Вася на этот раз был одет, и был одет в европейский костюм, более того, стоял во весь рост с бокалом хереса в руке. Анатолии, наоборот, лежал на кровати. Чтобы было удобней говорить, йог, как был в костюме с хересом опустился перед ним в "позу льва":
- Могу я предложить свои услуги по части разрешения вашего настроения? - спросил Вася.
- Да это невозможно, дружище.
- А все же...
Анатолий сел на кровати.
- Мы вот разыскиваем человека, а разыскать не можем.
- Имени его, конечно, не знаете?
- Конечно, нет.
- А что про него знаете?
- Да вот тюбетейка его, он назвал город, где живет, да я забыл, а ты, что, Шерлок Холмс?
- Тюбетейка, вот эта? Ха, так такие тюбетейки носят на Памире, в недавнем кишлаке, а ныне райцентре - Рушан, еще вопросы есть?
- Вася, ты гений, - что было силы закричал Анатолий и выпил на радостях чужой херес, выхватив его из рук йога.
- Я просто знаю этнографию, - скромно сказал контрразведчик.
- Нет, правда, только в Рушане носят?
- Ну, может, не только, но это рушанский рисунок.
- А ведь правда, я еще в атласе автомобильных дорог искал ему какойто кишлак, по-моему, Рушан.
Глава 22
Сквep, где напоследок встретились Нестеров, Анна Михайловна, Валерий и Анатолий, шелестел деревьями и желал им всяческих удач.
- В последний раз мы сидим вчетвером, - вдруг сказала Аня.
- Почему? - спросил Анатолий.
- Потому что тебе надо ехать к теще, а мы, как я поняла, поедем в Таджикистан вдвоем с Николаем Константиновичем. - Она сделала акцент на слове "вдвоем".
- Правда? - спросил ее счастливый Нестеров.
- Правда-правда, - улыбнулся Анатолий, - я поеду к теще, Валерий - к конвейеру.
Нестеров не нашел, что ответить. Оба чекиста были слишком осторожны. Это ему не нравилось.
Он не любил дурацкую осторожность.
Глава 23
тотрасса, как врут все словари мира - это дорога с великим множеством автомашин, спешно движущихся туда и обратно. И вот именно туда по ней мчался житель далекого райцентра Рушана памирский шофер Джоджон Афзунов, много лет назад, повинуясь патриотизму, давший согласие работать в контрразведке и теперь думавший: а правильно ли он поступил когда-то.
Он ехал степенно и значимо. Он вел машину очень хорошо. Он ехал быстро и улыбался, он так улыбался, что ему даже пригрезилось, что он уже в родном Рушане. Но это впервые для него было не в радость. Увы, господин Д. Афзунов не был свободен, он выполнял задание, и должен был быть по исполнению его арестован и приговорен к смерти. И задание такое ему предложил выполнить сам полковник Юсупов.
Только Аллах знает, почему именно Афзунов оказался похожим на Курбанова.
Читателю абсолютно наплевать: кто такой этот Юсупов. И даже если сказать, что он - начальник отдела контрразведки республики, это мало что изменит. Поэтому я и приоткрываю несколько пелену восточной таинственности и сообщу, что не просто отдела, а отдела "Ч", того самого..., впрочем все по порядку.
Джоджон и рад бы был оторваться от своих дум, но они уже и без него улетучились, а тут как раз его обогнала машина с девушками, он раскланялся, почему-то по-европейски снимая тюбетейку. Тюбетейка на нем была теперь запасная. Свою старую он подарил московскому другу, который подарил ему атлас советского бездорожья. Атак как тюбетейки Джоджон дарил часто и сделал это привычкой, на такой случай всегда носил в запасе другую или две.
Как частокол мелькали километровые столбики. А в глазах Джоджона отразилась восточная улица того самого таинственного Рушана. В мыслях своих он уже мастерски подъезжал к чайхане, и тотчас же оттуда его выходили встречать все почтенные домулло, сидевшие в ней и пившие чай.
- Заходи, уважаемый, - просил его чайханщик, по-славянски перекидывая через руку полотенце.
Нарочито неторопливо Джоджон Афзунов - машиновладелец останавливал свой зеленый "Опель", припарковывал его удобно и долго возле чайханы, "плотно и без стука" закрывал дверь, запирал ее радиокодом, проходил в чайхану, садился в ней по-восточному, и потом уже только командовал чайханщику: "Той".
Глава 24
- Ты хочешь въехать в родной кишлак на машине? - раздался откуда-то голос, возвращая Джоджона в реальность...
- Да, - зажмурился таджик.
- А знаешь ли ты, - продолжал голос с грузинским акцентом, - что в родной город на белом коне не въезжают, а входят пешком, держа под уздцы коня.
- А как я ее поведу под уздцы?
- Не знаю, дорогой, может, лучше продашь ее мне?
- Нет дорогой, не продам, хочу въехать в кишлак на зеленом коне.
- Зря, дорогой, не конь нужен, друг нужен, так не продашь?
- Не продам.
- А может продашь?
- Не продам.
- Прощай друг.
- Прощай.
И не понял Джоджон: пригрезился ему этот приятный собеседник или действительно существовал он, да растаял в мареве исчезающего дня.
Глава 25
В аэропорту "Внуково" в ожидании самолета степенно пили воду веселые Анна Михайловна и Николай Константинович Нестеров. Уже часа два они ждали.
- Гляди, - закричал вдруг Нестеров Ане.
Прямо на них неслась зеленая машина "Опель" с Джоджоном Афзуновым за рулем.
- Что ты, Коленька, этого не может быть, это - мираж.
- Да говорю тебе: это наша машина.
- Нет, это мираж, - повторила Аня, прикладывая ладонь к голове возлюбленного до сих пор мужа. - И вообще, не спорь с женой.
Не став спорить с женой, Нестеров увидел: и точно, машина, не доехав до них нескольких метров, исчезла.
После этого Николай Константинович всерьез уселся на скамью в зале ожиданий. Анечка села рядом. И они оба молчали.
- Я сойду с ума, - сказал, наконец, Нестеров.
- Не сойдешь, я не дам тебя в обиду.
- Правда?
- Конечно, скоро объявят ваш рейс.
И в этот момент, словно подтверждая ее слова, голос в репродукторе объявил: "Начинаем регистрацию билетов на рейс 2002 Москва-Тбилиси".
Глава 26
Когда самолет набрал высоту, Анечка схватила мужа за руку и прошептала:
- Смотри, вот, внизу.
Теперь, когда Нестеров увидел внизу, в прелестном зеленом пейзаже словно изумрудного кузнечика на тропинке - вписанную в серую дорогу машину, он не стал называть ее миражом. Он просто перестал смотреть в окно, ибо знал: да, это их машина, именно ее они ищут. за ней охотятся.
В знак того, что отныне и на еще ближайшие сто двадцать лет Нестеров будет согласен с женой во всем, он крепко поцеловал свою любимую.
Глава 27
Специальная информация
1. Нестерову направить ориентировку об изменении цвета искомой машины, марки "Опель". Машина отныне выкрашена в зеленый цвет.
2. Передать по спецканалу сообщение супруги Нестерова домой, что все в порядке, через пару дней она и муж будут дома. Дочь - Вера Николаевна Нестерова (828-0759).
3. Обеспечить беспрепятственный проезд Афзунова через границы Грузии, Азербайджана, Туркмении по пути следования автомобиля. (Сообщить местным органам безопасности.)
Глава 28
Неизвестно, сколько летали наши друзья, и неизвестно, сколько ехал Джоджон Афзунов, но своевременно или немножечко позже они куда-то приземлились, а он подъехал к дорожному знаку, на котором было написано: "Иверия". Он не знал, что обозначает это название, поэтому остановил машину.
И хороню сделал, потому что шеварднадзевским пограничникам было все равно кого ставить к стенке за переход границы.
И вдруг возле вооруженных стражей Грузии появился человек, которого Джоджон узнал по голосу.
- Здравствуй, дорогой, - сказал человек, - может, передумал, может.
машину все-таки продашь?..
Автоматчики отступили перед коммерцией.
- Подвезти - подвезу, садись, а машину не продам, не проси. миролюбиво сказал Джоджон.
Грузин сел в машину.
- А может продашь, другом ведь на всю жизнь буду. а знаешь, что такое в Грузии друг, - говорит грузин, - меня. между прочим. Ушанги зовут.
- А знаешь, что такое друг в Таджикистане, это почти что брат, - в тон ему ответил таджик и протянул руку, - Джоджон.
- Дай я тебя поцелую за такие слова, - и грузин обнял таджика..- Придет время мы еще будем опять жить в одной стране, стране братьев. Кому нужны границы?
Друзья поцеловались прямо в машине. Атак как это происходило на солидной скорости, то машина вдруг пошла виражами.
- Осторожно, дорогой, - закричал грузин.
- Конечно, брат, - отвечал таджик.
И они уже оба, вцепившись в руль, осторожно повели машину навстречу дороге. Впереди замаячили кипарисы маленького городка.
- В этом доме я живу. - сказал вдруг Ушанги, - заедем!
- Заедем, - согласился Джоджон.
И машина повернула в переулок.
А в это время перед переулком остановился автобус, из которого вышли не больше не меньше как Николай Константинович со своей вечной Анечкой. Они тотчас же остановили почтенного человека в широкополой шляпе.
- День добрый, отец, скажите, это въезд в город?
- Да, родные, это въезд в старый Тифлис, в котором я прожил без малого сто лет... - ответил старик, сняв шляпу.
