернулась к окну.
Что ей стоило помолчать? Теперь от благостного настроения мужа не осталось и следа. Сидит, мрачный, как туча. А все треклятое женское любопытство!
Особняк графини Сорейской светился огнями. К нему один за другим подкатывали экипажи, пестро одетые дамы и безукоризненные господа наполняли вестибюль, чтобы потом через богато отделанный холл пройти в бальную залу или заглянуть в буфет.
Подавая руку супругу, Эллина искоса взглянула на него: застегнут на все пуговицы. Холодный, с колючим взглядом.
— Прости! – Рука, затянутая в атласную перчатку, на миг сжала запястье соэра.
Брагоньер шумно вздохнул и помог жене выйти из кареты.
Супругов встречала хозяйка дома. Она приветливо улыбалась, но Эллине чудилось сочувствие. Летиссия не раз сетовала на невезучесть брата в семейных делах, хотя в отличие от матери не питала неприязни к гоэте. Да и зачем? Отношения между братом и сестрой прохладные, любая ссора закончилась бы разрывом.
Зато у графини есть дети. Эллина не могла отделаться от мысли, что именно им достанется состояние Брагоньера. Заодно и титул, вдобавок у уже имеющемуся. Только вот сегодня гоэта ни о чем таком не думала и ответила на приветствие золовки искренней улыбкой.
К ним подошел граф, и мужчины обменялись скупыми рукопожатиями.
Эллина видела напряжение мужа и ощущала себя виноватой. Знала, Брагоньер не жалует светские мероприятия, так еще завела этот разговор о погибшем враче.
