Доход от имения получает незначительный, потому что м. Александрия, находясь, как выше значится, от города менее двухверстной дистанции, не пользуется правом вольной продажи вина, а подлежит откупу. „ Мельница на карте* означенная под литерой "а", в аренде у еврея, принадлежит ей, Герасимовой; но корчмы "G" и по другую сторону большой дороги "в" с прилегающими к ним окрестностями принадлежат: первая Графине Воронцовой, а вторая, бывшая доминиканская и постудившая в казну, ныне в аренде у г-на Шебеки, о чем почтеннейшее донося Вашему Сиятельству, честь имею представить бывшую у меня карту.
Полковник Верейский».
Как видно, тайная полиция во все времена туго знала свое дело. Провели глубокую разведку на местности и подготовили почву для начала более решительных действий.
Нетерпение мое росло с каждой минутой, и руки уже непроизвольно тянулись к последней странице, в которой (как я тогда полагал) и содержится разгадка этой завораживающей интриги. Но, вовремя вспомнив, что передо мной вовсе не роман Агаты Кристи, я продолжил методичное и пристальное чтение. И вот наконец-то из бездонных недр «Дела» появился документ, в котором хоть что-то говорилось об основной сути секретного поручения полковнику Яковлеву. Невольно обратив внимание на дату очередного документа, я углубился в его изучение.
«Секретно
Милостивый государь Князь Петр Иванович!
По Высочайшему Государя Императора повелению Генерального Штаба Полковник Яковлев командируется в Смоленскую губернию, для обозрения некоторой прибрежной части р. Днепра. Поелику выполнение поручения сего может в настоящее время встретить остановку, по причине случающейся обыкновенно весною разлития означенной реки, то, не желая преждевременно отправлять отсюда г. Яковлева, я имею честь обратиться к Вашему Сиятельству с покорнейшей просьбою почтить меня Вашим* милостивый государь, уведомлением, коль скоро воды Днепра вступят в берега свои и по моему тому обозрению не будет представлять никакого затруднения.
Подпись: Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф
24 апреля 1840 г. С.-Петербург».
Прочитанных листов становилось все больше и больше, но ясности все не прибавлялось. Что же именно должен был высмотреть г-н Яковлев? Завеса секретности была все так же непроницаема, и, только вчитавшись в содержание следующей бумаги, я с облегчением узнал, за чем именно велась столь масштабная сиятельная охота.
Итак, вот он, тот заветный документ, отправленный из Санкт-Петербурга 10 мая 1840 года все тем же неутомимым графом Бенкендорфом.
«До сведения Государя Императора дошло, что при отступлении французской Армии в 1812 году небольшая казна Наполеона была оставлена' в России и зарыта в землю. По некоторым данным, место, заключающее сокровище сие, должно находиться около дороги, ведущей от г. Могилева в г. Оршу, близь местечка Александрии.
В исполнение Высочайшей Его Величества воли отыскание оной казны возложено на Полковника Генерального Штаба Яковлева 4-го и состоящего при мне Адъютанта Кавалергардского Ее Величества полка Штаб-ротмистра Князя Кочубея. И как офицеры сии при выполнении оного поручения встретят необходимость в содействии Земской Полиции; по сему приемлю честь покорнейше просить Ваше Сиятельство о зависящем от Вас, милостивый государь, распоряжении, дабы местные Полицейские чиновники удовлетворяли немедленно всякому законному требованию г.г. Яковлева и Князя Кочубея, особенно в достаточном потребного числа рабочих людей, а так нее чтобы и со стороны владельца, на земле коего будет происходить разыскание, не было никаких к тому препятствий. На случай отыскания зарытых денег, предписано доставить оные в г. Смоленск и доложив предварительно Вашему Сиятельству, сдать их в тамошнюю Казенную Палату (хранилище); почему и не благоугодно ли будет Вам, милостивый государь, предложить в то время Палате сей принять означенные деньги, и в таковом принятии выдать полковнику Яковлеву и Штабс-ротмистру Князю Кочубею документ, за подписанием Председателя и всех членов оной палаты».
Небольшая казна, это сколько же будет по весу? Воображение рисовало громоздящиеся на столе пирамиды монет. Килограмм пятьдесят золота? А может быть, и все сто? Вряд ли российский император поднял такие силы на поиски этой самой казны, если бы там было нечто менее значительное! Интересно, нашли они ее в конце-то концов, или нет?
Я взглянул на все еще толстую пачку непрочитанных документов и подумал, что такая куча бумаги содержит самые необычные повороты сюжета. Чтобы продлить удовольствие, я сходил на кухню, приготовил себе чаю и два бутерброда с сыром и вновь вернулся за стол.
«Секретно
Генерального Штаба Господину
Полковнику и Кавалеру Яковлеву 4-му
Получив уведомление Господина) Военного Министра, что с Высочайшего разрешения Ваше Высокоблагородие снова командированы в распоряжение мое для окончательного выполнения поручения, по коему вы уже ездили минувшей осенью в Смоленскую губернию, предлагаю Вам отправиться нынче вторично в оную губернию обще с состоящим при мне Адъютантом Кавалергардского Его Величества полка Штабс-ротмистром Князем Кочубеем, из полученного ко мне предписания моего № *** Вы усмотрите настоящую цель командировки, почему я и прошу Вас по совершенному объяснению, -что место, показанное на первоначально доставленном Вами ко мне брульоне, ближе всех других подходит на отыскиваемое, приступить к открытию самих денег и, если таковые действительно найдены будут, то распорядиться с ними, как сказано в означенном предписании, а по исполнению сего обязываетесь Вы возвратиться в С.-Петербург к месту служения Вашего.
Мая 10 дня 1840 г.».
***
«Секретно
Состоящему при мне Адъютанту Кавалергардского Его Величества полка Господину Штабс-ротмистру Князю Кочубею
Государь Император, получив через посланника нашего в Париже записку о зарытых в землю деньгах из казны Наполеона во время отступления из России в 1812 году Французской армии, Высочайше повелеть мне соизволил распорядиться к исследованию справедливости заключающихся в оной записке сведений. Во исполнение такой Монаршей воли был командирован минувшей осенью в Смоленскую губернию, для предварительной рекогносцировки Полковник генерального Штаба Яковлев 4-й, который отыскал около дороги из г. Могилева в г. Оршу местоположение, весьма подобное изображенному на приложенном при означенной записке плана № 1.
После такового открытия поручая Вашему Сиятельству окончательное за сим разыскание о сокрытых деньгах обще (совместно) с Полковником Яковлевым и препровождая к Вам вышеупомянутую записку с планом X? 1 и брульон, представленный мне г. Яковлевым, предлагаю Вам отправиться с Штаб-офицером сим, получившим от меня о том предписание, в Смоленскую губернию, и когда он убедится, что найденное им местоположение больше всякого другого сходствует с французским планом, то по соглашению с ним, вместе тот час приступить к открытию денег, потребовать для сего необходимое число людей рабочих от местного Земского исправника.
А дабы от Земской полиции оказываемо было Вам должное содействие и удовлетворение всех Ваших и Полковника Яковлева законных требований, равно и со стороны владельца той земли, в коей будут отыскиваться деньги, не было делаемо никаких препятствий, отношусь я о том к Военному Губернатору г. Смоленска, коему и обязываетесь Вы лично вручить прилагаемый при сем секретный конверт за № 14.
В случае отыскания зарытых денег, Вы доложите о том, какой монетою и в каком количестве оных найдено будет, составите акт за общим Вашим подписанием, пригласив к тому и Земского Исправника, а потом деньги сии следует отвезти в г. Смоленск и, доложив об оных Военному Губернатору Генерал-майору Князю Трубецкому,, сдать их в тамошнюю Казенную палату, получив в принятии документ
за подписанием Председателя и всех членов Палаты. По исполнению чего, и по представлению ко мне по почте рапорта о действиях Ваших вместе с окончательным актом и документами имеете отправиться дальше, для выполнения другого поручения, возложенного на Вас предписанием моим от сего числа за № 2066.
Подпись: Граф Бенкендорф».
***
Проклятое и совершенно непонятное слово «брульон» вновь попалось мне на глаза и невольно притормозило скорость чтения. Сняв трубку телефона, я на ощупь набрал номер Михаила Воркунова, вместе с которым некогда заканчивал одиннадцатый класс школы № 283. Трубку взяла его жена Наталья.
– Мишуни дома нет, – певучим голосом сообщила она, – и когда придет, не знаю.
– А может быть, ты мне поможешь? – заторопился я, чувствуя, что она собирается повесить трубку.
– В какой же области требуется помощь? – тут же заинтересовалась она.
