сказала, веселеет:
– Ты будешь последним эсдеринос, если решишь увезти ее силой. Если Венера решила остаться, то пусть остается.
– Оставь нас, – приказывает Доминик.
– Нет, достаточно того, что я тебя впустил тебя в мой дом.
– Альфа Микаэль, – прошу я. – Дай нам поговорить наедине. Пожалуйста.
Мне эта приватность нужна не меньше Доминика. Я хотела попросить его о помощи по видеосвязи, но сделать это лицом к лицу – просто подарок самих предков.
– Вернусь через пять минут, – ворчит Мик, видимо, он не может мне отказать, и все-таки уходит.
Я жду, что меня начнут убеждать уехать, но Доминик не спешит, продолжает на меня смотреть. Если бы я не знала грозного альфу Морийских лесов, легорийского старейшину и хорошего дипломата, решила бы, что он не может подобрать слов.
– Что такое эсдеринос? – наконец спрашивает он.
– Лучше тебе не знать. С его стороны это было недипломатично.
Доминик кивает, соглашаясь.
– Венера, ты уверена? Я не одобрял твое решение остаться с Пересом, но остаться в его стае? Точнее, в его бывшей стае. По мне так это слишком опрометчиво.
– Почему?
– Потому что это не твоя семья. Мы, Экроты и Брайсы, Шарлин и Анхель, даже бесов Хантер твоя семья! – Мои глаза расширяются, наверное, до невероятных размеров: насколько же его проняло, если Доминик уже Хантера упоминает как члена семьи. – Здесь ты чужая, Венера. Возвращайся со мной. Возвращайся домой.
Доминик лучше всех способен отдавать приказы, но сейчас он просит. Обещая подарить мне то, чего я хочу – семью и спокойствие.
– Я люблю вас всех, но я останусь здесь.
Взгляд Доминика становится жестким, мигом превращая его в того альфу, которого я знаю.
– Тогда я увезу тебя по праву договора.
– Не сможешь, – качаю я головой. – Потому что этот пункт действителен в случае смерти Рамона, а он не мертв.
– То есть?
– Помнишь, я говорила тебе, что мы с ним истинные? Это правда! И я не почувствовала, что он умер.
Доминик не меняется в лице, хотя, кажется, мне удалось его заинтересовать.
– Ты его чувствуешь?
– Нет, – приходится признаться. – Не чувствую. Потому что не умею. Поэтому и хотела попросить тебя о помощи. Расскажи, как почувствовать свою пару. Как настроить эту связь?
– Мне не приходилось ничего настраивать, Венера. Я просто чувствую Чарли.
– Но так было не всегда!
– Да, но Шарлин жива.
– Рамон тоже жив.
Чем больше раз я это повторяю, тем сильнее уверяюсь в этом. Мне бы только получить доказательства, чтобы мне поверили остальные. Потому что Мик не верит, Доминик тоже не верит. Альваро мне верит, но ему тоже нужны подтверждения.
– Венера…
– Доминик, – перебиваю я, – уверена, случившееся дело рук Волчьего Союза. Рамон им мешал из-за своей особенности.
– Особенность?
Я рассказываю как есть, все-таки Доминику можно доверять. Про божественность моего мужчины, про его врага. Я и так собиралась это сделать.
– И, боюсь, теперь им нужна моя дочь. Потому что она тоже особенная.
До рождения дочки это невозможно было понять, этого не могла определить даже доктор Сураза, но каким-то глубинным чувством я знала, что будет именно так. От нашей истинности, нашей связи другого ребенка просто не может родится.
Доминик слушает внимательно, хотя продолжает мрачнеть.
– Перес знал все это, и все равно забрал тебя с собой?
– Он не смог отказаться.
– Отмазка так себе. Тебя пытались убить!
– Ты бы тоже от Шарлин не отказался.
– Я бы ее не оставил и на родственников не бросил.
Я сжимаю кулаки:
– Не надо! Не надо говорить, что у вас с Чарли идеальные отношения. Они не всегда были такими.
Доминик хочет что-то сказать, но осекается. Молчит с минуту, прежде чем продолжить:
– И все же ты не хочешь, чтобы я тебя забрал? Дома ты будешь в безопасности. Я смогу обеспечить тебе защиту, не то что местный альфа.
Это заставляет меня прикусить губу: теперь уже я стараюсь подобрать нужные слова.
– Доминик, я верю, что ты меня защитишь. В тебе я уверена гораздо больше, чем в себе. Но, вероятно, именно этого и хочет Союз, иначе бы они не спешили назначать нового верховного. Они хотят меня выманить. Хотят, чтобы я уехала и подставила всю твою стаю. Но даже не в этом дело. Рамон оставил меня в этой стае. Сюда он вернется. За мной. За дочерью. К своей семье.
– А если он не вернется?
– Так помоги мне в этом разобраться. Связаться с ним.
– Нет, – качает он головой. – Я не стану. При всем уважении к тебе и твоему положению, Венера, если он подох, туда ему и дорога.
Сначала я не поверила своим ушам, всматриваясь в суровое, будто выточенное из камня, лицо альфы. У меня просто в голове не укладывалось, что Доминик такое сказал. Что он мог сказать такое мне! Зная всю мою историю. Но когда до меня дошло, что это не слуховые галлюцинации, я оказалась на ногах и врезала ему.
Кулаком по плечу, могучий волк даже не пошатнулся, только вздрогнул. Наверное, даже больше от шока, чем от силы моего удара. А я, между прочим, вложила в него все свои чувства: боль, гнев, обиду, разочарование. Разочарования было больше всего, потому что я верила в нашу дружбу, в то, что мы семья, я надеялась, что Доминик поможет мне с поисками.
Надеялась на его поддержку.
Но после моего удара ничего не поменялось, выражение лица альфы, кажется, сделалось еще жестким, и я поняла, что своего решения он не изменит. Даже если я стану слезно умолять его о помощи или сыпать аргументами, почему он должен принять мою сторону. Не примет.
Доминик против Рамона. Всегда был. А теперь он и против меня.
– Твое право, – выдохнула я. – Извиняться не буду. Если тебе это нужно, пусть это сделает мой альфа.
– Я твой альфа,
