— Мне очень жаль. — Она говорила с пустым пространством вокруг нее.
Ей хотелось света. Ей нужно было видеть.
Трем старейшинам Икта было поручено нести пламя. Три хорошо защищенные и медленно горящие лампы, так что если бы несчастье заставило одну или две из них погаснуть, огонь все равно можно было бы зажечь снова. Если Икта утратит свое пламя, потребуется много месяцев, чтобы найти другой клан, который мог бы возродить его. Но в яме не было старейшин, и в этой мокрой яме нечего было жечь, даже если бы у нее был огонь.
У Матери Мазай была вещь, называемая стеклом, прозрачная, как алмазный лед, но отказывающаяся таять даже над пламенем лампы. Это стекло было сделано в виде диска, толстого посередине и тонкого по краям. Однажды летом Мазай показала Яз, что диск может собрать красный солнечный свет в одно яркое пятно, которое будет гореть на ее ладони. На далеком юге, сказала Мать Мазай, солнце светит так жарко, что яркое пятно, образованное стеклом, могло зажечь фитиль лампы.
Яз вытряхнула воспоминания из головы. Она промокла в талой воде и все еще ошеломлена. Падение потрясло ее, в глазах все кружилось.
Ей пришло в голову, что темнота почему-то не была полной. Изменения темноты намекали на форму и очертания, хотя все это не имело особого смысла. Возможно, какая-то часть дневного света просачивалась сквозь лед… хотя в это трудно было поверить, учитывая, как долго она падала. И все же, когда она помахала рукой перед лицом, у нее возникло ощущение, что рука движется.
— Что я наделала? — Она медленно задвигалась, нащупывая дорогу. Даже стоя на четвереньках, она чувствовала себя неуверенно на мокром льду.
Казалось, она находится в большой ледяной пещере, гладкий пол которой был испещрен мелкими лужицами. Всего через несколько ярдов она обнаружила первую из нескольких скользких горловин, где талая вода стекала вниз, с бульканием исчезая в неизвестных глубинах. Первая была достаточно велика, чтобы проглотить ребенка, вторая могла бы взять мужчину и его сани. Казалось, стен как таковых не было, только пол плавно изгибался вверх до тех пор, пока она не могла двигаться дальше.
Свет был слабее звездного и, казалось, шел со всех сторон сразу. У Яз создалось впечатление, что пещера представляет собой пузырь, застрявший во льду. Она спросила себя, сколько раз она покружила по его стенам, когда вылетела из главного вентиляционного отверстия. Если каждое из этих темных пятен было дырой, было совершенно удивительно, что не упала в одну из них.
— Зин? — Она выкрикнула его имя, понимая, что одна из ледяных шахт, которые не смогли захватить ее, должно быть, проглотила его.
Яз подползла к ближайшей дыре. Гладкий склон делал приближение опасным — чуть-чуть слишком далеко вперед, и она начнет скользить. Яз нащупала на поясе нож. Лезвие было зубом от кинжал-рыбы. Той самой, что вытащила Азада из лодки. Она никогда не могла использовать его, не подумав о потерянном брате.
Используя острие ножа, Яз придвинулась немножко ближе к яме, уже лежа на льду. Она прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-то смысл в постоянном кап-кап и журчании далекой воды.
— Зин!
И тогда Яз пришло в голову, что ей придется броситься в другую яму, и на этот раз ей придется выбирать. Более того, быстрая смерть, которую она себе представляла, — разбиться о ледяной пол, — могла теперь измениться: она утонет в затопленной шахте, слепая и изо всех сил пытающаяся удержаться на плаву, пока усталость не овладеет ею и вода не наполнит легкие.
Она не хотела тонуть. Теперь, когда момент страсти прошел, она обнаружила, что ей не хватает смелости броситься в одну из этих темных дыр.
Одинокая и дрожащая в черной Яме Пропавших, Яз начала плакать обо всем, что потеряла, и от страха перед тем, как закончится ее жизнь.
ЯЗ ВЗЯЛА СЕБЯ в руки. Прошло много времени, — она не была уверена, сколько, — и холод начал просачиваться в нее. Истинный Икта вряд ли заметил бы это, но она начала дрожать. Она обдумала все варианты. Возвращение на поверхность не входило в их число. Даже если бы там была лестница, высеченная во льду, она не смогла бы вернуться… Что подумают об этом племена? Они затолкают ее обратно или отправят мокрую на ветер умирать. Яз вспомнила странное возбуждение в глазах регулятора. Он мог бы приветствовать ее. Он мог бы даже удержать племена от причинения ей вреда… Но не было никаких ступенек, только сотни ярдов почти вертикального льда, по которому бежала талая вода.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет. — Ее выбор состоял в том, чтобы остаться в камере и посмотреть, замерзнет ли она, прежде чем умрет от голода, или продолжить преследование своего брата, преследование, которое случайно прервалось.
Яз вгляделась в дыру перед собой. Казалось, что слабое свечение исходит от самого льда. Ее рука была черной фигурой перед глазами, но света не хватало, чтобы определить, какой именно. Страх вернулся, когда она медленно приблизилась к влажному зевающему рту. Она не хотела умирать. Было легко сгоряча броситься вслед за Зин. В холоде пещеры было почти невозможно освободиться от якоря, поставленного ее ножом, и позволить пропасти ее забрать.
— Я не хочу. — Но у нее не было выбора.
Яз стиснула зубы и вытащила острие клинка изо льда. Она вернула его в ножны и заскользить ногами вперед к отверстию. Даже верная смерть не могла заставить Икта не заботиться о том немногом, чем они владели.
Мгновение спустя она снова погрузилась в пожирающую ночь.
3
НА ЭТОТ РАЗ она летела почти полностью вертикально, и только скользящие удары по стенам подчеркивали ужасающе долгое падение. Удара был очень сильным, и Яз знала, что она ударилась о лед и разбилась вдребезги. Мгновение спустя, однако, она уже барахталась в глубокой воде, ища поверхность, чтобы заменить воздух, выбитый из ее легких.
С тяжелым вздохом Яз вырвалась на поверхность, обе руки все еще взбивали воду вокруг нее. Она вскрикнула от разочарования. Ее худшие опасения оправдались. Она утонет в темноте.
Яз научилась плавать в Горячем Море севера. Большую часть года горячий прилив из океанских глубин держал открытым круг воды, почти десять миль в поперечнике. Подобно трем меньшим морям на юге, Великое Море кишело китами. Там плавало и множество рыб, но именно китам приходилось снова и снова возвращаться за воздухом после долгих охотничьих походов под лед.
Умение плавать было проклятием. И давало надежду. Яз все равно утонет, но сначала она будет бороться и страдать. Вода, в которой она теперь плавала, была лишь немного холоднее, чем в Горячем Море. Не настолько холодной, чтобы замерзнуть, но почти. Она сможет выдержать это несколько часов, прежде чем усталость овладеет ею и тяжесть одежды утащит ее под воду.
Яз вдохнула и потянулась к стене шахты. Если она вытянет руки, то должна коснуться обеих сторон. Ее пальцы не встретили никакого сопротивления, и поэтому она поплыла в случайном направлении, ища край. Три или четыре гребка не принесли никакого контакта. Она остановилась, вдохнула воздух и тряхнула головой, пытаясь вытряхнуть воду из глаз. Звук плещущейся талой воды доносился теперь не со всех сторон, а, скорее, сзади.
Как ни странно, на этой глубине было светлее, чем в пещере наверху. Стены слабо светились и казались гораздо дальше, чем она думала. Яз подплыла к краю и поняла, что находится не в шахте, а в еще одной пещере.
Когда она ударилась коленом обо что-то твердое, Яз испуганно вскрикнула, пропустила гребок и начала барахтаться. Именно тогда она поняла, что вода стала мелкой. Несколько мгновений спустя она выползла на берег черной скалы, все еще в нескольких ярдах от светящихся ледяных стен.
Яз лежала, задыхаясь как от потрясения, так и от полученных ударов. Ей казалось, что тело — сплошной синяк, ребра болели, и ей было холодно.
— «Зин». — Она произнесла имя брата сквозь стиснутые зубы и заставила себя снова встать на четвереньки. Земля под ней была каменной, покрытой рубцами. Кроме кусочков, собранных с вершины Черной Скалы и показываемых на собрании, Яз никогда раньше не прикасалась к сырому камню, только к гладким камушкам, которые Икта хранили на счастье, а еще к тем, которые Мать Мазай носила на сухожилии на шее — они были отполированы до блеска и пронизаны цветными линиями.
