Шлепнув девушку по попке, улыбаюсь Ивану.
— Увидимся, Иван.
Его лицо становится почти багровым, когда он кричит мне в спину:
— Не смей ее трогать!
Слышен громкий хруст, когда кулак встретился с плотью.
Темный смех Люцифера наполняет тьму.
— Не беспокойся о ней, Иван. У нас сейчас слишком много вещей, о которых нужно поговорить.
Ивану лучше сделать то, что говорит ему Люцифер, от этого зависит его жизнь.
И, похоже, что жизнь этой маленькой девочки тоже.
Чёрт возьми, это отстой, потому что девушка, похоже, не слишком обрадовалась, узнав, что она любовница. По выражению ее лица было видно, что она не знала о том, что Иван женат.
Я выхожу к ожидающему лимузину, на котором мы приехали сюда, и открываю пассажирскую дверь.
— Питер, отвези меня к моей машине. Мне нужно позаботиться о нашей гостье.
Усаживая ее все еще находящуюся без сознания на сиденье, сажусь рядом с ней.
— Мне нужно позвонить Гарольду?
— Нет, по крайней мере, пока. Похоже, Ивану дорога эта девушка. Он не хотел сотрудничать до тех пор, пока ей не стали угрожать.
Машина выезжает на главную дорогу, когда Питер спрашивает:
— Он заговорил из-за куска задницы?
— Да, она у нее хорошая, сочная, но и да, он ни хрена не хотел говорить, пока Люцифер не приставил к ее голове пистолет.
Качая головой, думаю о ее глазах, о том, сколько ужаса и ненависти было в них к Ивану.
Тело девушки медленно напрягается, и я наблюдаю, как учащается ее дыхание. Она, должно быть, приходит в себя после того, как упала в обморок.
Теперь ее грудь поднимается и опускается при глубоком вдохе. И, бл*ть, она выглядят чудесно. Я могу представить, как мои ладони ложатся на нее и сжимают.
Ожерелье, которое я видел, как Иван надевал ей на шею, выглядит немного безвкусным. Похоже, он пытается что-то компенсировать.
У ублюдка, наверное, маленький член.
Не могу припомнить, чтобы мне когда-либо приходилось делать что-то из того, что он делал с ней сегодня вечером. Мне никогда не приходилось закидывать какую-нибудь цыпочку дорогим дерьмом, чтобы удержать ее. Мой член отлично с этим справляется. Еще мне никогда не приходилось хватать девушку так, как он это делал в ресторане, и заставлять ее напиваться, чтобы она переспала со мной. Черт, мне даже никогда не приходилось трахать пьяную женщину.
Нет, они сами вешаются на меня, трезвые.
Наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается, чувствую легкое давление между ног, мой член начинает оживать. Прошло слишком много времени с тех пор, как я был между бедрами женщины.
Как минимум год.
Бл*ть, может, дольше. Я просто был слишком занят с тех пор, как началось это дерьмо с якудза.
С тех пор Люцифер сделал многое для нашей организации. Он увеличил размер всех наших владений, а также убрал всех якудза из Гарден-Сити. Он искореняет всех, кто участвовал в попытке убить его жену.
Это тоже было непросто, потому что то, что мы изначально считали двусторонней войной между нами и япошками, стало более запутанным и сложным.
Русские, хотя и не причастны к этому напрямую, были замешаны в этой неразберихе. Не члены их группировки, а деньги, которые они инвестировали против нас. Мы ничего не можем использовать в качестве конкретного доказательства против них... пока. Просто слухи и перешептывания.
Но если Иван заговорит, это может все изменить.
Иван не является одним из руководителей в русской мафии, но он крупный финансист. Он не из тех, кто пачкает руки, хотя у него было немало серьезных сделок в Гарден-Сити. Если происходит что-то важное, он обычно скрытно в этом участвует. Он из тех парней, которые любят иметь дело с гангстерами, но хранят свое имя в тайне от закона. Вы не найдете на нем татуировок русской мафии, нет, для него это было бы слишком.
Для этого нужны яйца.
Впервые мы услышали имя Ивана, когда допрашивали якудза после того, как они похитили Лили. Опять же, ничего конкретного. Полученные нами зацепки на самом деле ничего не значили... пока я не позаботился о Барте.
Барт перед смертью назвал мне несколько имен, одним из которых было имя Ивана. Мы уже некоторое время наблюдали за этим ублюдком и ждали...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дороги пусты, и когда мы подъезжаем к комплексу, я снова смотрю на изображающую из себя спящую красавицу девушку. Она не спит, пытаясь понять, что делать или что будет дальше. Я могу сказать это по тому, как она дышит, и тому, как подергиваются ее руки, хотя она пытается оставаться совершенно неподвижной.
Я приближаю губы к ее уху, и мой нос наполняется ароматом ее волос. Пахнет цветами и потом. Сегодня она пережила такое дерьмо.
— Ты помнишь, что я сказал тебе перед тем, как мы вышли из машины? — тихим шепотом спрашиваю ее на ухо.
Ее тело напрягается еще больше, но я вижу маленькие кивки ее головы.
— Хорошо, потому что не хочу, чтобы ты была глупой. Будь хорошей девочкой. Будь умницей, — говорю я, прижимая ее к своему телу, когда мы делаем резкий поворот.
Приобняв ее, прижимаю ее плечо к своей груди.
Пальцы ее рук переплетаются вместе, когда она пытается скрыть свою дрожь.
— Питер, остановись прямо возле машины.
— Понял.
***
Ветер дует довольно сильно, когда я усаживаю ее на пассажирское сиденье своего BMW.
Наклонившись к машине, убираю темно-каштановые волосы с лица и смотрю в ее светло-голубые глаза. Она плакала, это видно по следам туши, размазанной по щекам.
Но она выглядит абсолютно красивой даже когда напугана.
Взяв за уголок полоску серебристого скотча, которая закрывает ее рот, я медленно снимаю ее. По тому, как она прищуривается, могу сказать, что это больно, но она не плачет от этого и не кричит. Когда полоска, наконец, отклеивается, появляется красный участок раздраженной кожи.
Показывая на ее руки, говорю:
— Стяжки остаются, пока мы не придем к взаимопониманию.
Сняв ремень безопасности, я пристегиваю ее, говоря:
— Не двигайся.
Закрыв дверь, поворачиваюсь к Питеру.
— Пусть Гарольд что-нибудь сделает с лимузином. Он больше не нужен.
— Понял. Что-нибудь еще, Эндрю? — спрашивает он, вынимая телефон из кармана.
— Пока нет. Я позвоню тебе, если что-нибудь понадобится.
Обходя машину и не успев даже дойти до двери, чувствую, что в кармане вибрирует телефон. Вытащив его, вижу, что звонит Саймон.
— Как дела, Саймон? — спрашиваю я, открывая дверь и забираясь в машину.
— Люцифер рассказал мне об осложнении, — говорит он, даже не удосужившись ответить на мой вопрос.
Повернув ключ в замке зажигания, я завожу машину, прежде чем ответить.
— Да, разведка облажалась. В итоге мы взяли его любовницу.
— Что ж, у меня есть информация об этой твоей маленькой проблеме.
— Что ты имеешь в виду под моей проблемой? — спрашиваю я, глядя на нее.
Ее глаза расширяются, когда она смотрит на меня.
— У нее есть дочь.
— Бл*ть. От него?
— Нет, сомневаюсь. Ей пять лет, зовут Эбигейл.
Глядя на девушку рядом со мной, я заставляю себя называть ее женщиной. Она не выглядит так, будто у нее есть ребенок, но опять же, что, черт возьми, я знаю о детях?
— Теперь она будет твоей проблемой, Эндрю. Грязное лицо и липкие руки – это проблема.
Я слышу, как он ежится даже по телефону.
Саймон не из тех, кто любит детей, грязь, беспорядок, громкий смех или что-то веселое. Еще он боится стриптиз-клубов. Но быть правой рукой Люцифера означает, что он мой босс.
Это не мешает мне прорычать в телефон несколько отборных слов в его адрес.
— Оскорбление меня не изменит дела, Эндрю. Ты думаешь, Люцифер не заметил, как ты смотрел на девушку? Он просто позвонил, чтобы убедиться, что ты возьмешь на себя ответственность за ребенка. Он думает, что это пойдет на пользу твоей нравственности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я чертовски сильно ненавижу тебя, Саймон, — ворчу я на него.
