Мальчик спал, а потому я решила приготовить поесть, уже был почти вечер, и в какой бы прострации мы оба ни были, кушать нужно. Продукты были похожи на наши, разве что имели вариации по форме, цвету и вкусу. С другой стороны, тот же томат и у нас может быть любого цвета, от черного до зеленого через красный и желтый. И формы разной бывает. Так что не важно, приспособиться можно. Вот только фруктов, мяса и хлеба я не нашла, исключительно каши и овощи, не спорю, полезно, но маловато для наших растущих организмов. Хорошо, что я в предыдущие дни неплохо «потрудилась» на рынке.
Когда в комнате послышалось шебуршание, на столе уже стояла небольшая кастрюлька с легким супом, бутерброды с сыром и мясом, стаканы с отваром, похожим на травяной чай, а к нему земная шоколадка, надеюсь, у малого нет аллергии.
Я слабо себе представляла, как буду с ним жить. Опыт общения с такими маленькими детьми ограничивался Максом и младшей группой в детдоме, только с ними у меня не было времени возиться, день был забит занятиями, максимум, спеша с одного на другое я успевала разнять парочку дерущихся из-за игрушки, пока не видит воспитатель, малышей.
А как он меня примет? Сможет ли открыться незнакомому человеку, даже не говорящему с ним на одном языке? И понять невозможно, сколько ему лет, так может выглядеть и трех, и пятилетний.
Дверь скрипнула, и ребенок зашел на кухню, он тер опухшие глаза ручками, и что-то мне сказал. Да, первое время нам будет очень тяжело. Обоим.
‒ Привет, ‒ произнесла я ровно и, указав на себя, сказала, ‒ я ‒ Настя. Меня зовут Настя. Анастасия.
‒ Анастасия? ‒ переспросил мальчик, очень четко выговорив мое имя, я кивнула головой. ‒ Ик наре Аарон.
‒ Тебя зовут Аарон, ‒ на последнем слове я указала на малыша, он улыбнулся, сердце не выдержало, руки сами обняли ребенка. ‒ Я буду с тобой, Аарон.
С горем пополам мы расцепили объятия, и я уговорила его помыться, вернее, уговорить было не трудно, а вот объяснить, чего же я от него хочу, ой как не просто. Сами водные процедуры много времени не заняли и вскоре мы сели уничтожать ужин. Про маму он не спрашивал, хотя, не знаю, как реагируют на стресс такие маленькие дети, мои родители погибли, когда я была намного старше него. Но Рон вел себя спокойно, только заметно повеселел, дойдя до шоколада, кажется, конфеты он никогда не ел.
А после того, как мы наелись, прибрались и помыли посуду, началась «угадайка». Мальчик бегал по квартире, тыкал во все подряд, совершал разные действия, и называл их, я повторяла и произносила на русском. Игра понравилась обоим. Ему «угадайка» несла положительные эмоции нужные после стресса, как глоток воздуха, а для меня это была прекрасная адаптация. Если я хочу выжить, то нужно выучить местный язык. А русский? Русский будет нашим тайным шифром.
Глава 5 или ребенок делу не помеха
Их в целом мире двое
Они уж не одни,
И небо грозовое
Пересекут огни.
Первая же ночь в новом доме превратилась в ужас, я уложила Аарона спать, и прилегла на соседнюю кровать, мечтая провалиться в объятия Морфея, но уже через десять минут тишину разорвали крики и плач.
‒ Тише, Рони, я тут, ‒ в мгновение ока я оказалась около мальчика. ‒ Страшный сон приснился? ‒ он зашмыгал в ответ. Зря я посчитала, что его переклинило и разум закрыл картину страшных событий, подсознание ничего не забывает и во сне демонстрирует во всех красках. ‒ Хотя, что я спрашиваю, ты же не понимаешь.
Я погладила малыша по голове и решила нашу проблемы, просто придвинув свою кровать к его. Потом скатала одеяла и положила так, что бы у малыша получался полукокон, достала спальник, развернула во всю ширину, и мы наконец-то уснули. Только Аарон все равно просыпался, начинал плакать, я вновь его обнимала и мы засыпали, чтобы через минут сорок проснуться вновь. К утру измотались оба так сильно, что сны больше не снились. Но из кровати выползли оба лишь к обеду.
Следующие два дня прошли в таком же режиме, мы спали, плакали, успокаивались, ели, учили языки, но я понимала, что словарный запас у ребенка его возраста очень мал, и вероятно какие-то слова он называет мне неправильно, поэтому чтобы меня понимали, все же нужен взрослый носитель в учителя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На четвертый день знакомства мы подъели запасы, нужно было либо идти покупать еду, либо воровать. С покупкой пока могло и не сложится, я не знала ни цены, ни денежную систему. У меня были монетки, но насколько их много, понять пока было невозможно. Значит, выход был один, только пойти на дело с Роном значило поставить на нас обоих крест, а оставаться он категорически не желал. И объяснить, в силу его возраста и трудностей перевода, что это опасно, у меня не выходило.
И вот, ранним утром, мы вышли из дома, окольными путями прошли к рынку, и медленно двигались вдоль рядов, теперь я не хватала все подряд, а внимательно смотрела и выбирала, ведь у меня есть кухня и вода. И очень хотелось нормального наваристого мясного бульона или рагу. Не привыкла я на одной крупе сидеть.
Несмотря на все мои опасения, Рони вел себя так тихо, что абсолютно не мешал, наоборот дергал за рукав, когда видел кого-то подозрительного или людей в форме, а потому определившись, где и что надо взять, мы довольно быстро собрали. Но тут людей стало неожиданно больше и толпа нас разделила. Я испугалась и заозиралась по сторонам, только звать его побоялась. Все же привлекать внимание к себе было не желательно. Мальчика нигде не было, меня все больше охватывала паника, я так боялась, что он растеряется и не додумается пойти домой, или с ним что-то случится по дороге. Как вдруг я вылетела из этого столпотворения, которое оказалось живым коридором. В первый раз за эти дни я столкнулась с местными власть имущими. Это была странная смесь восемнадцатого и девятнадцатого веков нашего мира. Удивительная картина, двое мужчин ехали в сопровождении охраны. Один толстоватый, в темно-зеленых бриджах или панталонах, не знаю, как они называются и бордовом сюртуке, приталенном, все в золотой вышивке, туфли с каблуком, а на голове кудрявый парик, мне почему-то не верилось, что это его родные волосы. И еще мантия, которая явно лишняя. Ему бы стилиста сменить. Второй же мужчина, статный, в серых брюках, заправленных в высокие лакированные сапоги, черном сюртуке, с тонкой вязью серебряной вышивки по швам и манжетам рукавов выглядывающей рубашки, русые волосы до пояса, заплетенные в косу, и взгляд, смотрящий будто сквозь тебя, жуткий, пробирающий до костей, но такой завораживающий, что в пору кричать: «Боги, какой мужчина!», и падать в обморок.
Но я не упала. Потому что Аарон был почти под копытами скакунов этих мужчин.
Как я оказалась рядом с ним, даже не поняла, только прикрыла малыша собой и внутренне сжалась, но ни через секунду, ни через десять ничего не произошло, правда, стало подозрительно тихо.
Я опасливо подняла голову, простые люди стояли, открыв рты. И лишь обернувшись, я поняла почему. Конь того самого, с гипнотическим взглядом, застыл возле нас. Я посмотрела всаднику в глаза, и мое сердце на мгновение остановилось, чтобы после забиться с удвоенной силой. Я с трудом отлепила, словно налитые свинцом ноги, подхватила Рона в охапку и бросилась бежать, вновь повторяя: «Я ‒ невидимка, я ‒ тень». Люди расступились передо мной, и стоило пройти, тут за спиной же сомкнули ряды. Все же, власть не любят везде.
Глава 6 или командировки бывают разные
В ее глазах сияли звезды
А разум мне вселенную открыл,
Она сбежала, слишком поздно,
Я образ этот сохранил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Элиза скандалила второй день, я даже подумал сменить любовницу, но только успел пролистать досье на подходящих кандидаток, как красавица сменила тактику и запросилась со мной. Не очень состоятельная вдова графа Сцерка мечтала о повторном замужестве. Элизабетта считала меня идеальным кандидатом в мужья, и понимать, что такие, как она не подходят на роль моей жены, не хотела. С другой стороны, наличие более-менее статусной и постоянной любовницы держало на расстоянии и других «охотниц за мужем», а так же вездесущих мамаш со своими дочурками. Из всех зол Элизабетта Сцерк была меньшим.
