Вся одежда либо не имела пуговиц, либо они были белыми, либо металлическими с якорем. Мне же требовалась какая-то простая абстрактная простопуговица тёмного цвета. Шить мы не умели, поэтому через час выглядели примерно так, как и до того, однако были довольны и провели час не скучая. Ещё немного времени прошло за разглядыванием в иллюминатор кусочка базы, по которой ходили матросы всегда с какой-то ношей. Не было видно ни одного офицера. Это сильно отличало вид «улицы» базы от городской. В Смоленске и везде, где я был до этого, на улицах встречаешь офицеров, полковников разных, ветеранов с золотыми погонами. В ВУЗе на военной кафедре младшим был майор, выделявшийся этим на фоне десятка подполковников. Я привык видеть офицеров в быту, в трамвае. Здесь же, в самой настоящей армиифлоте, оказывается офицеров не встретишь просто так. Их мало. Они где-то спрятаны или заняты. Всюду сколько глаз мог разглядеть из круглого окошка были матросы. Как и на утреннем построении. Только тёмно-синие робы с длинными рукавами, кусочек тельняшки на груди и чёрные боты. Тонкие белые полоски воротников-гюйсов были единственным украшением. Мы как-то оба с Серёгой умудрились поместить лица в иллюминатор, до того было интересно что там на воле и не заметили нового гостя в каюте. На пороге стоял Валера. Он сам так велел себя называть. Валеру видеть мы обрадовались, поскольку по его петличкам узнали в нём офицера-медика. Выглядел он на год старше нас и не делал проблемы из того, что мы студенты в секондхэндовских матросских робах, а он старший лейтенант, начальник медслужбы данного корабля. Валера нам всё объяснил очень доступно, отчего мы с одной стороны обалдели, с другой зауважали его.
– Я, значит, Валера, у меня много дел, плюс ещё флагманский врач нагрузил, потом жена у меня в Калининграде, тяжело мотаться, и я документы в ординатуру подаю, не хочу тут пропадать. Сейчас самый месяц сложный, понимаете. В общем, вы будете за меня дежурить по базе, я скажу, когда. Пойдёмте в амбулаторию, всё покажу.
Амбулатория
И мы пошли. Амбулатория оказалась квадратной большой каютой с операционным столом посередине и вторым помещением – изолятором на две койки. Кроме этого там был рабочий стол, стулья, шкафы с медикаментами и документацией, сейф. На операционном столе лежал матрос в одежде. Он спал, подложив под голову скрученное одеяло из изолятора.
– Это Вася, короче, как принял инструменты хирургические от прошлого врача, тут недостача на шестьсот тысяч, а сюда ампулы бросать использованные или разбитые, а здесь лежат карточки матросов, кто чем болеет.
Вася проснулся и не вставая смотрел на нас, как на явление Деда Мороза летом. Я приметил на стене зеркало, довольно большое для военного корабля на котором чем-то красным было в центре написано «89».
– Вася вам всё расскажет. Просьба появляться в амбулатории после завтрака каждый день, а потом можете быть свободны. В городе хорошие бары. До вас был тут один студент, не помню откуда, он вообще там жил у бабёнки, сюда пришёл пару раз, когда у нас прививки были.
Я решил показать, что мы тут с Сергеем всё внимательно слушаем и перебил:
– А если что-то серьёзное или операцию надо делать?
– Какую операцию? – недоумённо смотрел Валера.
– Фурункул вскрыть или там аппендицит, например.
– Для всего серьёзного скорая помощь ездит, в госпиталь всех, никаких тут операций, недостача по инструментам шестьсот тысяч, это только по хирургическому набору. Надеюсь я попаду в ординатуру раньше, чем всё это…
Сергей ходил вдоль стен и посмотрел в иллюминатор, который выводил нас на бухту, то есть почти на море. Со-служащий мой сел за стол и достал стетоскоп из ящика. С видом знатока пролистал какой-то журнал. Я всё пытался ухватить нить разговора Валеры и переспросить про дежурство по базе, что мне показалось очень рискованным событием. До тех пор я никогда не был на дежурствах в больницах, не то что на базе, подозревал, что дело ответственное. Валера зашёл в изолятор и вышел, открыл какой-то ящик и закрыл, и продолжал про жену, её маму, его маму, электричку в Калининград и так заклумил мне голову, что я почти ничего у него не спросил. Валера вышел из амбулатории указав, что дверь всегда за собой надо закрывать и закрыл её снаружи. Затем тут же вернулся с важнейшей информацией, которую позабыл нам сказать: «Спирта нет!». И снова закрыл.
– А если укол нужно будет делать? – спросил я скорее Сергея, чем Валеру за закрытой дверью, – протирать кожу?
– Всё есть, не дрейфьте, – подал голос Вася и сел на операционном столе, – без меня, как слышали решений не принимайте, народ тут ушлый, быстро пронюхают, что студенты.
Нам нечего было добавить и хоть Вася не спрашивал, Сергей кратко рассказал кто мы и что мы. Для чего-то уточнив, что мы умеем ставить капельницы и он, Сергей, будущий кардиолог, а я, тут он посмотрел на меня вопросительно. Действительно кто я будущий? За спиной пять лет учёбы, десять кружков по разным направлениям, выступления на конференциях и искренняя любовь к профессии врача. Но я кто я сейчас, для себя, для Васи? Я ответил так, как отвечал когда-то на первом курсе, не зная вовсе что есть медицина и летая в облаках по сути реальной жизни. Не ведая какой пот и цинизм впереди и что простой терапевт полезнее семье и обществу, чем сто узких специалистов. Сказал будто самому себе, негромко под нос: «Я – судмедэксперт».
– Про капельницу это здорово, – вернул меня в реальность Вася, – Иваныч если набухается, мы ему по вене 20% глюкозу с витамином Цэ. Он очень добреет, на глазах здоровым становится тогда. Я и сам умею, но, если вы умеете, то лучше вы уж. Я ж санитар, я не учился.
Вася лениво рассказал, как они с Валерой колят вену с витамином Иванычу. Что Васю ждёт Омск и приказ. Попросил не спать в изоляторе и в итоге куда-то ушёл, взяв в руки толстую папку. Как и все матросы до него, он не перемещался с пустыми руками по кораблю и за его пределами. Мы расселись по стульям. Затянулся разговор о том, почему вдруг Сергей хочет быть кардиологом. Это ли лучшая из терапевтических специальностей и чем лучше эндокринологии, к примеру. До нас дошло, что мы не знаем кто по специальности Валера. Зато у нас появилось дело, после завтрака сидеть в амбулатории и ждать по всей видимости Иваныча с похмельем. Так, глядя то в иллюминатор на воду цвета мокрого асфальта, то на пустое ведро для ампул, то на операционный стол с одеялом, мы досидели
