Руофф говорил это, убежденный в том, что советские войска не смогут взять Ростов. 14 февраля Ростов был освобожден. Но еще прежде генерал на собственном опыте убедился, на что способны советские воины. Ведь его армия не могла помешать созданию советского плацдарма. Но что говорить о Руоффе? Он заимствовал свою самоуверенность у Гитлера и других главарей рейха, которые считали вермахт непобедимым. Как-то в ноябре 1942 года Гитлер разглагольствовал перед Шпеером:
— Наши генералы допускают старую ошибку. Они всегда переоценивают силу русских. Рано или поздно русские просто-напросто Остановятся...
Генералы Кубанского плацдарма были верными учениками фюрера и верили, что советские войска «просто-напросто» остановятся. За эту слепую веру они и были наказаны.
В свою очередь, профессор Ровер, отвечая на мой вопрос, подчеркивал большое значение Черноморского флота, который выполнил исключительно важные операции, обеспечивая нужды сухопутных сил.
— Бои под Новороссийском, — сказал он, — являются примером взаимодействия флота и армии Советский флот сумел обеспечить как высадку войск, так и снабжение плацдарма...
Когда теперь, треть века спустя, вспоминаешь о том, что выпало на долю бойцов, командиров, политработников нашей армии, даже не верится порой, что это все было, что это можно было выдержать.
Л. И. БРЕЖНЕВ.
Глава III. КРАЙНЯЯ ЮЖНАЯ ТОЧКА
Столкновение замыслов
Так уж получилось: весной — осенью 1943 года Малая земля была крайней южной точкой фронта, прорезавшего советскую землю от Мурманска до Новороссийска. На Малой земле известна была даже дислокация «самого южного пулемета» всего советско-германского фронта.
Ранней весной 1943 года в Ставке Верховного Главнокомандования планировали дальнейшие операции. Красная Армия, временно перейдя к обороне, сохраняла за собой инициативу. Во время стратегической паузы, наступившей после ожесточенных сражений января — марта, вырабатывались новые стратегические решения и готовились к активным действиям летом. Как известно, именно в это время гитлеровский генштаб создал план операции «Цитадель», предусматривавший захват инициативы на Курской дуге. Советское командование не только раскрыло этот план, но и противопоставило ему умелое и точное решение, которое раз и навсегда заставило гитлеровцев покончить со всеми наступательными планами. Приближалась великая битва на Курской дуге.
Войска Северо-Кавказского фронта, в том числе соединения, оборонявшие Малую землю, подчинялись общему замыслу Ставки, которая предусматривала после слома операции «Цитадель» двинуть вперед и другие фронты. Свое место в будущем наступлении должен был занять и южный участок. К этому надо было готовиться.
Южному участку фронта Верховное Главнокомандование уделяло особое внимание по многим причинам, из которых главной, пожалуй, было понимание той роли, которая отводилась всему Югу и особенно Кавказу в преступных замыслах Гитлера. Военные историки теперь подробно исследовали зловещий план нацистской агрессии против Советской страны и ту роль, которую предназначалось сыграть в нем южному флангу. Этот фланг войск вторжения, пройдя через Украину и принеся Германии «хлеб и уголь», должен был двигаться к Кавказу, а перевалив через него...
Как-то в Бонне я беседовал с отставным дипломатом Фрицем Гроббой — в прошлом одним из главных нацистских экспертов по Ближнему Востоку. С юных лет он жил в странах Ближнего Востока и, прекрасно зная их, поставил свои знания на службу германской агрессии. Не без гордости рассказывал Гробба о своих докладах в имперской канцелярии:
— Там, — говорил он, — ждали многого. Прежде всего, что Ближний Восток будет взят в клещи. С одной стороны сюда должны были вторгнуться Роммель с «Африканским корпусом», а с другой — из Закавказья — генерал Фельми со специальным соединением «Ф»...
Рассматривая через лупу свои старые записи (на старости лет он почти ослеп), бывший эмиссар Гитлера на Ближнем Востоке говорил о том, какие «огромные возможности» были у рейха в 1941 — 1942 годах в этом районе. Уже позже мне попал в руки доклад Гроббы, озаглавленный «Проникновение Германии через Кавказ в арабское пространство». 5 февраля 1942 года автор доклада писал о том времени, «когда войска, наступающие с Кавказа и через Западный Иран, войдут в арабское пространство». Вот какую заманчивую картину рисовал Гробба: «Вступление немецких войск в арабское пространство окажет большое воздействие на арабское население в Египте, Саудовской Аравии, Йемене, в протекторатах на окраине Аравийского полуострова, особенно в Хадрамауте. Ибн Сауд, имам Яхья и король Фарук, вероятно, вступят с нами в контакт и объявят о готовности к сотрудничеству...
Должно быть подготовлено взятие в наши руки нефтепромыслов в различных областях Аравии и Ирана...
Когда немецкие войска достигнут Басры, то они смогут на пути через Индийский океан и Персидский залив встретиться с японскими войсками, которые взяли Сингапур... Господство Германии и Японии над Персидским заливом будет облегчено сотрудничеством с Ибн Саудом и послушными ему шейхами на берегах залива»[33].
Не больше и не меньше! И это не были вздорные фантазии самонадеянного нацистского дипломата. За этими планами стояли давно складывавшиеся замыслы германского империализма, которые в гитлеровскую эпоху получили быстрое развитие. Еще кайзеровская Германия мечтала о железной дороге от Берлина до Багдада и Басры. В 1898 году один из органов пангерманского движения призывал: «Итак, полный вперед к Евфрату и Тигру, к Персидскому заливу!». В середине же тридцатых годов экспансия крупных германских фирм и банков в этом районе приобрела отчетливые контуры. Для «ИГ Фарбениндустри», Стального треста и других концернов Ближний Восток был желанным объектом.
Полный вперед!
Беседуя с Гроббой, я понял, насколько уверены были хозяева третьего рейха в перспективах продвижения на Ближний Восток.
— Ах, если бы мы не наделали столько ошибок, — сокрушался мой престарелый собеседник, — то можно было бы достичь многого. И многое было уже достигнуто...
Очевидно, Гробба имел в виду те вполне реальные действия, которые были предприняты для проникновения на Ближний Восток. В Египте гитлеровская агентура установила связи с королем Фаруком, с бывшим хедивом Египта Аббасом II, а также с некоторыми армейскими офицерами[34]. Хотя египетская верхушка и слыла проанглийской, гитлеровцы надеялись, что после захвата этой страны «Африканским корпусом» Роммеля им удастся сделать Египет базой «оси» (надеялись не без оснований, ибо Фарук в секретном послании пожелал Гитлеру и Роммелю успехов). Захват Египта планировался на осень 1941 года, но только после завершения плана «Барбаросса». Об этом свидетельствовал в своих дневниках начальник генштаба генерал Гальдер.
В других странах Ближнего Востока шла не менее активная «подготовительная работа». С 1940 года был установлен контакт с некоторыми деятелями Ирака (этим занимался сам Гробба). Военная разведка ОКВ, считая, что, Саудовская Аравия имеет «решающее военно-географическое значение», искала связи с ее королем Ибн Саудом. Все эти контакты должны были быть активизированы в определенней момент, а именно после разгрома Советского Союза. Особенно большие надежды возлагались на Ирак, где весной 1940 года в результате переворота к власти пришло правительство Гайлани. Однако оно вскоре пало, и Гитлер, занятый, подготовкой к осуществлению плана «Барбаросса», не рискнул ввязываться в конфликт. После этого строились планы использования Сирии как трамплина в период после «Барбароссы».
Политика гитлеризма в отношении народов Ближнего Востока и Азии была пропитана таким же цинизмом и человеконенавистничеством, как и в отношении народов Европы. И хотя находились люди, которые надеялись, что Германия поможет странам Ближнего Востока освободиться от колониального рабства, в действительности им готовили то же колониальное ярмо. Гитлер и не помышлял о независимости Египта, а намеревался отдать его под владычество Италии, чтобы она «брала пример с англичан». Еще в «Майн кампф» он выразил свое презрение к антиколониальному движению. В узком кругу сообщников Гитлер восхищался колониальным правлением англичан в Индии и рекомендовал своим сатрапам в оккупированных странах брать пример с английских вице-королей. Что же касается самой Индии, то он скорее готов был согласиться на сохранение там английского господства, чем предоставить независимость индийскому народу.
В мае 1942 года, принимая индийского деятеля Субхаса Чандру Боса, фюрер прямо сказал, что у Германии нет иной возможности достичь Индии, как «через труп России», т. е. после выполнения плана «Барбаросса». «Период после «Барбароссы» — этот термин стал официальным в высших военных и политических органах рейха с тех пор, как была разработана «директива № 32», имевшая именно такой подзаголовок. Эта секретная директива Гитлера от 11 июня 1941 года, т. е. составленная еще до вторжения в СССР, предусматривала действия вермахта «после разгрома советско-русских вооруженных сил».
