Описание Аммианом привычек гуннов, связанных с едой, – это еще один пример его тенденции использовать то, что он читал в старых книгах. Он пишет: «Они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть». Все это забавный пример хорошей наблюдательности и приверженности традициям. То, что гунны ели корни диких растений, – вполне возможно. Так поступают многие северные варвары. А вот данное Аммианом описание того, как кочевники грели сырое мясо на спинах лошадей, не выдерживает никакой критики. Это неправильно понятый другой обычай кочевых народов: гунны, скорее всего, прикладывали сырое мясо к ранам на спинах лошадей, вызванных давлением седел, для скорейшего излечения. Между прочим, в конце XIV в. баварский солдат некий Ганс Шильтбергер, который определенно ничего не слышал об Аммиане Марцеллине, сообщил, что татары Золотой Орды во время быстрых переходов «брали сырое мясо, резали на тонкие кусочки, заворачивали в ткань, укладывали под седла и ехали на них. Проголодавшись, они съедали это мясо».
Фраза «Они так закалены, что питаются полусырым мясом всякого скота» («Ita victu sunt asperi, ut semicruda carne uescantur») взята у географа Помпония Мела (расцвет его деятельности – 40 г.), который описывал германцев: «Они так закалены и грубы, что едят даже сырое мясо» («Victu ita asperi incultique ut crudaetiam carne uescantur»). Говорят, что кимбры (кимвры) тоже ели сырое мясо. Сыроядцы – так русские называли татар – возможно, обозначает, что татары ели сырое мясо. В других источниках их называли сыроедцами. Как и многие северные народы, гунны действительно могли питаться сырым мясом. Аммиан, однако, идет на шаг вперед; он утверждает, что гунны вообще не готовили пищу на огне, что опровергается находкой больших медных котлов для приготовления пищи – одного из лейтмотивов гуннской цивилизации. Но Аммиан считал своим долгом сделать из гуннов варваров, находящихся на самой низкой ступени развития[18].
Все это вовсе не означает, что от повествования Аммиана следует отказаться, как от недостоверного. В нем содержится множество информации, которая неоднократно подтверждена как вполне надежная другими литературными источниками и археологическими свидетельствами. От Аммиана мы узнали, как выглядели гунны и как одевались. Он очень точно описал их лошадей, оружие, тактику и кибитки.
Кассиодор-Иордан
В своей гуннофобии Аммиана можно приравнять к Кассиодору (487–583). Утраченная «Готская история» (Gothic History) этого автора по большей части сохранилась в труде Иордана «Происхождение и деяния гетов» (The Origin and Deeds of Getae), который обычно называют «Гетика» (Getica). Но Кассиодор должен был объяснить, почему гунны смогли стать господами его героев, остготов, и править ими в течение трех поколений. Его гунны обладают нечестивым величием. Они жадный и жестокий, но смелый народ. Аттила – жестокий и сластолюбивый монстр, но не сделал ничего трусливого. Он был как лев. По Аммиану, гунны «при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием» – эти слова Кассиодор скопировал. Но если Аммиан дальше пишет: «Чтобы тем задержать рост волос на зарубцевавшихся надрезах», то Кассиодор продолжает иначе: «Чтобы еще до того, как они получат молоко, младенцы научились терпеть раны».
Повествуя о ранней истории готов, Иордан повторяет Кассиодора, хотя не всегда дословно. Для правильной оценки готских традиций, связанных с борьбой против гуннов в Южной России, следует помнить, что они дошли до нас в несколько облагороженной, «цивилизованной» форме. В остготской Италии, должно быть, еще была жива память о великих войнах, которые велись плечом к плечу с гуннами и против них. Источниками Кассиодора были песни, cantus maiorum, cantiones, carmina prisca, а также рассказы, некоторые из которых были «почти такие, как это было в действительности» (реnе storico ritu). При этом репе не следует воспринимать слишком серьезно. Кассиодор писал свою «Готскую историю», чтобы «вернуть фамилии Амал великолепие, принадлежащее ей по праву». Он писал для образованных римлян, чьи вкусы были бы оскорблены грубыми, жестокими и кровавыми аспектами ранней германской поэзии. Сравнение «Гетики» с «Историей лангобардов» Диакона показывает, до какой степени Кассиодор очистил традиции готских лордов от всех варварских черт.
Но это еще не все. Origo gentis Langobardorum – труд, написанный около 670 г. и ставший одним из источников Павла, полон языческих знаний. Более чем через 200 лет после обращения датчан в христианство старые божества, скудно замаскированные в древних королей, все еще бродили по страницам Saxo Grammaticus. В 530-х гг., когда Кассиодор писал свою историю, еще были живы люди, отцы которых, если не они сами, в юности приносили жертвы старым богам. Готские Heldenlieder (героические эпосы) были определенно такими же языческими, как у датчан и лангобардов. Исходный материал «прорывается» в одном отрывке из «Гетики», взятом у Кассиодора: «И по причине великих побед, которые готы одержали в этом регионе, они впоследствии назвали своих лидеров, благодаря удаче которых они победили, не просто людьми, а полубогами, то есть ansis». Даже здесь Кассиодор эвфемизировал предание. В других местах языческие элементы радикально исключены. Генеалогия Амалунгов, которая в carmina и fabulae была почти наверняка полна богами, богинями, убийствами и убийцами, читается как официальный документ.
Там, где, как в рассказе о войне между остготами и гуннами, в изложениях Аммиана и Кассиодора-Иордана есть отличия, правильной, безусловно, следует считать версию Аммиана. Мы не можем быть уверенными даже в том, что цитаты Кассиодора из Приска точны. Между тем, поскольку наша информация о гуннах основывается именно на этих цитатах, приходится принимать их такими, какие они есть. Время от времени (как, например, в истории об Аттиле и священном мече или в описании дворца Аттилы) Кассиодор передает текст Приска лучше, чем отрывки, которые писцы сделали для Константина Багрянородного в X в. И уже только за это мы должны быть благодарны сбивчивому, беспорядочному и плохо образованному Иордану. Тем не менее возвеличивать его до уровня величайшего историка, что несколько лет назад попытался сделать Джунта, – безнадежное предприятие.
Глава 2
История
От Дона до Дуная
Первые главы последней книги Аммиана Марцеллина содержат единственный сохранившийся последовательный рассказ о событиях на юге России, имевших место до 376 г. От готских информаторов Аммиан узнал, что народ гуннов, «воспламененный дикой жаждой грабежа, двигаясь вперед среди грабежей и убийств, дошел до земли аланов, древних массагетов». Кто были эти люди, очевидно, никто не мог ему рассказать, и monumenta vetera (памятники старины) не давали никакой информации. Это были «неизвестные народы; нам неведомы даже названия их, не то что обычаи». Практическая информация Аммиана начинается с нападения гуннов на аланов. Гунны захватили территории аланов, граничившие с остготами, которых обычно называли танаитами – донскими народами (Танаис – Дон, есть еще город с одноименным названием на Дону).
Эту фразу можно трактовать по-разному. Как далеко на восток и запад тянулись территории донских народов? В одном отрывке Аммиан поселяет всех аланов – включая танаитов – «на неизмеримое пространство скифской пустыни», но только для того, чтобы несколькими строчками ниже заявить, что аланы, разделенные по двум частям света, раздроблены на множество племен и их разделяет Дон. Гревтунги – остготы были западными соседями танаитов. Но в другом отрывке Аммиан помещает уже савроматов, а не гревтунгов, между Доном и Дунаем, а еще в одном (после труда Птолемея «География» (V. 9, 1) также к востоку от Дона.
У Аммиана обнаруживается некий литературный атавизм – стремление сваливать в одну кучу новую информацию и старую. В главе, посвященной аланам, в книге XXXI содержится пространное описание народов, которых аланы «подчинили себе в многочисленных победах и распространили на них свое имя», причем автор обещает прояснить противоречащие друг другу мнения географов и рассказать правду. На деле же он предлагает странную мешанину цитат из Геродота, Плиния и Мелы, называя гелонов, агафирсов, меланхленов, антропофагов, амазонок и сиров (серов), словно все они еще жили в его время.
Гунны схлестнулись с аланскими племенами в районе Дона. Это, пожалуй, все, что мы можем извлечь из рассказа Аммиана. Если бы автор использовал термин «танаиты» так, как это делал Птолемей, тогда донские люди жили бы в европейской Сарматии. Но река никогда не была границей между полукочевыми племенами скотоводов, и определенно не являлся таковым спокойный Дон. Археологические свидетельства неоспоримы. В IV в. сарматы пасли свои стада и восточнее Дона до Волги и даже за ней, и к западу от реки до равнин Румынии. Где именно напали гунны, установить невозможно, но можно предположить, что, как и более поздние завоеватели, они действовали в низовьях реки.
