– Не совсем так. Поскольку, между тем, как бы и так, – выдавил Якушев.
– Значит, это возможно? Реинкарнация?
– Согласно некоторым поверьям, учениям так сказать, – опять понёс галиматью доцент, но Усач вышел из-за стеклянной перегородки и что есть силы заколотил по наручным часам двумя пальцами, обращаясь к гостю передачи.
Ведущая, наконец, его заметила и сказала:
– Уважаемый Яков Яковлевич, только одно слово: Да или нет?
– Скорее, да! – сказал Якушев, но тут же поправился. – Между тем, вроде, бы как с точки зрения здравого смысла, скорее всего нет, чем да.
Но эту реплику отрезали. Ведущая попрощалась, призвав всех писать на любимую передачу.
Олечка Богатова продолжала тупо смотреть на экран с титрами адреса передачи. Её привлёк к ящику внезапно отключившийся пылесос. Она внимательно прослушала последние реплики участников шоу.
Вот значит, оно как! Прошлая жизнь в принципе возможна!
Значит, она всегда была Богатовой, а не Брюхатовой! Это самое «де жа вю» бывает у неё по нескольку раз на дню! Значит, она «способна обладать способностью»! Вот как!
«Медитируй, медитируй и ещё раз медитируй!» Так сказала ей Степанида.
Олечка отпихнула ногой отключенный пылесос и уселась в позе Лотоса. Богатова совсем не знала, откуда ей известна эта поза, и зачем принимать её, зато уже через несколько минут ощутила себя парящей над городом. Над домами, дорогами, дворами. Чувство свободного полета охватило её, восторг переполнял душу. Как великолепно!
Люди смотрели на неё и не видели её. Каждый занимался своим делом, причём весьма активно и непонятно. Один старичок, например, посреди улицы колотил себе домовину. Он периодически примерял гроб на себя, а рядом стоял деревянный крест с надписью даты смерти: послезавтра! Оля спустилась ниже и узнала старичка. Это её сосед!
– Дедушка Гриша, что вы тут делаете?
Дедушка услышал и поднял глаза к небу. Оля взглянула в них и отпрянула, точнее, воспарила на десяток метров! Она увидела белые глазницы: из правой, в самом её уголку, что-то темнело и свешивалось наружу. Хвостик червя! Фу ты, какая гадость! Богатова сплюнула и полетела дальше.
Попадались ещё какие-то люди, но уже совсем не знакомые. Оленька не обращала на них ни малейшего внимания. Её захватило неповторимое чувство невесомости и абсолютной безгрешности. Волны упругого тёплого воздуха то и дело слегка приподнимали её и плавно опускали. Это и есть воздушные ямы, подумала Оля и прикрыла глаза. Полёт утомил её. Оля вернулась в свою квартиру, застав себя сидящей посреди комнаты в позе Лотоса.
Дивное дело! Она облетела вокруг комнаты и очнулась.
Оля сидела на голом и неубранном полу, раскачиваясь из стороны в сторону. Она вскочила на ноги и щёлкнула тумблером пылесоса: работает!
Мадемуазель Богатова продолжила уборку квартиры, но впечатления полёта никак не покидали её голову
Бешено жужжал пылесос, втягивая всё подряд, в него попали мелкие тряпочки, которые только вчера Оля нарезала из старого половика, хотелось что-то изобрести вроде прикроватного коврика. Теперь Оля безжалостно собирала эти лохмотья пылесосом, а на кой они? Если она свободно может стоять на голом полу на коленках, и хоть бы что! Аппарат захлёбывался и недовольно гремел на весь дом. Плевать!
– Да ет-ти её мать! Сколько можно греметь? – Афоня грозно посмотрел на потолок. Что там творится? Она что, окончательно сбрендила? То стучит по полу по ночам, то теперь врубила какую-то пилораму на ночь глядя!
Понятно: несчастье у человека – отец умер, и детство тяжёлое – но всему есть предел.
Афоня приготовил гневную речь, поднялся наверх, позвонил.
Когда дверь приоткрылась, Афоня вздрогнул всем телом и стремглав слетел по ступенькам до своей площадки. В мгновение ока он оказался в собственной квартире. Афоня лихорадочно запер все замки и щеколды входной металлической двери, а затем – старенькой коммунистической, коммунально-деревянной.
Он стоял на пороге и цедил сквозь стучавшие зубы неизвестно откуда вспомненную молитву. Руки Афони дрожали, лоб покрылся липкой испариной.
Наверху по-прежнему шумел неистовый пылесос, и никто не думал вторгаться на территорию Афони.
Ничего не случилось.
Абсолютно ничего.
За исключением того, что в квартире наверху его радостно встретила та самая старуха, приветствуя двупалой кистью.
– Мистика какая-то! – сказал Афоня, выпив залпом рюмку водки. Сразу внутри потеплело, на душе стало спокойнее. Да и пылесос заткнулся.
Просто белка, решил он и успокоился. От белой горячки ещё никто не умер.
На такой мажорной ноте Афоня накушался родимой водочки, запуская периодически руку в штаны и удовлетворённо хмыкая. Раньше был чужим, зато теперь, это его член! И эта старуха не забрала обратно!
– Ха-ха-ха! – Афоня развеселился и успокоился окончательно. Настолько, что преспокойно вышел из квартиры и сгонял за пивком вдогонку к водке.
Глава 11
– Для чего живут люди? – повторила вопрос вслед за радио Кэт и ехидно захихикала, закатив глаза: – Для чего? Ха-ха-ха!
Она протёрла глаза и повернулась в кровати набок лицом к партнёру. Кэт посмотрела на него с интересом. О, ужас!
Он что, миллионер? Брезгливо морщась, Кэт осмотрела комнату. Обшарпанные зелёные обои, из мебели – железная кровать с панцирной сеткой. Бардак! Старенький ламповый радиоприёмник стоял посреди комнаты на голом полу с огромными щелями, откуда высовывались, весело шевелясь, тараканьи усики.
Безобидные домашние насекомые почему-то очень больно задели её.
Да как же это так, люди добрые? Действительно, для чего она живёт? Для таких вот ночей с неизвестными типами? Что она ищет в своей жизни?
Кэт смутно помнила, как попала сюда. Кабак, какие-то мальчики, выбор. Именно её выбор. При своих данных Кэт имеет право выбирать!
И «что» она выбрала? Это чудовище?
Вчера он казался намного симпатичнее.
Кэт сунула руку промеж его ног, тьфу!
Она подскочила, оделась и выскочила на лестничную площадку. От чувства непомерной брезгливости её вырвало. Вылетели вон все лонгеты-амареты, спазмы схватили горло и грудь. Кэт увидела содержимое желудка. От отвращения её вырвало снова.
Стало настолько плохо, что и жить расхотелось. Не то что регулярно, а вообще, просто жить.
– Бедняжка! Ломка? – выстрелом раздался в ушах мужской голос. Кэт вздрогнула всем телом, от стыда провалиться бы!
– Отравление, – твёрдо и дипломатично сказала она. Кэт не подросток и не малолетка какая, чтобы грубить незнакомым мужчинам.
– Интоксикация, – вежливо поправил незнакомец.
Откуда такой умный взялся? Кэт чуть не взорвалась от негодования, резко развернулась, готовая постоять за себя и осеклась.
Перед ней стоял солидный мужчина. Дядечка, так сказать. Галстук, всё остальное при нём. Неброско, но со вкусом. Благородные проседи прямого пробора сразили её наповал.
– Вы?
– Я, Апостолов Николай Иванович, – представился дядечка.
– Кэт, – выдавила она, лихорадочно обтираясь платочком. – Извините, у меня такой страшный вид.
– Кэт? – не обращая внимания на её извинения, переспросил Апостолов
– Знаете, была такая радистка?
– Ещё бы!
– Папа был без ума от этого фильма, так и назвал меня.
– И в паспорте так? – удивился Николай Иванович. Он не понимал, для чего продолжает разговор с этой дамочкой? В помощи она не нуждается.
– Да.
– Удивительно! Даже не Екатерина?
– Да, Кэт. Через «э».
– Чудны дела Твои, Господи, – пробормотал себе в нос Апостолов и отправился вниз по лестнице.
Апостолов, как и все люди в последнее время, не удивился, увидев блюющую наркоманку в своём подъезде, как и отключенному спозаранку лифту. Но что-то в этой Кэт было необычное. Не похожа она на наркоманку. Но и на нормальную девушку тоже. Задумавшись, он продолжал спускаться.
– Николай Иванович, Николай Иванович! – кто-то дёрнул его за рукав у самого выхода во двор.
– Что случилось? – оглянулся Апостолов
Перед ним стояла та самая ненормальная девушка. Она впилась глазами в его лицо.
– Кэт? Вы что-то хотели?
– Да! – сказала Кэт.
Апостолов не шелохнулся
– Я, понимаете ли. В общем, ничего. Извините! – Кэт резко развернулась к нему спиной, но с места не сдвинулась.
Апостолов пожал плечами и направился по своим делам.
Идиот! Кэт картинно заломила руки, но, услышав удаляющиеся шаги, поняла: он точно идиот. Нормальный позабыл бы всё: жену, службу и всё прочее, что там есть важного у мужиков. А этот даже не заинтересовался!
Кэт достала зеркальце и изучила себя. Всё при месте! Не испачкалось ничего! Её слегка мутило от воспоминания о тараканьих усиках, но улыбка-то, осталась прежней! Та самая обворожительная улыбка, от которой рвутся трусы у этих придурков! И та самая улыбка не сработала!
