— Вы обнаружили, что вам не очень хочется пользоваться этим столом, за ним неуютно, — подсказал Лоу.
— Именно, — благодарно подтвердил мистер Фитцджеральд. — Вещь, как видите, довольно симпатичная. Однако мне становилось не по себе каждый раз, когда я работал за столом Карсвелла, поэтому недавно я отказался от него в пользу другого стола.
Флаксман Лоу подошел к резному изделию и провел по нему рукой.
— Стол Карсвелла, — пробормотал он. — Весьма интригующе.
— Да, — решительно сказал Холмс. — Мало что может столько рассказать о человеке, как его письменный стол. Скажите, вы ничего в нем не находили?
— Это как раз и любопытно, мистер Холмс. Приобретая стол, мы убедились, что он пуст, — я специально проверил, не осталось ли там чего ценного, о чем следовало бы знать душеприказчикам. А несколько дней спустя попытался открыть один из ящиков, хотел в него что-то положить, и его заело. Я тянул и дергал, а когда в конце концов справился, нашел позади ящика листок бумаги. Должно быть, тот выпал и застрял.
— Этот лист все еще у вас? — быстро спросил Холмс.
Мистер Фитцджеральд кивнул в сторону своего стола.
— Я положил его к другим бумагам. Признаться, не понимаю — он ведь не представлял никакой ценности.
Подойдя к другому столу, он порылся в ящике. Мы стояли тесной группой, будто заговорщики, и ждали. Когда мистер Фитцджеральд вернулся к нам, в его руке был маленький листок пожелтевшей бумаги, который он отдал моему другу. Тот показал его остальным, и мы увидели написанные аккуратным почерком строки:
Nonne haec condita sunt apud me et signata in thesauris meis.
Mea est ultio et ego retribuam in tempore ut labatur pes eorum iuxta est dies perditionis et adesse festinant tempora.
— И что, скажите на милость, это означает? — озадаченно спросил я.
— Меня это тоже заинтересовало, доктор Ватсон. Боюсь, я успел изрядно подзабыть латынь, но, поразмыслив, я понял, что это слова из Вульгаты[5] — Второзаконие, глава тридцать вторая, стихи тридцать четвертый и тридцать пятый. Они переводятся так: «Не сокрыто ли это у Меня? Не запечатано ли в хранилищах Моих? У Меня отмщение и воздаяние, когда поколеблется нога их; ибо близок день погибели их, скоро наступит уготованное для них».
Оба детектива вздрогнули, и я понял, что они лихорадочно размышляют.
— Хранилище, — задумчиво проговорил Холмс.
— Отмщение и воздаяние, — пробормотал Лоу.
Одновременно повернувшись, они вперились в ту часть стены, где остались самые четкие следы когтей. Мой друг взглянул на Флаксмана Лоу.
— Полагаю, мы думаем об одном и том же, мистер Лоу, — спокойно сказал он.
— Да, — ответил тот, — хотя подозреваю, что наши выводы слегка различаются. — Он повернулся к Фитцджеральдам, которые переводили ошеломленные взгляды с одного сыщика на другого, и обратился к хозяину: — Не могли бы вы принести топор и лом? Похоже, предстоит тяжелая работа.
— Э… да, конечно, — ответил мистер Фитцджеральд. — Но что вы собираетесь делать?
— Я… вернее, мы. Поскольку мистер Лоу, очевидно, пришел к аналогичному выводу: за этой стеной находится тайник. Ведь это внешняя стена, я прав?
— Да-да, верно, — сказала миссис Фитцджеральд. — Вы думаете, что…
— Слишком рано говорить, о чем я думаю, — мрачно ответил Холмс. — Но полагаю, разгадка тайны скрывается за стеной, и чем раньше мы это проверим, тем быстрее положим конец событиям, озадачившим вас обоих.
Мистер Фитцджеральд ушел за требуемыми инструментами, но оказалось, что необходимости в них нет. Пока он отсутствовал, Холмс и Лоу обшарили камин, водя руками по резной поверхности, и через несколько мгновений после возвращения хозяина мой друг удовлетворенно хмыкнул.
— Похоже, есть, — торжествующе проговорил он, и мы услышали щелчок, разлетевшийся эхом по всей комнате — такая в ней наступила тишина. Наши взгляды привлекла та часть стены, которую мы до этого исследовали. Не знаю, кто из нас больше удивился, когда панель слегка сдвинулась, словно невидимая сила толкала ее сзади. Похоже, именно эта мысль пришла в голову всем нам, поскольку несколько секунд мы не двигались с места. Наконец Лоу, за которым по пятам следовал мой друг, шагнул к стене, и они оба ухватились за движущуюся часть облицовки. Я пошел вперед с фонарем, за мной мистер Фитцджеральд; его жена стояла позади, с тревогой следя за нами.
Холмс и Лоу потянули за деревянную панель, та на миг замерла, словно ее удерживали с другой стороны, а затем с похожим на вздох звуком отошла от стены, открыв черный как ночь прямоугольник.
Все попятились, ощутив холодное дуновение. Затем мы подошли ближе, и я поднял фонарь, чтобы заглянуть внутрь.
Не знаю, что я ожидал увидеть, но в любом случае не то, что предстало моим глазам. В тайнике стоял маленький, похожий на жертвенник столик, на котором едва бы поместился человек. Над ним висел перевернутый крест из темного дерева, который Лоу с возгласом отвращения швырнул на землю. С края стола свисало нечто похожее на одеяния, на другом лежала книга в переплете из потрескавшейся и выцветшей черной кожи и стояли несколько флаконов с черной жидкостью. В верхних двух ящиках находились перья, чернила и листы тонкого пергамента. Когда открыли нижний ящик, Лоу что-то пробормотал — удивленно и вместе с тем удовлетворенно — и вытащил несколько блокнотов, связанных шнурком, который он перерезал перочинным ножом. Пролистав блокноты, он посмотрел на нас.
— Как я и думал, — спокойно сказал детектив.
— Да, — кивнул Холмс, — здесь именно то, что я ожидал найти.
Он указал налево. Повернувшись и посмотрев в узкую щель, мы увидели ряд грубых каменных ступеней, которые уходили вниз между внутренней и внешней стенами.
— Не сомневаюсь, — продолжал мой друг, — что эта лестница ведет к потайной двери во внешней стене дома или, возможно, к тоннелю, ведущему в некое уединенное место.
Мы помолчали, глядя в черную бездну, которая, казалось, поглощала свет фонарей. Нас снова обдало ледяным воздухом, и послышался едва уловимый звук, похожий на мягкие шаги. Лоу тотчас попятился от тайника, жестом велев нам последовать его примеру.
— Думаю, — с серьезным видом сказал он, — лучше закрыть это отверстие и запереть комнату до утра. А затем примем необходимые меры, чтобы избежать дальнейших неприятностей.
В столовой мы по общему молчаливому согласию воздержались от обсуждения занимавшей наши мысли находки в присутствии снующих слуг. После ужина миссис Фитцджеральд удалилась в гостиную, туда же вскоре последовали и мы, зная, что ей не меньше, чем мужу и мне, хочется услышать, что скажут два детектива. Когда всем налили кофе и бренди, а Холмс и Лоу раскурили свои трубки, мы поудобнее устроились в креслах. Лоу жестом уступил первенство моему другу, и Холмс обратился к нам.
— Мое знакомство с делом началось с личности покойного, никем не оплаканного бывшего владельца аббатства Лаффорд, мистера Джулиана Карсвелла. Если стряхнуть внешнюю шелуху, то, что я о нем узнал, сводится к следующему: это был достаточно богатый человек, имевший немало врагов, предпочитавший уединенную жизнь и умерший при обстоятельствах, которые вряд ли можно назвать обычными, но и чересчур загадочными считать не стоит. Вскоре после приезда я выяснил, что его дом, аббатство Лаффорд, был построен в те времена, когда некоторые семейства полагали целесообразным иметь в своем жилище потайную комнату, где можно было бы укрыться от любопытных глаз.
Нет никаких сомнений, что Карсвелл знал о ней — об этом свидетельствуют предметы, которые мы там нашли. Подозреваю, что по крайней мере одному из его слуг тоже было известно о потайной комнате, на случай, если хозяин дома вдруг окажется в ней заперт. По моему опыту, даже самые скрытные и неразговорчивые слуги при определенных обстоятельствах готовы поделиться сведениями, и меня вовсе не удивило, когда я узнал, что камера Карсвелла — о чем он, возможно, не подозревал — вовсе не являлась тайной для некоторых жителей поселка. Итак, мы имеем весьма скрытного и достаточно богатого человека, который внезапно умирает, а его прислуга почти сразу разбегается на все четыре стороны. Известно, что местный люд относился к нему не лучшим образом, и вполне вероятно, что кто-то из рабочих во время ремонта обнаружил тайник, а затем постарался затянуть работу, чтобы получить возможность обследовать его без спешки.
Что касается шагов, которые вы слышали, и холодного сквозняка, все это можно объяснить тем, что кто-то — возможно, не один, поскольку отчетливо звучали шаги двух разных людей, — использовал лестницу и тайную комнату, чтобы незаметно входить в дом и покидать его в поисках ценностей, которые, как он или они считали, могли быть здесь спрятаны. Вы, мистер Лоу, и вы, миссис Фитцджеральд, говорили о сокровищах. На мысль о них вас навели строки, найденные в столе Карсвелла. Однако известно, что среди имущества прежнего владельца не обнаружено ничего ценного. Следовательно, его богатство надежно спрятано, и некто, зная или подозревая это, решил продолжить поиски. Могу поспорить, что тайник, который мы нашли сегодня, не единственный в доме, и сокровища мистера Карсвелла рано или поздно будут найдены. Заделав же оба входа в потайную комнату, вы избавитесь от звуков, которые вас беспокоят.
