Бутенко прервал наш разговор, перейдя к более приемлемой теме. - А как ваша жена, мистер Хьюминик ?
- Она в добром здравии и занимается с детьми.
- Сколько у вас детей?
- Трое - две девочки и один мальчик.
- А у меня один мальчик двух лет.
Я повернулся к Зорову и спросил, есть ли у него дети. Он ответил, что у него только жена. А затем он произнес новое шокирующее заявление: Мистер Хьюминик, мы внимательно следим как за нашими друзьями, так и за нашими врагами, особенно за нашими врагами.
Что бы ни означала эта замаскированная угроза, в тот конкретный момент я этого не мог понять.
Затем разговор переместился на заседание отделения АОМ , с которого мы только что приехали. Бутенко спросил, считаю ли я, что космическая программа Джемини выполняется и технически реальна.
- Мне кажется, что это успешная программа, но я не знаю всех её деталей.
Зоров снова сменил тему разговора. - Не собраться ли нам как - нибудь в один из вечеров всем вместе с женами?
- Хорошая идея, - поддержал я. - Почему бы вам не приехать с женами ко мне домой на обед?
Мы назначили обед на вторую половину воскресенья через несколько недель, и затем Бутенко оплатил счет. Зоров и Бутенко вышли из машины на слабо освещенной улице через три квартала от того места, где мы были в ресторане. Они сели в потрепанный зеленый Шевроле 1955 года выпуска с вашингтонскими номерными знаками, начинающимися с букв WN. Мне показалось странным, что у их автомашины недипломатические номера.
Я отъехал, намереваясь поскорее проинформировать ФБР о происшедшем.
По дороге домой мне вспомнилось бесцеремонное предложение Зорова продать информацию его правительству и номер их автомашины, начинающийся с букв WN. По прибытии домой я начал писать для ФБР отчет о том, что привлекло мое внимание в этот вечер. Затем я сделал паузу и посмотрел на визитные карточки советских представителей: Владимир М. Зоров - третий секретарь посольства Союза Советских Социалистических Республик, и Владимир П. Бутенко - помощник торгового советника посольства Союза Советских Социалистических Республик. Телефона и адреса не было ни на одной из карточек. Это для того, чтобы они могли устанавливать контакты с американцами, а те не могли им позвонить. Таким образом у советских представителей была возможность создавать ситуации для шпионской деятельности, не вызывая подозрений у ФБР.
Бутенко тоже вступил в члены АОМ и через несколько недель, 20 марта 1964 года он с женой и сыном Андрюшкой, а также Зоров с женой приехали ко мне домой на обед. Позднее я узнал, что русские проехали вдоль улицы, где я живу, развернулись и проехали обратно другим путем для того, чтобы убедиться, что за ними не было слежки. Бутенко привез с собой несколько календарей и каталог химических продуктов из Советского Союза, а Зоров принес бутылку водки.
Наши дети были возбуждены тем, что у них в гостях мальчик-иностранец и с увлечением играли с ним. Когда, наша пятилетняя дочь услыхала как он говорит, она сказала: - Он говорит по-испански.
Моя жена Алиса поправила ее: - Ивонна, он говорит по - русски , а не по - испански.
- Мамочка, мамочка! - сказала Ивонна радостно. - Мне всегда хотелось иметь приятеля, который говорит на иностранном языке. Он такой симпатичный. И с этими словами она повела его в другую комнату играть в её игрушки.
Двое других наших детей - четырехлетний Шелдон и трехлетняя Валерия играли в другой части дома. Когда они услышали странные голоса, они выглянули и, преодолев смущение, спустились по лестнице поиграть, не желая остаться в стороне. Еще до окончания вечера языковой барьер был преодолен, и все четверо детей увлеченно играли с коллекцией моделей автомобилей Шелдона. Андрюшке подарили модель маленького красного грузовика Шелдона.
К этому времени каждый уже что-то выпил, и атмосфера была задушевной, но несколько сдержанной. Русские явно использовали визит для дальнейшего изучения меня. И это была оценка всего - жены, образа жизни и т.д. для того, чтобы проверить, насколько все соответствует ранее полученной информации. Это была, однако, улица с двухсторонним движением - я тоже задавал вопросы, чтобы ФБР тоже могло пополнить досье Зорова и Бутенко.
Я начал разговор вопросом к Бутенко о месте его рождения.
- Я родился в Волгограде, который раньше назывался Сталинградом. Вы знаете, в то время отношение к Сталину в нашей стране было уже далеко не таким благоприятным.
Я взглянул на Бутенко с серьезным видом. - Как вы считаете, в будущем признают Сталина вновь большим российским патриотом ?
- Конечно, - улыбнулся Бутенко. - Я уверен, что многие из наших лидеров высоко ценят Сталина и только выжидают, когда антисталинисты ослабнут, чтобы вновь зааплодировать Сталину. Мистер Зоров, вы согласны со мной?
- Да, вы правы. В будущем Сталина вновь признают патриотом. Лично мне нравилась его твердая политика. Если у государства появлялся враг, Сталин избавлялся от него. Сталин - это благо для нашей страны.
Мы сидели в гостиной нашего двухэтажного дома в Вашингтоне и начали общую дискуссию о жизни в Москве в сравнении с жизнью в Вашингтоне.
Алиса приготовила маленькие сэндвичи и закуски, которых русские попробовали только после того, как моя жена и я съели изрядное количество и того и другого. Было очевидно, что наши гости не совсем доверяли нам. Видимо, русские осторожничали, опасаясь психотропных препаратов.
Жена Бутенко, красивая женщина, была под большим впечатлением от американского образа жизни. Это была умная, элегантная женщина. Жена Зорова старалась не привлекать к себе внимания и по - английски понимала очень немного. Она была крупнее своего мужа, который по русским стандартам был довольно мелковат. Все были очень вежливы, включая маленького Андрюшку.
Для меня вечер показался очень коротким. Я был очарован их рассказами о России и от души наслаждался, глядя на миссис Бутенко. Когда они собрались уезжать, я дал им образцы некоторых чистящих средств, производимых на предприятии Кемпрокс, а моя жена подготовила для каждой семьи пакет с сэндвичами и домашним печеньем.
По окончании вечера, я понял, что дело продвинулось ещё на один этап. Завтра русские будут писать свой отчет, а я буду беседовать с агентами ФБР. Контрразведчиков эти встречи очень интересовали, и они чувствовали, что прямой подход ко мне со стороны советских представителей - это только вопрос времени.
Всю эту сложную ситуацию ещё более запутал своими действиями доктор Ступарь. После оканчания очередного заседания отделения АОМ Ступарь предложил мне поехать куда-нибудь, чтобы немного выпить и поговорить. Я ответил согласием.
- Вы знаете мотель Ховард Джонсон, который находится в двух кварталах отсюда ?
- Да, знаю.
- Так вот, я буду там перед площадкой, - сказал Ступарь, понизив голос, - как только вы проедете подъездную дорожку за мотелем, тут вы меня и увидите.
Внезапная склонность Ступаря к секретности означала, что он готовился к решительному шагу. Я спустился вниз по Вирджиния авеню, где увидел его на условленном месте. Мне никогда не удавалось узнать, где находятся агенты ФБР и, вообще, присутствуют ли они здесь.
В довольно нервном состоянии Ступарь сел в мою машину, и мы быстро поехали в направлении центра погрузившегося в сумерки города.
В течение поездки он говорил очень мало. Я нарушил молчание разговором о лекции и достойных внимания делах отделения АОМ, но мой попутчик был слишком озабочен и не проявлял интереса к тому, о чем я говорил. Он предложил поехать выпить рюмку-другую в коктейльный бар Пурпурное дерево в отеле Гамильтон.
После того, как я запарковал машину и мы направились к бару, Ступарь немного расслабился.
- Джон, вы знаете, что кое-кто в США не одобряет, когда советский дипломат и американский гражданин собираются вместе. Поэтому я должен принимать некоторые меры предосторожности, чтобы не причинить вам неприятностей. А теперь я вам вот ещё что скажу - никогда не звоните мне в посольство.
Я звонил в посольство несколько месяцев назад как секретарь отделения АОМ, чтобы сообщить Ступарю, что заседание отложено из-за снегопада. Он занервничал у телефона и хотел разговор.
- Я сам свяжусь с вами, - односложно ответил он.
Мы сидели в темном баре. Я посмотрел на мои часы и отметил, что было половина двенадцатого. Ступарь спросил: - Что это у вас за часы ?
- Омега, - ответил я. - Я считаю эти часы лучшими в мире. Их точность обеспечивается за счет ускоренных колебаний маятника.
(Интересно отметить, что два года спустя новые часы Омега мне подарил другой русский - Валентин Ревин, который несомненно прочел о моих симпатиях к Омеге в отчете Ступаря.)
Затем Ступарь шокировал меня своим заявлением: - Джон, я проверял и обнаружил, что у вас есть родственники в грузинской части Советского Союза около Черного моря.
