взяла курс к далеким берегам Греции. Руководство средиземноморской экспедицией Екатерина II поручила генерал-поручику графу А. Г. Орлову. Пока эскадра медленно шла своим долгим и сложным путем вокруг Европы, Орлов, находившийся с осени 1768 г. в Италии, использовал свое пребывание вблизи Греции для установления контактов с горцами Мани. Подробности этих контактов нам известны из письма А. Г. Орлова капитанам Мани от 8 (19) ноября 1769 г.[28]
Из письма явствует, что российского генерала в Пизе, где он тогда находился, посетили Стефанос Мавромихалис, племянник главы могущественной семьи Мани Георгиоса Мавромихалиса, и А. Адамопулос, венецианский грек, выполнявший посреднические функции в сношениях между властями России и вождями Греции. Орлов писал, что из писем капитанов Мани он удостоверился в том рвении, с которым они готовы служить «великой нашей императрице и вашей собственной родине». Он также извещал своих греческих партнеров, что вскоре сам прибудет к ним «вместе с большой помощью». Руководитель готовившейся в Греции военной компании просил к его приезду осуществить необходимые приготовления. Они включали в себя подготовку людей к скорому сбору, подготовку помещений для русского войска и местных добровольцев, заготовку для войск пшеницы и другого провианта, сбор как можно большего количества лошадей, ослов и мулов.
Предложенный Орловым план подготовки к военным действиям включал в себя оригинальный и совершенно непонятный для современного читателя пункт. Русский генерал предлагал маньятам найти способ внедрить в турецкие крепости на юге Мореи по 20 человек, якобы для работы, и чтобы каждый принес с собой два-три гвоздя. «Когда время придет, – продолжал Орлов, – им будет дано знать, куда их употребить»[29].
Во время своего пребывания в Италии накануне Архипелагской экспедиции, А. Г. Орлов установил связи и с другим влиятельным лицом Пелопоннеса – Панайотисом Бенакисом. Его сын Либерал Бенаки, поступивший после поражения Пелопоннесского восстания на российскую службу, свидетельствует:
«В 1768 году, когда Российская империя находилась в войне с Отоманской Портою, его отец Панайоти Бенаки, бывши первый примат в Морее и имея там великую власть, приглашен был начальниками российского флота способствовать в пользу православной державы; и так как вера руководствовала правилами покойника[30], то он и склонился с великим усердием вместе со своими соотечественниками, предавшимися и принявшими оружие под начальствами помянутых начальников, которые в 1770 году пристали в Морею»[31]. К сожалению, подробности этих контактов, предваривших совместные русско-греческие операции в Пелопоннесе, неизвестны.
Важным элементом подготовки похода русского флота в Средиземное море была отправка в балканские страны специальных эмиссаров для установления прямых конактов с теми силами, которые боролись против османской власти.
29 января (9 февраля) 1769 г. Екатерина II написала рескрипт на имя А. Г. Орлова, предполагаемого руководителя средиземноморской экспедиции. Согласно этому рескрипту, в Грецию направлялся «к начальникам, тамошнему Буковалу и маинскому Мавро-Михайле, венецианский грек Иван Иванов, сын Петушин. Он избран в сию посылку по неоднократной его в той стороне бывалости, а особливо потому, что он пред несколькими годами привез ко двору нашему от сих начальников письма, в коих они и тогда уже представляли готовность свою к услугам Империи нашей. С сих писем следуют здесь переводы, вместе с копиею посланного ныне к Буковалу и Мавро-Михайле от имени нашего действительного тайного советника графа Панина. Упоминаемые от него знаки состоят в двух золотых медалях. На проезд дано Петушину двести червонных»[32].
В упоминаемом здесь письме Н. И. Панина Г. Мавромихалису от 22 января (2 февраля) 1769 г.[33] говорилось, что война России с Турцией «представляет удобнейший случай всем православным народам Эллады оказать великие услуги церкви Христовой, а с тем вместе, с одной стороны, заслужить и приобресть наивящия милости, могущественную защиту и покровительство Ея Императорского Величества, а с другой, освободить себя навсегда от ига порабощения; и что братское и христианское соединение всех вообще храбрых и мужественных единоземцев их и совокупное возстание для преследования врага вне и внутри его пределов обещает верный успех».
В заключение в письме сообщалось, что доставит его Мавромихалису нарочный. Очевидно, речь шла о том самом «венецианском греке Иване Иванове, сыне Петушине», о котором упоминала в своем рескрипте Екатерина II. Об этом «венецианском греке» «с таким чисто русским именем и фамилией», по замечанию Е. В. Тарле, сведения весьма скупы.
До рескрипта Екатерины II 1769 г. мы нашли упоминание о нем лишь в одном документе 1766 г., обнаруженном в делах Коллегии иностранных дел. Документ имеет заголовок: «Грек Иван Иванов сын Петушин в 1766 году приехал сюда с некоторыми секретными письмами, откуда и от ково, и что в то время с ним сделано». Из этого дела явствует, что каких-либо данных о том, откуда и от кого и с какими секретными письмами приехал в Петербург Петушин, в Коллегии иностранных дел не получили, а известно о нем стало потому, что Н. И. Панин приказал выдать ему паспорт для выезда за границу, что и было сделано 22 августа (2 сентября) 1766 г.[34] Возможно, что в указанных документах под видом «Петушина» фигурирует Палатино.
18 февраля (1 марта) 1770 г. к порту Витуло (Итило) в Мани подошла российская эскадра под командованием Г. А. Спиридова. После семимесячного похода вокруг Европы из 15 кораблей, вышедших из Кронштадта, до берегов Греции дошло пять, в том числе три линейных корабля, на борту которых находилось в общей сложности около 2 тыс. 500 человек. Остальные корабли были повреждены или отстали[35].
Появление русских сил в водах, а затем и на суше Греции стало здесь сигналом к освободительному восстанию. Началась та эпоха греческой истории (1770–1774 гг.), которая в современной греческой историографии получила название «орловщина» (Ορλωφικά). Полное освещение этой темы выходит за рамки данного очерка. Мы лишь кратко коснемся хода событий в Пелопоннесе и их последствий для судеб Греции[36].
Неизвестно, смогли ли маньяты провести те подготовительные мероприятия к прибытию русского флота, о которых просил их А. Г. Орлов. Но есть сведения, что определенные приготовления в Морее к прибытию русских кораблей все же проводились.
Так, в записках одного из командиров русской эскадры говорится о некоем Заиме [представитель богатой землевладельческой семьи Пелопоннеса. – Г. А.], «приготовившем собственными средствами огромные запасы сухарей и другой провизии, так что этого было достаточно для продовольствования всей экспедиции в продолжении нескольких месяцев»[37].
В Петербурге же, еще до прибытия российской эскадры в Грецию, было получено известие, что жители Пелопоннеса готовы, в случае поддержки со стороны России, подняться на восстание против османского ига. Эта готовность была выражена в обращении военных предводителей Пелопоннеса к Екатерине II от 6 (17) января 1769 г. Среди подписавших это обращение были Г. Мавромихалис и другие капитаны Мани[38].
Маньяты, как уже говорилось, встретили появление
