Он только тупо смотрел, как машина катится к борту. Он надеялся теперь только на чудо. И когда казалось уже, что беды не миновать, в эту самую секунду откуда-то появился грузин Ушанги - тот самый человек, который неоднократно предлагал Джоджону купить у него машину. Дорогой друг Ушанги.
Что сделал этот милый друг? Он достал из-за пазухи пачку зеленых, нс наших денег и так же хладнокровно подложил ее под колеса машины.
Машина остановилась.
- Друг тебе нужен, - заявил Ушанги, обращаясь к Джоджону.
И Джоджон с этим совершенно согласился.
Глава 36
Над Каспием кружилась чайка. Она своим всевидящим оком чем-то напоминала Генерального прокурора. А на фоне темного неба был уже виден красноводский берег. Тяжело работала пароходная машина. И Джоджон представил себя на настоящем корабле, похожем на каравеллу Колумба. На берегу стоял в наряде паши Джоджон и похлопывал раззолоченную свою мащину, больше похожую на "Бьюик", чем на "Опель".
Но "Бьюик" в другой раз. Одетые в чалму и тюбетейки люди приветствовали его оркестровыми звуками восточной музыки.
А пока он предавался счастливым видениям, в Красноводском портовом ресторане, за столиком с видом на море сидели Николай Константинович и Анечка, прилетевшие сюда на самолете, и ждали заказанного обеда.
- Коленька, смотри, - сказала Аня, показывая в окно ресторана, - наша машина.
Нестеров невнимательно посмотрел в окно и сказал:
- Это не скоро, Анечка, пока оформится пропуск, пока то да се, у нас есть минимум полчаса. Давай обедать.
- Давай, родной, - сказала Анна Михайловна, - только потом нам придется поехать за машиной уже в Таджикистан, ладно.
Нестеров улыбнулся. Он очень не хотел признаваться, даже самому себе, что хочет в Таджикистан. Ведь его мама родом с Памира...
За соседний столик в этот момент села забавная пара. Он - в национальном туркменском костюме, она - вся в белом. Туркмен, выпятив грудь, гордо поглядел по сторонам.
- И все же надо поспешить, - сказала Анечка.
- Официант, - закричал Нестеров, - нельзя ли немного побыстрее, мы уже спешим.
Медлительный официант принес, наконец, бульон, и в него руками очистил и положил крутое яйцо.
- Кушайте, - любезно сказал он.
А Анна Михайловна, случайно взглянув в стеклянную стену ресторана, увидела, что в этот момент благополучно причалила к берегу баржа, и с мостков на причал съехала голубая машина.
- Смотри, - сказала она мужу, - машина уже на берегу.
- Ерунда, - ответил на это Нестеров, - там еще много оформлений.
Говоря это, он надавил ложкой яйцо, отчего оно выскочило из бульона и попало в лоб сидящему за соседним столиком туркмену в национальном костюме. Опозоренный туркмен медленно встал и оказался по сравнению с Нестеровым гигантского роста.
Нестеров посмотрел в окно и бросился к двери.
- Куда? - закричал туркмен.
- Куда? - поддержал его официант.
Некстати появившийся с огромными усами милиционер тотчас же повел в участок и Нестерова, и его очаровательную жену.
Глава 37
Специальная информация
1. "Опель" снова перекрашен. Цвет голубой. Проверить груз удалось оперативному сотруднику Тариеву. Груз в порядке. Тариев отправлен в госпиталь с признаками элеопатического синдрома.
2. ВВИДУ ТОГО, ЧТО НА ЭТОМ МЕСТЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ БУМАГА В ПРИБОРЕ ФАКСИМИЛЬНОЙ СВЯЗИ, УСТАНОВИТЬ ИНФОРМАЦИЮ ВТОРОГО ПУНКТА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ".
Сержант Гиппопотамова
Глава 38
Пока туркменская милиция искала справедливости, а Нестеров и его жена успели подружиться с обиженным в ресторане посетителем и уплатить по счету в ресторане, Джоджон доехал почти до минаретов Бухары. Возле строений три почтенных старика посмотрели на его машину.
- Кафир, - сказал один из них.
- Кафир, - согласился другой.
Третий смотрел на Джоджона и угрожающе молчал.
От минаретов веяло вечностью. С высоты любого из них бренным казался мир, бренной казалась и машина Джоджона, и сам он, и все его связанные с машиной проблемы.
С высоты минаретов бренным казался мир.
Глава 39
Джоджон на голубой машине резал километр за километром, и лицо его, красивое лицо памирского таджика, становилось все более грустным. Он все ближе и ближе подъезжал к родному дому, и тем сильнее бился в нем страх перед непредвиденными обстоятельствами.
- Дяденька, - вдруг услышал он голос мальчика, - я же не нарочно!
- Что не нарочно? - спросил Джоджон, вздрогнув.
Тут только обнаружил он в зеркальце дальнего вида перемазанную физиономию ребенка.
- Ты кто? - удивился Джоджон, оглядываясь.
- Мы с мальчишками поспорили, заберусь я в вашу машину так, чтобы вы не заметили, возле бензоколонки, или не заберусь.
- Ну и что, забрался? - глупо спросил Джоджон.
- Да, - печально сказал мальчик.
- Где же ты теперь дорогу назад найдешь? - спросил Джоджон.
- Не знаю, - грустно пролепетал "заяц".
У мальчика было такое выражение лица, что Джоджон, не секунды не раздумывая, развернул машину и поехал обратно к бензоколонке. Счастливый мальчишка перелез к нему на переднее сидение, достал из кармана две жилы, сделал на них петельки, привязал к собственным зубам, растянул настолько, насколько хватало ему руки, а другой рукой стал монотонно вызванивать ритм того народа, к которому принадлежал и сам Джоджон.
- Тин, тан-тан, тин-тан-тан, - понеслось из машины, - жить на свете прекрасно, тин-тан-тан, - навстречу появилась красная пожарная машина.
Пусть и она увидит, как им хорошо в голубом "Опеле".
Глава 40
В дежурной части ГАИ - ГУБДД города возбужденные Аня и Нестеров рассказывали о голубой машине.
- Нет машины у меня, - сказал дежурный, - полчаса назад здесь действительно проезжал голубой "Опель" с транзитным номером, это я хорошо помню. Но если он на Памир поехал... Хотя сейчас туда как раз пожарные, подбросят вас...
И вот Анечка с Нестеровым помчались, глотая километр за километром на пожарной машине.
- Прямо как на пожар несемся, - пошутил Николай Константинович.
- Конечно, на пожар, - засмеялась его жена. - А ты посмотри, вон же голубая машина.
- Ну, так она же едет нам навстречу.
- Ну и что?
- Да нет, это не может быть она. Да и потом, посмотри, там водитель не один, там в ней какой-то еще ребенок...
- Посмотри, - вдруг сказала Анна Михайловна, - цветы растут в снегу. Давай подождем машину здесь.
И не тридцатилетние Нестеров и Анечка принялись на прелестном перевале играть посреди красного макового поля в снежки. Вдали высились пики Маяковского и Лукницкого, всеми оттенками ляпис-лазури переливался массив Шатер, и немного настороженно и даже укоризненно склонилась над ними скала Ах-Мо. Конечно же, они в очередной раз прозевали своего голубого "Опеля".
А в это время машина Джоджона мчалась домой, и горы. Ее было хорошо видно на серпантине дороги.
- Слушай, - сказала Аня, - но если за пять тысяч километров ничего с машиной не случилось, то, может быть, и не случится, чего же спешить?
- Дай Бог, или вернее здесь уже Аллах, но мы должны все равно найти машину и посмотреть рулевую систему. Я ведь обещал это сделать Валерию и Толе.
Глава 41
В очаровательном кишлаке на въезде в райцентр Рушан в чайхане сидели, поджав под себя ноги, почтенные домулло и пили зеленый памирский чай. Они молчали. Мудрость не позволяла им говорить. Лица у них были сосредоточенными и добрыми.
Мимо чайханы степенно проезжал на голубой машине Джоджон, обдумывая, как лихо он подъедет к своему дому, но вдруг из чайханы прямо ему под колеса выскочила на проезжую часть какая-то девчонка.
Джоджон резко вывернул руль машины и влетел прямо в чайхану.
Домулло продолжали пить чай. Один из них гладил свою бороду и думал не о мирском. Он даже не отвлекся, когда вдруг в стене чайханы показалась машина, а из разбитого ее окна высунулась голова Джоджона.
Как будто бы ничего не произошло, как будто бы все так и должно быть, один из стариков протянул несчастному Джоджону пиалу с чаем.
- С прибытием, дорогой.
И Джоджон машинально взял протянутую ему пиалу. Кто знал, что пиалу ему протягивал начальник отдела контрразведки республики Юсупов, а его подручные в этот момент спешно доставали энергий из левого крыла автомобиля "Опель".
Глава 42
Начался, как водится, привычный бой.
Потом состоялся непривычный суд.
За Джоджоном во второй раз в этой жизни, и даже в этом месяце, захлопнулась дверь камеры смертников. Он с удовольствием потер руки, еще так недавно скованные наручниками, и подумал: "Каким бы ни был преступным режим, он опирается на народ". - и принялся ходить из угла в угол своей странной камеры.
Но ему не пришлось это делать долго, принесли баланду и он с отвращением вкусил последнюю милость бытия...
Утром его должны были расстрелять в его родном ущелье, и там уже, во время расстрела (холостыми бы не забыли), судя по договору с Юсуповым, снова освободить.
