И тут я неожиданно понял страшную правду: этим чудищем был я сам!
Мисс Кармен жестоко обманула меня.
Я оказался переселенным в тельце пчелы!
9
Я не знал, сколько времени прошло.
Я все никак не мог оторваться от своего отражения в стекле.
И все ждал, когда же кончится этот кошмар.
Ждал, во все глаза уставившись на свое отражение и надеясь, что вместо пчелы вот-вот появится мускулистое тело Дирка Дэвиса.
Но время шло, а ничего похожего на Дирка Дэвиса так и не появилось.
Теперь у меня были два огромных глаза — по одному с каждой стороны головы — и две крошечные тоненькие антенны надо лбом.
Мой рот выглядел просто ужасным. У меня появился странный длинный язык-хоботок, и вскоре я обнаружил, что могу выдвигать его то больше, то меньше — по своему усмотрению. Но мне этого вовсе не хотелось.
Мое тело покрылось толстыми черными волосками. С каждой стороны туловища у меня было теперь по три лапки. Да, я чуть было не забыл о крылышках, торчащих из моих бедных плеч.
— Это обман! — кричал я. — Я стал какой-то букашкой! Противной, волосатой букашкой! Мисс Кармен, произошла страшная ошибка! Помогите мне! Спасите!
Тр-рахх!
Бум!
Да что же это?
О Боже! Я увидел, что мисс Кармен преспокойно выходит из двери кухни.
— Подождите! Подождите! — завопил я.
Она была моей единственной надеждой!
Я попытался задержать ее. В конце концов она должна знать, что произошла чудовищная ошибка.
— Мисс Кармен! — надрывался я. Мисс Карме-еен!
Отчаянно вопя, я перелетел из кухни в комнату. Из окна я увидел машину мисс Кармен, стоявшую перед нашим домом.
Но дверь парадного входа была закрыта. А вы ведь знаете, что пчелы не умеют открывать двери. Я оказался запертым в своем собственном доме!
«Но ведь у нас есть черный ход! — вспомнил я. — Мисс Кармен еще говорила, что дверь черного хода чуть приоткрыта».
Да-да! Именно через нее все эти противный пчелы проникли в наш дом.
Я расправил крылышки и полетел обратно в кухню. На лету я убедился, что все более и более уверенно чувствую себя в воздухе.
Но теперь мне было не до этого. Я думал только о том, что должен задержать мисс Кармен, прежде чем она уедет.
Заметив крошечную щель, я вылетел на улицу.
— Мисс Кармен! — кричал я, обогнув налету угол нашего дома. — Мисс Кармен! Да помогите же мне! Вы, вероятно, ошиблись. Я превратился в пчелу! Помогите мне!
Мой голос был таким слабым, что услышать меня было невозможно. Она открыла дверцу машины и уселась за руль. Единственный мой шанс вернуться к нормальной жизни вот-вот исчезнет.
Что же делать? Как привлечь ее внимание?
Мигом приняв решение, я начал кружиться у нее перед лицом.
— Мисс Кармен! — кричал я ей в самое ухо. — Это я, Гэри!
Мисс Кармен, видимо, надоело мое жужжание. Она подняла руку и отшвырнула меня прочь. И здорово.
— Ой! — Все мое тельце содрогнулось. Ударом меня отбросило далеко прочь. Я шлёпнулся на тротуар, жужжа от боли.
Я потряс головой, стараясь открыть глаза.
Оказалось, что у меня есть еще куча крошечных глазок, расположенных в виде треугольника на верху головы. Я пользовался ими, когда летел по прямой.
И тут меня объял настоящий ужас.
Я увидел огромное колесо, несшееся прямо на меня.
Мисс Кармен была готова раздавить меня в лепешку.
И я стал бы обычной раздавленной букашкой.
Букашкой — и все!
10
— О! — Я замер в напряжении.
Даже своими подслеповатыми пчелиными глазами я вполне мог разглядеть глубокие узоры на шине, неумолимо надвигавшейся на меня.
Все ближе. Ближе.
«Я должен спасаться! — сказал я сам себе. — Улетай! Улетай скорее!»
Но от страха я забыл, как пользоваться моими новыми мускулами.
«Меня вот-вот раздавят!» — в ужасе понял я.
Я испустил слабый крик.
И машина вдруг затормозила.
— Уф! — Мое тельце вздрогнуло от облегчения. Но какая-то сила вдруг повлекла меня вверх. Высоко вверх, в воздух.
Ну вот. Теперь я наконец летел.
Сверху я видел мисс Кармен, сидящую за рулем. Она застегивала ремень безопасности. Она остановила машину, чтобы поплотнее пристегнуть ремень.
«Смотри-ка, ремни безопасности и впрямь спасают жизнь!» — усмехнулся я про себя.
Я снова позвал ее. Но она, конечно, не могла меня услышать. Я провожал глазами машину мисс Кармен до тех пор, пока она не скрылась из виду.
Измученный и до смерти напуганный, я перелетел через ближайший куст сирени и опустился на лист.
«Пожалуй, это слишком близко, — подумал я, оглядываясь по сторонам. — Здесь меня могут случайно раздавить или просто убить!»
Огромная зеленая гусеница в дюйме от меня медленно проползла по стебельку и принялась громко жевать листок, на котором я отдыхал. Никогда еще мне не доводилось видеть гусениц так близко. Признаться, выглядят они просто отталкивающе. Они здорово напоминают драконов, только кажутся еще более противными.
— А ну, прочь отсюда! — закричал я своим слабым голоском. Гусеница даже не посмотрела в мою сторону. Может быть, просто не слышала?
Но я тотчас забыл про гусеницу, когда заслышал чьи-то шаги на дорожке. Повернув голову, я испуганно посмотрел, кто же это может быть.
— Мама! — воскликнул я. — Мама! Сюда!
Но мама тоже не слышала меня. Она поднялась по лестнице и вошла в дом.
И такая меня злость взяла! Даже родная мать меня не узнает!
В отчаянии я расправил крылышки и взлетел с листка. Подлетев к дому, я принялся громко жужжать прямо перед окнами.
Теперь-то я владел крыльями вполне сносно. Но то, что я увидел через окно, так ошеломило меня, что я снова шлепнулся наземь.
Мама стояла в комнате и о чем-то разговаривала… со мной! Или, по крайней мере, с тем, кого она принимала за меня. Но я-то понимал, что это — не я. Настоящий я жужжал за окном. Но кто же тогда стоял перед моей мамой? Неужели Дирк Дэвис уже успел переселиться в мое тело?
Я перелетел на карниз и опять заглянул в окно. Мама все еще что-то говорила парню. Тот в ответ кивал и смеялся. Затем он что-то сказал маме. Присмотревшись внимательнее, я смог прочесть слова по движению его губ.
— Мам, а ты купила гвоздичные чипсы? Я умираю с голоду.
Это, видимо, произнес Дирк, переселившийся в мое тело.
Мама улыбнулась и потрепала его по плечу. Я прочитал по его губам, что он опять говорит «мама». Да что же это такое? Как он смеет называть мамой мою, мою собственную маму?
Если бы пчелы могли кричать — а они, как я убедился, не могут этого делать, — я завопил бы во все горло. И почему только этого парня принимают за меня? Да и, говоря по правде, что же это за мама, которая даже не замечает, что в теле ее сына поселился какой-то незнакомый парень?
Наблюдая через окно за «самим собой» и мамой, беседующими в комнате, я совершенно растерялся. Лихорадочно пытался протиснуться хоть в какую-нибудь щелку, чтобы восстановить справедливость.
— Ж-ж-ж! — кричал я. — Ж-ж-ж! Ж-ж-ж! Ж-ж-ж! Это я, Гэри. Поглядите же на меня. Помогите мне!
Я бился о стекло и скользил по нему вниз. Но никто в доме так и не заметил несчастной пчелки.
Через несколько минут мама принесла «мне» пакетик гвоздичных чипсов. Я видел, как «Гэри» открыл его и взял горстку чипсов. Он жевал вкусные, пряные чипсы, и крошки падали с его рук на палас в комнате.
И тут я почувствовал, что страшно проголодался.
«Кстати, а что едят пчелы?» — спросил я себя. И принялся напряженно вспоминать все, что читал об этих созданиях.
На память пришла голодная гусеница, жевавшая зеленый листок. Однако я был почти уверен, что пчелы листьев не едят.
Но что же они едят в таком случае? Других букашек? Брр! Одна мысль об этом повергла меня в ужас. Нет уж, я скорее умру, чем буду есть эту гадость!
Я еще немного пожужжал во дворе, надеясь найти хоть что-нибудь съедобное. Увы, ничего подходящего не попалось. Зато в полете я обнаружил, что уже научился пользоваться моими новыми глазами и новым, непривычным зрением.
Я припомнил, о чем читал когда-то в старой книжке с картинками. В этой «Книге о пчелах» говорилось, что пчелиный глаз имеет тысячи крохотных хрусталиков, соединенных вместе. Но зрачков у пчел нет, и они не могут сосредоточить взгляд на чем-нибудь одном.
«Любопытно», — подумал я. Но это мало что мне дало. Впрочем, раз уж я вспомнил, как устроены глаза у пчел, почему я не могу вспомнить, что они едят?
Я опустился на какой-то куст и задумался. Внезапно до меня донеслось волшебное благоухание. Повернув голову, я увидел прелестный желтый цветок.
И сразу вспомнил еще кое-что из прочитанного.
— Пыльца, — громко проговорил я вслух. — Пчелы едят пыльцу. Они собирают ее на цветах!
Я смело поднялся в воздух и завис над огромным желтым цветком, тщетно пытаясь открыть рот. Наконец меня осенило, что никакого рта у меня больше нет!
