— Именно. Ты наверняка думал, что будешь до самой смерти поживать в моём поместье и трахать сельских девок. Так вот, послушай, однажды я сдохну, а я уже немолод. Если ты не останешься другом с Кастиелем, поместье отберут. А с таки отношением к боям ты вряд ли останешься его другом. И куда ты пойдёшь? В деревню кидать говно и возделывать поля? Или вернёшься в ту жопу, из которой мы тогда с тобой едва выбрались?
Отец замолчал. Неприятно, когда он говорит так громко, но Феликс заслужил такую взбучку. Генерал Грайден вздохнул и вернулся за стол.
— Ты же понимаешь, что находиться в войске для тебя единственный способ чего-то добиться в жизни и не умереть с голода?
— Да. По крайней мере, кидать какашки до самой смерти я точно не хочу.
Феликс склонил голову, чувствуя, что сейчас ему вынесут приговор.
— Тогда спрашиваю тебя ещё раз, — сказал отец. — Ты согласен вступить в мой отряд? Раз и навсегда.
— Согласен, — сказал Грайден-младший. — Куда мне ещё деться?
— Вот именно. Теперь бегом к Гилберту. Учти, что парни у нас суровые и их уважение заслужить нелегко. Но если сумеешь этого добиться, они выйдут против самого Вечного, но не оставят тебя в беде. Мы никогда не бросаем своих.
— Я понял. А можно просьбу?
— Говори, — отец нахмурился.
— Ты поговоришь за меня с Касом? А то он рассердится и…
— Ты же сказал, что уже поговорил с ним, — отец покачал головой. — Думаю, для тебя не будет новостью, каким болваном я тебя считаю?
— Не будет.
* * *
— Никаких подкреплений, — сказал герцог Лидси, потирая болевшую от похмелья голову.
Это не назвать военным советом, здесь только два лорда и их сыновья. Кастиель сверлил глазами всех, а Сэджин сидел на другом конце зала, вдыхая свежий воздух через щель в окне. В зале темно даже днём, но свет всё равно проникает внутрь и можно разглядеть измученное лицо лорда Дренлига.
— Что значит подкрепления не будет? — усталым голосом спросил маркграф. — На меня напали. А ты обещал мне помощь.
— Нету у меня людей, — повторил отец Сэджина. — Некого мне тебе передать. Сегодня все мои войска должны отправиться на материк вместе с твоими, иначе король снимет с нас головы.
— Король умрёт раньше. Чем я, — лорд Дренлиг вздохнул с таким звуком, что Сэджин подумал, будто маркграф умрёт именно сейчас. — Он обречён, как его отец и дед. Но если мы не защитим замок Паука. Нам конец.
— Я понимаю, Микаэль, но…
— Если замок Короля Пауков падёт. Тренланд не продержится долго. Альба захватит нас. И уже через месяц они придут. На твои земли. И ты не сможешь ничего сделать. Потому что упустил шанс. Нужно дать бой альбийцам. Под стенами замка. Тогда мы устоим.
— Ну некого мне отправить. У меня осталось всего три тысячи человек, которые сегодня отправляются в Винвалию. Больше нет никого.
— Ты же помог мне с нордерами. Помоги и с этим.
Герцог Лидси задумался. Рядом с ним стоял кубок с вином, но отец никогда не пил утром и днём. А когда он трезвый, то кажется совсем другим человеком.
— Знал бы ты, как я хочу тебе помочь, старый друг Микаэль. Но меня эти суки душат со всех сторон. Нам нельзя воевать на стороне, пока у нас дома непорядок, да… и нельзя не воевать, пока коронованный ублюдок не сгнил заживо. Он не простит, если мои войска не явятся. И вряд ли он сдохнет в этом месяце. Ты в полной жопе, мой друг. Придётся тебе отбиваться самому в этот раз. Но я знаю, как тебе помочь.
— Как?
— Я дам тебе свои пушки. Дюжину.
— Мне нужно три дюжины!
— Только дюжину. У меня самого их всего четыре.
— Двадцать.
— Хорошо, — отец потрогал пальцем кубок и вздохнул, но не притронулся к выпивке.
— Дай мне своих рыцарей.
— Рыцарей не дам, но, — герцог Лидси повернулся к сыну. — Сэджин привёл за собой пять сотен всадников. Он отправится тебе на помощь.
— Я? — удивился Сэдж.
— Это не рыцари, — простонал лорд Дренлиг.
— У меня две сотни конных копейщиков, — сказал Сэджин. — И три сотни всадников с кремнёвыми пистолетами.
— Зачем всаднику пистолет? — молчавший до этого Кастиель хмыкнул.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пятьсот всадников, — подтвердил отец.
— Но рыцари.
— Пятьсот отлично обученных всадников в тяжёлой броне и на хороших конях. Это серьёзная сила.
Сэджин впервые услышал такое от отца. Ну ничего, вечером напьётся и всё начнётся по новой. Но отправиться воевать с Альбой вместо Винвалии? Почему бы и нет, альбийские горцы не умеют противостоять тяжёлой кавалерии, а поля там ровные.
— Лучше бы сто рыцарей, — сказал лорд Дренлиг. — Ты же сам вчера говорил. Ладно. Пятьсот всадников лучше. Чем ничего. Пятьсот всадников. И двадцать пушек. У Каса будет двести рыцарей. Вместе…
— Э, нет, — отец усмехнулся. — Сэджин — будущий герцог, ему не к лицу подчиняться будущему маркграфу. Он остаётся независимым и применит свою силу, когда посчитает нужным.
Неужели отец решил позаботиться о репутации семьи? Он вообще помнит, что говорил вчера?
— Ладно, — лорд Дренлиг покачал головой. — Наши противники не нордеры. И не Винвалия. И даже не пепельники. Разгоните этих крестьян. И вернётесь.
— Готовься к походу, Сэдж, — сказал отец, но в глаза смотреть не стал. — Если размотаешь варваров в поле, ещё успеешь отправиться к Златодержцу. Выбери дюжину пушек для наших друзей и обслугу.
— Ты говорил двадцать! — сказал лорд Дренлиг.
— Вряд ли. Я говорил дюжину. Дюжина лучше, чем ничего.
* * *
— Дерьмо Вечного! — воскликнул Алистер Макграт, увидев, что выпало на костях.
Один и один. Соперник, беззубый пехотинец Леса, довольно заржал. Перед этим он выбросил два и один. Удача оказалась на его стороне.
— Гоните денежки, милорд, — солдат ухмылялся, обдавая Макграта вонью чеснока из пасти.
Алистер залез в кошелёк. Всего одна серебряная монетка, этого хватит. Но где бы взять ещё денег? Сэджин запретил играть, а Бьёрн показал своими жестами, что не даст ничего, пока не получит долг назад.
— Вы всё, милорд, или хотите сыграть ещё?
— Да в жопу Вечного, ты меня точно обманываешь!
— Милорд, — улыбка пехотинца потухла. — Вы проигрались, поэтому прощаю вам эти слова. Потому что тот, кто последним сказал, что я жульничаю, получил вот это себе в брюхо.
Он показал уродливый ржавый нож. Лучше думать, что это ржавчина, а не засохшая кровь. Макграт ослабил шарф на вспотевшей от волнения шее. Вот он опять без денег. Надо выиграть всего раз. Одна крупная ставка. После череды проигрышей он никак не сможет проиграть ещё раз.
Он вытащил из чехлов на поясе кремнёвый пистолет.
— Играем на это!
Солдат замотал головой.
— Если у меня увидят эту пушку, командир поймёт, что я обыграл союзника. Мне не поздоровится. А вот на это я бы сыграл… — он показал грязным пальцем с не менее грязным ногтем на кинжал, который лежал рядом с Алистером.
Макграт похолодел. Кинжал, который подарил брат на прощание, с резной рукоятью и из очень дорогой стали. Полтора нобеля золотом, но он дороже, как память.
— Только не это. На этот кинжал я не играю!
— Жаль, — солдат потряс мешочком. Монеты зазвенели. — Я бы поставил всё, что выиграл сегодня.
Алистер тихонько зарычал про себя. Куча серебра аж на два нобеля. Солидные деньги, они бы пригодились. Сыграть всего один раз, в этот раз он точно победит.
Макграт достал кинжал и воткнул в стол.
— Играем!
Он потряс стаканчиком, прислушиваясь к грохоту костей.
— Спаситель, давай что-нибудь получше! Все святые пророки, боги Старого мира, да хоть кто-нибудь, откликнитесь и выбросите кости получше!
Он высыпал кости на стол и взвизгнул от радости. Шесть и пять!
— Ха! Гони свои монеты!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Солдат побледнел.
— Повезло, — он засыпал кости в стакан и начал трясти, что-то про себя приговаривая. — Ну давай же, кто бы тебе ни помог, помоги и мне! Мне этот кинжальчик пригодится.
Он посмотрел на кости и засмеялся.
Шесть и шесть.
