Он сунул пистолет в кобуру и пошёл к своему дому, продолжая внимательно смотреть по сторонам.
Рассвело часа в четыре. Здания уже не казались такими мрачными и даже пугающими, как ночью.
Фёдор почти не спал, пребывая в крайне подавленном состоянии от осознания совершённого убийства, опасения быть арестованным. Сюда же примешивался страх перед задуманным. Здравый смысл говорил, что надо выбросить всякую дурь из головы и ехать на базу. От этой мысли становилось легче, потому что всё будет идти по накатанному, не нужно рисковать, а там его вряд ли кто найдёт, даже если станут специально искать за совершённое тяжкое преступление: ведь никого же не находят из тех его подельников, что не раз убивали владельцев машин.
Однако то самое упрямство, из-за которого Фёдор и имел столь вздорный характер, спорило со здравым смыслом и даже ехидничало: дескать, кишка тонка, так и будешь всю жизнь на вторых ролях.
Наконец Трошин решил выйти пораньше, занять удобную позицию и наблюдать, придут эти молокососы или нет. И если придут, не притащат ли тайно на хвосте полицаев.
На улице, поёживаясь от утренней прохлады, он слушал тишину притаившегося города.
В мирное время по ночам мегаполис продолжал жить, чуть сбавляя дневной темп. Но сейчас не слышно и не видно проезжающих машин, ещё не ложившихся или уже проснувшихся по каким-то ранним делам людей.
Тишина. Запустение. Мусор. Пыль. Безнадёга.
Когда Фёдор увидел давешнюю троицу, то удивился этому и одновременно испытал усилившееся чувство тревоги.
Первым делом пришёдшие с опаской приблизились к месту ночной трагедии, убедившись, что труп их товарища так и лежит там, никуда не девшись… Быстрыми шагами, осматриваясь по сторонам, они ушли подальше, остановившись у автобусной остановки, не осознавая этого, будто общественный транспорт и в самом деле продолжал работать.
Трошин тем временем стал тщательно осматривать все закоулки, пытаясь найти притаившихся стражей порядка. Вроде всё нормально. И всё же не спешил выходить навстречу пришедшим. Когда же понял, что парни решили уходить, так и не дождавшись его, то незаметно пошёл следом, рассчитывая обнаружить полицейских, перед которыми парни отчитаются: не пришёл, мол.
Но никого не было.
Тогда Трошин рискнул.
Он также незаметно опередил троицу и неожиданно вышел навстречу, напугав всех.
Парни, как и давеча, опасливо замерли.
– Хорошо, что пришли, – нарушил молчание Фёдор. – Я последил за вами, чтобы убедиться, что всё чисто, полицейского хвоста за вами нет.
– Вы нас совсем-то за козлов не держите, – с нотками вызова отозвался всё тот же говорливый.
В его поведении так и чувствовалось: мы ведь уже напарники, чего ты с нами в кошки-мышки играешь.
– Доверяй, но проверяй, – нравоучительно заметил Трошин, продолжая изображать тёртого калача.
– Чё за тема-то? – деловито поинтересовался разговорчивый.
– Для начала надо бы познакомиться. Я – Трóха, – припомнил Фёдор старую школьную кличку. – Какие у вас погоняла?
Парни замялись.
– Нет у нас их. Мы по именам друг к другу обращаемся. Меня зовут Олег, – сказал разговорчивый. – Это – Костя, это – Слава.
– Понятно, – хмыкнул Трошин. – Как насчёт вчерашнего? Не обделались из-за трупака?
Парни напряжённо молчали.
Фёдор понял, что им, как и ему, очень непросто приходится. Странно, что они вообще пришли. Тут, скорее всего, взыграло самолюбие и пресловутое «не забоюсь».
– Ладно, давай разберёмся с этим сейчас, на берегу, как говорится, – сказал он и добавил, помолчав недолго: – Если решились прийти, то должны понимать, что убивать придётся часто. Не сдрейфите?
– Не сдрейфим, – опять за всех ответил Олег. – Только смотря кого валить и за что. Если простых людей грабить и при этом убивать, то мы против. Если буржуев, то можно, их не жалко.
Фёдор смотрел на него оценивающе. Судя по всему, неожиданный напарничек из лидеров. Непризнанный пока что. Надо с ним ухо востро держать. Это сейчас он молокосос. А завалит одного, двух – и всё, волчарой смотреть станет.
Когда Трошин говорил о необходимости частых убийств, то имел в виду устранение конкурентов, чтобы расширить и закрепить сферы влияния. Убивать «буржуев», как их обозвал новый напарник, он не собирался. Ему хотелось подмять их под себя, запугать, заставить считаться со своей персоной. А дальше… А дальше будет дальше.
Фёдора так и подмывало поинтересоваться: а что, богатые не люди, что ли? Но разводить полемику он не собирался.
– Сейчас мы все вместе прогуляемся недалеко и будем ждать. Укроетесь так, чтобы не отсвечивать, но видеть и слышать меня хорошо и по первому сигналу сразу подбежать ко мне.
– А потом? – задал резонный вопрос Олег.
– Не беги впереди паровоза, – внушительно ответил Фёдор.
* * *
Трошин сидел на бордюре у дороги, бесконечно настраиваясь на предстоящее. За время недолгого ожидания он извёлся весь, беспокоясь, что из всей этой затеи получится и каким боком ему это вылезет.
«Я всё равно сделаю это, – упрямо думал он, непроизвольно поглаживая бритую на лысо голову. – И начну на себя работать. Пристяжь уже есть, нужно только повязать их кровью, чтобы не соскочили. Они молодые и борзые, особенно этот Олег. Такие вообще ничего не боятся по юности лет, из таких получаются либо беспредельщики либо толковые бандюги.
Потом ещё народишко подтянется, вот тогда и померяемся силушкой с «бугром». А может, раньше схлестнёмся. Только не в лобовую, а по-хитрому. Это у Суворова «пуля – дура, штык – молодец». А я буду придерживаться другого принципа: нет неожиданности – нет победы. Вот так…»
Когда из-за поворота стремительно вывернул знакомый чёрный внедорожник, сердце у Трошина бешено застучало, он почувствовал, как горит лицо.
«Сейчас я это сделаю… Я смогу… У меня получится… Спокойно… Спокойно», – мысленно твердил он, вставая с бордюра.
Джип замер в двух шагах от него. Боковое стекло спряталось в дверь.
– Здорово, – поприветствовал дежурно водитель. – А чё один?
– Да… Тут такое дело… В общем, не поедут мои, – охрипшим вдруг голосом выдавил Фёдор, делая неимоверно трудные шаги к машине.
– Ну, смотри, дело…
Договорить он не успел.
Трошин выхватил из наплечной кобуры пистолет и выстрелил водителю в голову, взорвавшуюся красным, откинувшуюся неестественно. Брызги плеснули на лицо пассажиру, сидевшему рядом. От неожиданности тот ошалел, судорожно схватился за глаза, размазывая красную жижу ладонями, даже не пытаясь оказать сопротивления.
Вторая пуля угодила ему в нижнюю челюсть, разворотила её, пробила горло. Кровь толчками полилась несчастному на грудь, заливая светлую рубаху. Он дёргался всем телом, беспомощно хрипел, а выпученные, наполненные безумной мукой глаза уставились на нежданного убийцу.
Фёдор отступил на шаг, непроизвольно продолжая держать пистолет в вытянутой руке, потом будто очнулся и свистнул, подзывая подельников.
Те быстро подбежали, громко топая. Опасливо встали поодаль.
– Сюда!!! Все трое!!! – истерично заорал Трошин.
Испуганные парни, вытаращив круглые глаза, неуверенно приблизились. Одного сразу стошнило, за ним согнулся в спазмах второй. И только Олег, бледный как покойник, держался.
– Вытаскивай их!!! – так же истерично крикнул Фёдор. – Вы тоже помогайте!!! Быстрее!!!
Эти вопли подстегнули парней. Они прыгнули к передним дверям, дернули, распахивая широко. Сморщились, стараясь не глядеть на труп со снесённой наполовину головой, и на раненого, потерявшего нижнюю часть лица. Выволокли их к колёсам.
– Стволы заберите! Один мне!
Только после этого Фёдор почувствовал себя спокойнее.
– Так! Теперь по очереди стреляете по одному разу в каждого!
Первым взялся стрелять Олег. Он навел пистолет вначале на мёртвого. Нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало.
– Баран! С предохранителя сними, затвор передёрни, – нервно поглядывая по сторонам, сказал Трошин. – Быстрее!
Повозившись, Олег, наконец, справился. Опять навёл оружие на убитого и выстрелил тому в грудь. Во второго с развороченной челюстью он никак не решался выстрелить, пока Фёдор не наставил на него свой пистолет и с угрозой не произнёс:
– Через секунду ты труп.
Только тогда парень всадил пулю раненому в живот, хотя целился в сердце. Это только добавило мучений умирающему.
Затем настала очередь приятелей Олега. Те тоже сделали, что потребовал Трошин.
После чего он забрал пистолет и приказал всем залезать в машину.
Те залезли покорно, сторонясь кровавых потёков.
Когда подельники отъехали подальше, так никого и не встретив, Фёдор заглушил двигатель, мельком отметив, что топлива ещё не меньше половины бака, откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза.
В салоне повисла долгая тишина.
Наконец, её нарушил Олег.
– Кто это был? – тревожно спросил он.
