Некоторые лесозаготовительные компании винили, по слухам, экотеррористов. Пожары начались в районах узаконенных лесозаготовок, и компании утверждали, что это защитники лесов старались спалить как можно больше деревьев, пока их не успели спилить.
Лорен и верил и не верил этому. Он слишком долго жил в городе, состоящем из одних компаний, чтобы полностью доверять заявлениям конкурирующих фирм.
Он выехал на шоссе и направился к шахте. На востоке, по всей линии горизонта, виднелись выбеленные терриконы пустой породы. Дневная смена заканчивала работу через десять минут. Лорен решил, что по крайней мере еще в течение часа шахтеры недостаточно разойдутся, чтобы начать беспорядки. Правда, потом ему придется поработать, видимо, часов до двух, пока не закроются бары.
Он уже заглотил бутерброд, затем апельсин, но под ложечкой все еще сосало.
Пожалуй, не стоит ехать на шахту. Слишком уж это удручающее зрелище. С дороги к посадочной площадке для НЛО на ранчо Фигурациона, построенной в 1999 году, он свернул на шоссе, ведущее на запад, и рванул назад, в город. Может, ему удастся перекусить в «Солнечном сиянии».
Сразу же за плакатом о сорока одной церкви с большого рекламного щита «Братьев Рига» жизнерадостный парень во фланелевой рубашке и в каске весело салютовал проезжающим: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МЕДНУЮ СТРАНУ!
Уже не медную, зло подумал Лорен. Его с новой силой захлестнула ярость.
* * *
Он вспомнил, как впервые столкнулся с реальностью в Администрации округа Аточа. Конечно, ему и раньше приходилось слышать о чем-то подобном. Обо всех этих негласных отчислениях Конни Дювашель, и о так называемой «тяге к спиртному», и о сети сложных взаимоотношений, и о взятках... Зато департамент полиции и офис шерифа обеспечивали надежной работой с прекрасными возможностями для отдыха и восстановления подорванного здоровья, предлагались, кроме того, должности по осуществлению политического контроля в округе. Но на работу приглашались лишь демократы. Лорен слыл демократом, также принималось во внимание активное участие его отца в профсоюзном движении шахтеров. Родители Лорена всегда выступали на соответствующих митингах, что ценилось еще больше.
В те давние годы, когда Лорен еще только начинал свою службу в полиции, когда он не был даже сержантом, а его семиконечная полицейская звезда еще блестела новизной, шеф департамента послал его в офис Луиса Фигурациона.
Ранчо Фигурациона считалось самым большим в округе, и половину его впоследствии продали Лаборатории высоких технологий втридорога. Глава клана Фигурационов одновременно являлся главой Администрации округа Аточа, и любое дело, за которое он брался, выполнялось на высшем уровне.
Офис Фигурациона находился в старом обветшалом здании рядом с овощной лавкой, его слоеные металлические стены были увешаны предвыборными плакатами кандидатов в президенты от партии демократов. Там же красовались фотографии юного Льюиса, пожимающего руку самому Рузвельту. Во время этой своей первой поездки самого Фигурациона Лорен не видел. Просто один из его служащих — очередной кузен Киприано Домингоса — вручил Лорену незапечатанный конверт.
Лорен заглянул туда на обратном пути и обнаружил, что конверт полон новеньких хрустящих купюр.
Он вспомнил свое тогдашнее состояние крайнего изумления, но отнюдь не из-за денег, нет. Молоденький полицейский уже знал, что таким способом деньги переходят из рук в руки, — но он был поражен, что получил пакет, всего неделю работая на побегушках у шефа полиции. В этом-то и заключался метод шефа отдела — коррумпировать молодого офицера как можно раньше, обеспечивая тем самым собственную безопасность. И это касалось всего департамента, каждый полицейский имел свою долю и был заинтересован в том, чтобы ничего не менялось. Вот в чем заключалась — que no[4]? — основная работа департамента.
В тот же день, чуть позже, Лорен нашел в своем почтовом ящике белый конверт без всяких надписей. Там лежала десятидолларовая купюра, его недельная зарплата. Ставку, как он потом выяснил, установили еще в 30-е годы, и с тех пор она не менялась: десять долларов для патрульного и двадцать пять для шефа департамента. Возможно, в тридцатых это была куча денег, но к тому времени, как Лорен пришел в полицию, означенной суммы хватало лишь на карманные расходы. Были, конечно, и другие статьи официального дохода, например, медицинская страховка — при несчастном случае — или беспроцентные займы, которые потом вычитались из недельной зарплаты. Когда же Лорен, получая сержантские пятнадцать долларов в неделю, женился и в кредит купил дом, за него выплатили значительную часть стоимости, но на время исключили из системы получения взяток.
Нарушители должны были платить, платить так или иначе. Недельный денежный оборот показывал, что, осознавая свой грех, каждый хотел искупить вину.
В искупление Лорен верил.
Он убедил себя, что взятки укрепляют мораль и чувство товарищества в полиции. Этот общий секрет сплачивал их, служил неким стержнем, пусть даже и считался общим пороком.
Однако некоторые порой забывали о назначении своих денег, полагая, что купили на них сам закон, а не просто терпимость к своим занятиям. Одна из причин, по которой Лорен восхищался Конни Дювашель, заключалась в том, что она вот уже пятьдесят лет занималась своим бизнесом, шагу не ступив за пределы округа, и ей никогда не приходилось напоминать, кто есть кто. Мэдди бестактно намекнула Лорену на известные обстоятельства, и долг повелевал заставить ее об этом пожалеть.
На самом деле он ничуть не разозлился, он лишь напомнил, кто здесь хозяин.
Впрочем, своим людям обычно платит хозяин, а не наоборот. Весьма неприятная мысль.
Лорен решил не заострять на ней внимание.
* * *
Под окнами «Солнечного сияния» стоял пятитонный грузовик с пантами. Рога спилили еще мягкими: на них болтались клочки шерсти и мяса и темнели пятна крови.
От этого зрелища Лорена замутило. Он толкнул зеленую, как плод авокадо, расписную дверь и по линолеуму, протертому местами до дыр, зашагал к стойке бара.
Два корейца-"вампира" в костюмах и при галстуках сзади разговаривали с Сэмом Торреем, владельцем оленьего ранчо к югу от города. За стойкой расположился Лен Армистед, бородатый широкогрудый мужчина, собственность которого составляла станция техобслуживания в западной части Аточи. Тут же точили лясы два старых болтуна, Боб Сандовал и Марк Бирн, бывшие шахтеры, живущие на пособие «Братьев Рига». В клетчатых рубашках и жеваных полевых армейских фуражках, из-под которых выбивалась седина, они, похоже, пьянствовали с полудня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
