— Да, я знаю. Много раз использовала этот приемчик, — смеюсь я.
Затем нахожу номер и иду к двери.
— Увидимся, бро, — кричу через плечо.
— Увидимся, — откликается Нейт.
Я выхожу из здания, поворачиваю к своему грузовику и врезаюсь в твердое тело. Мускулистые руки обнимают меня, когда я сыплю проклятьями. Я уверена, что не собираюсь падать, и понимаю, что крепкое тело, к которому я прижата, без рубашки и мокрое от пота. Хотя пахнет фантастически. На самом деле, он пахнет как Нолан… черт возьми!! Я смотрю в сапфирово-голубые глаза мужчины.
Я отталкиваюсь от него, и он легко отпускает. Он тяжело дышит и одет в спортивные шорты. Ммм, привет, ходячий секс! Кто знал, что все это находится под его одеждой? Я знала, что он мускулистый, когда он вчера поцеловал меня и прижался ко мне, но не ожидала, что он будет чертовой фитнес-моделью!
— Харли, что ты здесь делаешь? — Нолан спрашивает с хмурым взглядом и упирается руками в бедра.
— Мой офис здесь, — говорю я ему, указывая на него. — Что ты делаешь здесь?
— Мой офис в нескольких кварталах. Я занимаюсь пробежкой в обеденный перерыв.
— Ах, да. Но ведь сегодня суббота же. Почему ты на работе в субботу?
— Нужно кое-что наверстать, — он пожимает одним плечом.
— У тебя нет жизни вне работы, так?
Он бросает на меня скучающий взгляд.
— Я даже не собираюсь разговаривать с тобой об этом, — он бормочет и начинает уходить.
— Эй! Подожди секунду, я должна кое-что рассказать, — я кричу, после того как начинаю бежать, чтобы догнать его.
— Если это что-то колкое, оставь при себе.
— Это на счет твоего дома, хрен, — я шиплю.
Он оборачивается.
— Ты знаешь, у тебя действительно плохие навыки общения для того, кто владеет бизнесом.
— Я нормально общаюсь со всеми остальными. Видимо, с вашим всемогуществом я не в силах справиться.
— Ты называешь всех своих клиентов членами? — он фыркает.
— Только одного.
— С тем, как ты себя ведешь, я удивлен, что ты вообще знаешь, что такое член, — он рявкает мне в лицо.
Я задыхаюсь от возмущения.
— Что, черт возьми, это должно означать? — я пронзительно кричу, хотя чертовски хорошо понимаю, о чем он говорит.
Буквально, это означает, что ни один парень не хочет меня.
Он делает глубокий вдох и закрывает глаза.
— Ничего, забудь, что я сказал. Что там насчет моего дома? — спрашивает он спокойно.
— О, нет. Тебе есть что сказать? Скажи мне это в лицо, — я огрызаюсь.
Он прищуривает глаза, и я вижу, как в них кипит ярость.
— Ты ведешь себя, как мужик, ругаешься как сапожник, и ты — самая несносная женщина, которую я когда-либо встречал!
— А теперь скажи мне, что ты чувствуешь на самом деле, — я бормочу, замирая.
Он поднимает руки.
— Видишь, вот о чем я говорю!
— Переживешь, — я раздражаюсь.
— Просто скажи мне, что тебе нужно сказать, и я пойду, — бухтит он.
— Я нанимаю электрика, нужно обновить проводку.
— Ладно, прекрасно, хорошо. Увидимся, — он бормочет, прежде чем побежать по улице.
Я смотрю на его спину, пока он бежит. У него хорошая спина. И хорошая задница. Жаль, что она потрачена на такого засранца.
Глава 4
Нолан
Я паркуюсь перед своим домом. Смотрю на окна, где будет мой кабинет, и там горит свет. Какого хера? Никто не должен быть здесь в десять часов вечера. Я оглядываюсь по сторонам и вижу грузовик Харли, припаркованный возле мусорных баков. Черт, причина, почему я приехал так поздно — чтобы не встретить ее. Итак, остаться или уехать? Уже неделю я здесь не появляюсь и умираю, как хочу увидеть, как все продвигается. К черту все, пойду.
Выхожу из машины и иду к парадной двери, спокойно открываю дверь и вхожу. Я слышу Харли, она что-то кряхтит и пыхтит. Что она делает? Подхожу к дверному проему, ведущему в кабинет и чуть ли не получаю сердечный приступ. На высокой лестнице в центре комнаты Харли. Она держит лист гипсокартона над головой в одной руке, в то время другой рукой пытается закрепить его на место. Она сошла с ума? Она не может делать что-то подобное сама!
— Иисус Христос, Харли! — я срываюсь к лестнице.
Быстро поднимаюсь к ней и придерживаю лист позади нее, пока она тянется к потолку. Харли выпаливает «спасибо» и продолжает прикреплять лист к профилю. После сделанного мы спускаемся с лестницы. Я наблюдаю за Харли, когда она идет к другим листам гипсокартона, уложенным возле стены. Вытаскивает свою рулетку и протягивает во всех направлениях, делая пометки карандашом. Она полностью игнорирует тот факт, что я стою здесь, или что просто помог ей.
— Что ты делаешь здесь так поздно? — спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Работаю, — говорит она, не отводя взгляд от того, что делает.
Я подхожу к ней. Меня смущает ее поведение. Она очень подавлена сейчас, и это пугает меня. Я нежно беру ее за руку и поворачиваю к себе. Она вздыхает, потупив глаза в пол.
— Ты могла получить тяжелые травмы, и рядом бы никого не было, чтобы помочь. О чем ты думала? — спрашиваю я мягко.
— Я пытаюсь не думать, вот в чем суть. Работа помогает мне не думать, — бормочет она.
— Почему ты не хочешь думать? — я хмурюсь.
— Потому что сегодня плохой день, и я не хочу думать об этом, хорошо? И говорить об этом тоже не хочу, — фыркает она, поднимая свои изумрудно-зеленые глаза.
Проклятье, не думаю, что когда-либо видел ее настолько расстроенной.
Она вырывает руку из моей хватки и возвращается к гипсокартону.
— Послушай, ты не можешь делать это сама…
— Тогда помоги мне.
После секундного размышления я соглашаюсь.
Она только поднимает брови, не говоря ни слова. Я снимаю свою рубашку, чтобы не испортить ее, и остаюсь в черной футболке и джинсах. В течение следующего часа-полутора мы работаем в комфортной тишине. Харли дает мне указания. Как только потолок закончен, Харли начинает убирать свои инструменты. Я помогаю ей в полном смятении. Никогда не думал, что она способна так долго молчать. Я так больше не могу. Это неестественно. Настолько она меня раздражает, это просто неправильно.
— Так почему сегодня такой плохой день? — тихо спрашиваю я.
— Разве я не сказала, что не хочу об этом говорить? — она закатывает глаза.
— Ну давай, я помог тебе прикрепить потолок, разве не заслуживаю небольшой награды? — вздыхаю я, стряхивая пыль со своей черной футболки.
Ее губы дергаются, она пытается сдержать улыбку.
— Хорошо, но если отвечаю я, то тоже задаю тебе вопросы, — говорит она.
— Хорошо, — киваю в знак согласия.
— Сегодня мой день рождения.
— Э-э, с днем рождения. И почему это плохо? — спрашиваю я растерянно.
— Моя мама умерла вскоре после моего дня рождения, — отвечает она тихо, с заминкой.
Я закрываю глаза, качая головой.
— Дерьмо. Я сожалею. И понимаю, что ты чувствуешь.
— Понимаешь? — спрашивает она, и я слышу сомнение в ее голосе.
Я поднимаю голову и смотрю ей прямо в глаза.
— Кажется, у нас есть что-то общее. Моя мать умерла от рака молочной железы, когда мне было десять лет.
Она сжимает губы и кивает в знак понимания.
— Я сожалею, — шепчет она.
— Предполагаю, это объясняет, почему ты такая, какая есть, — я ухмыляюсь, надеясь поднять настроение.
Она фыркает.
— Да, вот что случается, когда тебя воспитывают отец и три брата, — она хихикает.
— Господи, три брата? — я сглатываю.
Она нежно улыбается, что заставляет мое сердце биться чаще. Дьявол, она такая красивая.
— О, да, это может помочь тебе не трахать меня слишком часто.
Я взрываюсь от смеха.
— Превосходно! Раньше не могла сказать?
Она подмигивает мне.
— Не волнуйся, ты в безопасности. Радуйся, что ты не мой парень.
— Слава Богу, — я стону.
Она хихикает, морща нос, делая это настолько чертовски милым. Мы смотрим друг на друга, и что-то пробегает между нами, возможно, понимание?
