Пенни откинулась на спинку стула, задыхаясь:
— Каждый раз, закрывая глаза, я вижу предательство Даниэля — представляю его с другой женщиной. Я хочу знать все в деталях, но понимаю, что никогда не смогу спросить… Но я так люблю его! И одновременно ненавижу за то, что он сделал. Полная бессмыслица…
Вики вытерла слезы:
— Тогда это именно то, что тебе нужно сказать ему, дорогая.
— Я не могу, — едва выговорила Пенни.
— Нет, ты можешь! — настаивала Вики. — Ты должна ради себя и тех лет, которые вы прожили вместе. Возможно, ты найдешь в себе силы простить его.
Пенни покачала головой:
— Предположим, я смогу простить, но как забыть? Я не могу смириться с обманом, Вики. Никогда не могла.
— Это жизнь, Пенни. И мой сын поступил именно так… Пройдут годы, и, оглянувшись назад, ты можешь пожалеть, что не дала ему шанс доказать свою любовь.
Она была матерью Даниэля и, конечно, хотела бы, чтобы они преодолели это и сохранили свой брак.
А может, Вики права и ей не следует продолжать прятаться от реальности? Может, пора попытаться начать все сначала?
— Я была на твоем месте, — сказала Вики, и в глазах ее мелькнула боль. — И я… была счастлива, когда мой брак закончился. Я оставила его в прошлом и никогда не оглядывалась назад. — Помолчав, она продолжила: — Если ты чувствуешь то же самое, пусть так и будет. Я лишь хочу сказать — ты должна быть уверена в своем решении.
— Я не могу просто перевернуть страницу и сделать вид, что ничего не произошло, Вики. Даже ради Габи. Мы очень любим ее. Я уверена, она будет счастлива и после нашего развода.
— Так ты дашь ему шанс? — почти переходя на шепот, спросила Вики.
Пенни пожала плечами:
— Я не знаю…
Услышав приближающиеся мужские голоса, Вики встала и начала собирать стаканы со стола:
— Взвесь все еще раз, Пенни, не торопись.
— Я подумаю об этом, но ничего не обещаю.
— Это все, о чем я прошу. Я не хочу потерять тебя. Ты очень много значишь для нашей семьи.
Пенни вздохнула.
Она тоже не хотела терять их. Но в то же время сомневалась, хватит ли у нее сил бороться, чтобы спасти свой брак? Если она простит Даниэля, значит, то, что он сделал, нормально? Измена — это приемлемо?
Как она сможет снова доверять ему?
Но вопрос не только в ее собственных чувствах. Если Габи узнает, что ее мать приняла отца назад, несмотря на неверность того? Пенни хотела быть достойной уважения своей дочери. Необходимо, чтобы, глядя на свою семью, Габи понимала, как важно иметь мужа, который будет уважать и любить ее больше всего на свете.
Но в то же время Пенни безумно любила Даниэля. По крайней мере, раньше. Возможно, любит и теперь… А может, она любила человека, которого знала когда-то? Даниэля из прошлой жизни. Мужчину, который никогда бы не обманул ее…
— Стоит ли говорить, что я считаю его придурком? — шепнул Том, обняв Пенни на прощание, и направился к двери.
— Было здорово увидеться с вами обоими, — призналась Пенни.
— Мы тоже были рады встрече с тобой, — ответила свекровь, положив руку ей на плечо.
Даниэль стоял за ее спиной. Она почувствовала его присутствие еще до того, как он пожелал доброй ночи их гостям. Он собирался ночевать у Тома, но, очевидно, не был готов уйти прямо сейчас.
Пенни надеялась, что он уедет. Просто сядет в машину и уедет. И в то же время ей хотелось, чтобы он задержался и не оставлял ее одну в доме. Она отвыкла от одиночества.
Хотя Габи спала внизу…
— Я скоро испарюсь, — сказал Даниэль, как будто прочитав ее мысли.
Она медленно повернулась.
— Ты не должен, — возразила она, сама не веря в то, что говорит.
Он направился было к Пенни, но, передумав, резко остановился. Сейчас Даниэль напомнил ей статую античного героя со скрещенными на груди мускулистыми руками.
— Тебе нужно побыть одной, и я не хочу мешать. — Он сделал паузу, надеясь, что она вот-вот скажет ему, что он ошибается… — Я вернусь рано утром, и мы сможем открыть подарки и поздравить Габи.
Пенни пристально следила за пальцами своих ног, перебирающих ворсинки мягкого ковра. Много времени прошло с тех пор, как она могла позволить себе ходить босиком. Неожиданно она осознала, как приятны милые удобства — такие, например, как этот ковер.
— Может, тебе не стоит приходить очень рано? Я думаю, Габи ничего не заподозрит.
Даниэль отошел от стены, проводя рукой по волосам.
Пенни помнила этот жест. Он делал так, когда нервничал.
— Конечно, — пробормотал он.
У Пенни чаще забилось сердце. Она сказала что-то не так? Ведь они оба стремились оградить их дочь от боли, которая может ранить ее. Пенни не готова отвечать на вопросы, которые возникнут, если рассказать ей правду. Пока еще нет…
Она боялась — Габи будет винить себя в случившемся. Ведь очень часто именно мысли о собственной вине возникают у детей, когда они узнают — их родители больше не любят друг друга и не хотят быть вместе. Хотя в данном случае проблема была не в том, что ушла любовь. Любовь как раз никуда не делась. Ее сердце в течение последних десяти лет билось для Даниэля. Он был смыслом ее жизни.
Даниэль оглянулся, как будто мог слышать ее внутренний монолог:
— Пенни, я знаю, сейчас не самый подходящий момент, но ты приехала только на несколько дней и я не могу откладывать этот разговор.
Она села в кресло и так крепко сжала подлокотники, что пальцы онемели.
— Давай обсудим все завтра, Даниэль. Я понимаю, мы должны поговорить, но мне нужно некоторое время, чтобы привести мысли в порядок.
Пенни размышляла об этом все эти последние несколько месяцев. Может ли один день изменить что-нибудь?
Даниэль неохотно кивнул:
— Завтра? Что ж, давай проведем этот день вместе, отпразднуем день рождения Габи, а вечером поговорим и все решим.
У Пенни пересохло во рту.
— Хорошо, — согласилась она. — Ты прав, мы все решим. Но не сейчас.
Даниэль посмотрел на нее, и его взгляд был красноречивее слов. Она прекрасно понимала мужа, потому что чувствовала то же самое. Он бесшумно пересек гостиную, остановился рядом с Пенни и, положив свою ладонь на ее руку, поцеловал жену в щеку. Ей следовало бы отстраниться, но она не смогла.
— Я люблю тебя, — сказал Даниэль едва слышно.
Пенни встала и ошеломленно смотрела, как он направляется в гостиную, не сводя с нее глаз. Она подождала, пока муж возьмет собранную заранее сумку, и проводила его взглядом до двери.
Обернувшись, Даниэль махнул рукой, а затем открыл дверь и исчез в темноте.
Пенни, застыв, слушала рев заведенного двигателя автомобиля и шуршание шин по подъездной дорожке.
