Сергей Юрьевич Буянов
Двугорбый Янус
Глава 1
… войдя в туалет, по старой пьяной привычке, он упёрся лбом в холодную цинковую дверцу шкафа, расстегнул замок ширинки, сунул руку и похолодел: это был не его член!
Хмель моментом исчез. Три дня беспробудной пьянки испарились вместе с выступившим потом. Он отпрянул от шкафа, боясь опустить глаза и увидеть то, что он продолжал держать в руках.
В голове галопом пронеслись события вчерашней ночи: вечеринка, очередная неудача с Кэт, дождь, мерцающий фонарь, стена из облезшего зелёного кирпича, нестерпимое желание помочиться, резкий душераздирающий вопль, горящие зрачки двупалой старухи…
В другое время Афоня списал бы всё на дурную привычку мешать горячительные напитки, но не сейчас: когда он, Афанасий Петрович Никифоров – абсолютно трезвый – стоял в собственном сортире и держал в правой руке совсем не его член.
– Ужас! Это галюники! – вскрикнул Афоня и испугался: в туалете раздалось эхо!
– Ники, Ники! Ники…
Афоня криво ухмыльнулся. Допился, называется! Какой абсурд! В тесном туалете – горное эхо, а в руках – конский орган. Хорошо, эхо могло послышаться, но как быть с этим? Может ли он вырасти за одну ночь? Этого быть не может. Но есть.
Афоня не стал кричать ещё раз, чтобы проверить эхо. Похоже, его уже услышали на лестничной площадке. Старушонки скажут: «Совсем пропал Афоня!» Да и пусть! Шли бы они все на! Вот на этот! Афоня потряс новым органом. Презабавно получилось. Он расхохотался.
Глава 2
– Ха-ха-ха! – профессор обессилено упал в кресло. – И каких только чудес не бывает! Мил человек, повторите, пожалуйста! Ха-ха!
Молодой прыщеватый субъект стоял перед профессором, переминаясь с ноги на ногу и почёсывая затылок. Его вытянутое лицо выражало недоумение. Студент не мог понять: что так рассмешило почтенного доктора наук парапсихологии. В то же время студент понимал, молчать нельзя! Пришлось повторить:
– Суккубизм, вероятно, произошёл от слова: сука.
– Хм. Тогда, дорогой мой, как будет по другому полу? А? Коббелизм?! Ха-ха-ха!!!
Студент смешался. Он готовился к строгому экзамену: с вытягиванием билета, с медной монетой в левом башмаке и прочими ритуальными примочками. А тут? Сразу вопрос в лоб!
– Ну, – неуверенно согласился баламут, чем вызвал ещё больший приступ хохота у экзаменатора.
М-да, скорее всего школа оккультных наук – не для него!
– Хорошо, – успокоился профессор. – В теории вы не сильны. А опыты?
Молодой человек преобразился, выгнул спину, обнажил клыки и заржал по-лошадиному. Он начал бить по полу воображаемыми копытами, взбрыкивать головой и трясти кверху задом.
Как ни странно, профессор не развеселился. Он заинтересованно глядел на студента поверх очков.
Это приободрило субъекта. Он зашёлся в раже и сделал круг по аудитории. Упав на руки, на четвереньках, как лошадка, он обошёл вокруг профессора и застыл, пуская пену изо рта.
– Неплохо, молодой человек, – ласково произнёс профессор. – А теперь, вон!
– Как?
– А точно так же, галопом! – рявкнул профессор. Его побагровевшее от смеха лицо покрылось пятнами суровой бледности.
– Настя! – крикнул он в селектор, как только псевдожеребец выскочил из кабинета. – Доцента Якушева ко мне, немедленно!
– Яволь! – игриво ответила секретарша, явно игнорируя рассерженный голос шефа.
Спустя две минуты Яков Яковлевич Якушев уже стоял на ковре.
– Яков Яковлевич, дражайший вы мой! Откуда это чудо?
– Фёдор Федотович, но ведь, – начал оправдываться доцент, но его тут же прервал шеф.
– Что, ведь? А? – профессор Акульев участливо заглянул в глаза подчинённому. – С подобными идиотами вы желаете достичь результатов? У нас – закрытое учреждение!
– Я всё понял, виноват, исправлюсь, – скороговорочкой пролепетал доцент.
– В который раз вы поставляете чудо-экземпляры?
– Так ведь, нам необходимы люди с экстраординарными способностями! – парировал Якушев.
– Вот именно, дорогой вы мой человек, именно!
Яков Яковлевич молча вынул кассету и сунул её в видеомагнитофон. Спустя несколько мгновений, на экране появился известный субъект. Он пристально смотрел на себя в зеркало и осклабился жёлтыми зубами. Уставившись в собственные зрачки, молодой полудурок вдруг вскрикнул и упал навзничь. Он конвульсивно забился, пуская кровавую пену сквозь крепко сомкнутые губы.
– Яков Яковлевич, немедленно верните этого придурка! – выкрикнул Фёдор Федотович.
Доцент с чувством собственного достоинства вышел из кабинета шефа.
Глава 3
– Наконец-то! – Оля вскинула руки кверху, держа в руках новенький паспорт. Она поцеловала красную, пахнувшую типографией, корочку и прижала к грудям поочерёдно.
– С первой ходки откинулась? – с пониманием спросил её бомж, шатающийся возле здания МВД.
– П-шёл вон! – отмахнулась Ольга Сергеевна Богатова.
Бомж не обиделся Он пожал плечами и отвернулся. Ошибся. Он с досады хлопнул себя по лбу. Какого хрена ему было лезть в душу со своим участием? Конечно же, это никакая не ходка! Просто эта сучка развелась, да получила ксиву с новой-старой фамилией. Только и делов! Ляпнул лишнее – нечего теперь попрошайничать! Бич тяжко вздохнул.
А Оленька была на седьмом небе от счастья. Спроси бродяга, без затей у неё денег, не задумываясь, дала бы на бутылочку пивка. Она получила свой паспорт, с настоящей фамилией! Оля никогда не была замужем, но так уж получилось, что длительное время (да всю жизнь!) таскала чужую фамилию. Обидно! Ольга Сергеевна Брюхатова? Кто бы знал, сколько насмешек пришлось ей вытерпеть, тот плакал бы! Паралитик папа, протестовавший её решению сменить фамилию, умер самостоятельно! Вот так!
Оля высунула язык, но бомж уже не увидел.
Госпожа Богатова пугливо оглянулась: какая глупость! Девчачество какое-то! Она же теперь не Брюхатова!
На Ольгу Сергеевну Богатову мир смотрит иначе. И солнце ласковей, и ветерок мягче, и земля держит сильнее – совсем не хочет сбросить с себя никому ненужную гражданку Брюхатову. Вот так.
А ещё говорят, не верь экстрасенсам!
Глава 4
– Чушь собачья! – вскрикнул морфолог, рассматривая препарат. – Такого не бывает, потому что не может быть никогда!
– Что Вы, Леонид Леонидович? – проворковала молоденькая практиканточка, склонившись над врачом. Ей хотелось отпроситься с работы, девушка как бы невзначай коснулась плеча доктора предварительно вынутой наружу грудью.
– Обожди, Кэтик! – недовольно отмахнулся доктор. – Я очень занят!
Кэт обиженно надула губки. Чем может быть занят этот лопух? Ей никак не приходило в голову, что этот самый лопух ходит на службу вовсе не для того, чтобы совокупляться с практиканточкой. То есть, для этого, конечно, но зарплату ему выдают вовсе не за это!
Кроме того, он ещё молод, и впереди какая никакая карьера! Иначе, какого хрена тут сидеть, полосовать трупов вдоль и поперёк до дрожи в руках или жмурить глаза от боли после разглядывания в микроскоп бесконечных препаратов?
И вот оно, свершилось! А тут эта нимфоманка повисла на плече. Напрасно, ой напрасно, он принудил к половой близости свою практикантку. Самого зло берёт! Скоро уж и жена прознает!
– Да уйди ты и закройся! – в сердцах рявкнул врач.
– Это ты мне? – нарушив их соглашение, Кэт перешла к фамильярному обращению. – Мне?
– Да нет, препарату своему! – нервно ответил Леонид Леонидович,
– А-а-а, – задумчиво протянула Кэт. – Так выбрось его!
Она протянула руку к предметному стёклышку, но доктор так схватил её за локоть, что Кэт переменила решение и с размаху, что называется от всей души, влепила своему начальнику-любовнику смачную пощёчину.
– Вот, сука! – взвопил Леонид Леонидович. На что сука немедленно отреагировала: ухватила микроскоп и стремительно опустила его на голову морфолога.
– Вот тебе сука! А вот тебе блядь! – Кэт продолжала долбить лежащего на полу доктора по его никчемной башке, приговаривая все те слова, которые по её мнению, Лупин не успел сказать в её адрес. От злости она промазала и разбила микроскоп об пол.
На шум вбежало двое санитаров из мертвецкой. Они подхватили под мышки разъярённую Кэт и отволокли её в уголок.
– Ты что, Кэтик? – спросил один из них.
В ответ Кэт закашлялась и захрипела.
В испуге санитар склонился к её лицу и схлопотал порцию слюны в оба глаза.
– Сволочь!
– Знаю, – удивительно спокойно отозвалась Кэт. Похоже, весь заряд её ярости изошёл.
– А, знаешь?! Подстилка! – разъярился санитар и чуть не врезал по самодовольной рожице, но его одёрнул коллега.
– Хватит! Лёха, у нас воск стынет!
Напоминание о бабках трезвит лучше всякого другого средства. Санитар вскочил на ноги и дёрнул в покойницкую вслед за товарищем. Он мигом позабыл и о подстилке, плюющей в глаза, и о поверженном докторе. Да на кой они сдались, когда воск стынет?
