Перебравшись в Абердин – гораздо более спокойный город, чем Глазго, – я понял, что придется приучать местных игроков хотя бы к некоторому пониманию необходимости соблюдения дисциплины. Не стоило откладывать дело в долгий ящик. Я действовал требовательно и агрессивно, причем, боюсь, некоторым футболистам это не понравилось. Зато это помогло им повзрослеть и обогатило их резюме новыми навыками и достижениями.
Трое игроков в «Абердине», с моей точки зрения, были обузой для команды. Они не воспринимали тренировки всерьез. Я нагружал их дополнительными занятиями после обеда, отправлял в резервный состав и посылал на матчи по вечерам в среду и вторник в неприветливые места вроде Питерхеда. И в конце концов от них просто избавился.
В те времена состав команды практически не менялся, поэтому поддерживать строгую дисциплину было крайне важно. Трудно поверить (особенно при виде семи футболистов на скамье запасных в матчах Премьер-лиги), что делать замены впервые разрешили только в середине 1960-х годов. Когда я был подростком, состав команды не менялся на протяжении всего сезона, и даже сейчас я могу поименно назвать всех игроков команды «Рэйт Роверс» в начале 1950-х. Кроме того, оставаться в команде весь сезон было экономически выгодно – можно было рассчитывать на премиальные.
В дни моей молодости я иногда перегибал палку с требованиями соблюдения дисциплины, совершая поступки, о которых потом сожалел. Например, после того как в 1983 году «Абердин» вернулся домой из Швеции с Кубком обладателей кубков, мы провели парад, завершившийся на нашем стадионе «Питтодри», битком набитом зрителями. Все фаны жаждали увидеть, как игроки понесут завоеванный трофей вокруг стадиона, и центрфорвард команды Марк Макги очень хотел поскорее показать им его. Однако мне показалось, что он уж слишком активно празднует победу, поэтому я запретил ему нести кубок. Но потом, когда в раздевалку пришла мать парня, я почувствовал себя крайне неловко. На следующее утро я позвонил Макги, извинился и предложил поехать вместе со мной в гавань Абердина, где мы вместе демонстрировали кубок фанатам, возвращавшимся на пароходе из Гетеборга. Мне не хотелось бы еще раз попасть в подобную ситуацию.
Вопрос дисциплины сопровождал меня на протяжении всей карьеры. Во время бесед с Мартином Эдвардсом, которые я вел перед тем, как принять предложение «Манчестер Юнайтед» и присоединиться к команде в ноябре 1986 года, он пожаловался, что некоторые игроки злоупотребляют спиртными напитками. Эдвардс подчеркнул, что клуб заинтересован в моих услугах еще и потому, что у меня репутация тренера, разбирающегося в проблемах дисциплины и не терпящего неадекватного поведения игроков.
Прибыв в «Манчестер Юнайтед», я обнаружил, что в клубе слишком терпимо относятся ко многим вещам, в том числе к форме спортсменов, в которой они выезжают на матчи. Игроки привыкли носить тренировочные костюмы любой фирмы, которая спонсировала их на тот момент: Reebok, Puma, Adidas. В этом вопросе царил полный беспорядок. Я немедленно настоял на том, чтобы команда выезжала на игры во фланелевых брюках, клубных блейзерах и галстуках. Когда в 2000 году к нам присоединился вратарь из «Монако» Фабьен Бартез, ему пришлось приспособиться к нашим правилам. Он нашел компромисс, переодеваясь в автобусе перед выходом на стадион. После игры он возвращал свои жакет, брюки, галстук и рубашку нашему администратору по экипировке Альберту Моргану, который заботился об их сохранности, а сам надевал клубную форму, поскольку выступал как представитель нашего клуба. Эрик Кантона как-то раз нарушил дресс-код, появившись на большом светском приеме, дававшемся в честь команды в городской ратуше, в замшевом пиджаке с длинной бахромой и портретом вождя американских индейцев на спине. На следующий день он клялся мне – и я ему поверил, – что считал предстоящее мероприятие неформальным, как это принято во Франции.
Обычно игроки дают тренеру немало поводов «пощелкать кнутом», поэтому к наказаниям и штрафам следует подходить осмотрительно, с учетом ситуации. Не стоит применять их слишком часто и для всех подряд без разбора. Например, я никогда не считал, что имеет смысл штрафовать игроков за опоздания на тренировки. В окрестностях Манчестера, особенно зимой, в случае транспортного происшествия или каких-либо дорожных работ мгновенно возникают пробки. Иногда футболисты попадали в заторы и опаздывали на тренировки. Если такое случалось раз или два, я не придавал этому значения. Но если кто-то из игроков опаздывал на тренировки регулярно, то я предлагал ему выходить из дома на десять минут раньше и обращал его внимание на то, что своими опозданиями он подводит товарищей по команде. Ни один член команды не хотел этого. Помнится, только один раз я оштрафовал игрока за регулярные опоздания на тренировки – нашего вратаря Марка Боснича.
Я не боялся вторгаться на территорию, которую некоторые игроки не без оснований считали своим личным делом, – например, выбор причесок или украшений. Трудно понять, почему некоторые ребята предпочитают отращивать длинные волосы, притом что они тратят огромное количество сил и энергии на поддержание отличной спортивной формы и стройной фигуры. Все, что противоречит этому, даже несколько лишних локонов, в подобной ситуации выглядит неразумным. Первый раз в моей практике стычка с игроком на этой почве произошла в 1996 году, когда к нам перешел Карел Поборский из пражской «Славии». Выглядел он так, будто собирался играть в составе Led Zeppelin, а не «Манчестер Юнайтед». Я кое-как уговорил его подстричься, но даже после этого его волосы были слишком длинны, по крайней мере на мой взгляд. Некоторым игрокам нравилось носить цепочки с крестами, выглядевшими тяжелее тех, что носят пилигримы на улице Виа Долороза[6] в Иерусалиме. Все это я запретил. Однако я не мог почти ничего сделать с татуировками, поскольку даже мне трудно спорить с тем, что они не весят ни грамма. Этому сумасшествию положил начало Эрик Кантона, явившись однажды утром на тренировку с татуировкой в виде головы вождя американских индейцев, наколотой на левой стороне груди. Поскольку товарищи по команде просто боготворили Кантона, еще несколько игроков последовали его примеру. Я всегда удивлялся тому, что Криштиану Роналду никогда не пытался сделать что-нибудь в таком роде. Это многое говорит о его самодисциплине.
Время от времени лидерам приходится кого-нибудь наказывать. Неопытные или чувствующие себя неуверенно лидеры зачастую склонны видеть в любом проступке чуть ли не преступление, заслуживающее смертной казни. Это все хорошо, но надо помнить о том, что уж если вы повесили виновного, то тем самым лишили себя возможности выбора наказания. Лишь постепенно я начал осознавать мудрость поговорки «Тяжесть наказания должна соответствовать тяжести преступления»; поскольку в команде я представлял и судью, и жюри, и главного палача в одном лице, в моем распоряжении имелось множество разных наказаний. Самое простое и самое эффективное – молчание – я использовал часто. Это очень удобно: не требуется бросать никаких оскорблений или делать обидных выпадов, но поскольку каждый человек нуждается в признании, объект моего молчаливого обхождения сразу же понимает, что попал в немилость. Я выписывал множество штрафов игрокам для того, чтобы предотвратить их глупые выходки и заставить их сосредоточиться на действиях команды. Обычно это происходило после получения ими предупреждений или красных карточек за глупое поведение вроде пререканий с судьями, бессмысленных фолов или неспортивного поведения за пределами поля. Абсолютные суммы штрафов постепенно возрастали по мере того, как росли гонорары футболистов Премьер-лиги, но в относительном выражении – недельный или двухнедельный гонорар – оставались прежними. После особо бурной рождественской вечеринки в 2007 году[7] мне пришлось оштрафовать весь основной и резервный состав команды на сумму недельного гонорара.
Игроков молодежных команд, надеявшихся попасть в основной состав, я иногда избавлял от головокружения от успехов, запрещая выезжать на матчи с основной командой. Была еще пара способов, которые я использовал для того, чтобы объяснить игрокам, во что обходятся команде их проступки. Например, один из них – оставить игрока в запасе. Но еще более суровое наказание – отправить его на время матча на трибуну не в форме, а в обычной одежде. Для футболиста это равнозначно публичному повешению. Это действовало на любого.
Наконец, наиболее серьезное наказание – отстранение от тренировок и продажа в другую команду. Вы можете решить, что трансфер – гораздо более суровое наказание, чем отстранение от тренировок, но у меня на этот счет другое мнение. Если мы принимали решение расстаться с футболистом, то только потому, что он больше не соответствовал требованиям «Манчестер Юнайтед», или изредка потому, что вынуждены были выполнять свои обещания (как в случае с Криштиану Роналду). Я считал, что отстранение от тренировок – более суровое наказание, поскольку при этом страдал не только игрок, но и клуб. Именно так случилось в январе 1995 года, когда Эрик Кантона на четыре завершающих сезон месяца был дисквалифицирован клубом и еще на четыре месяца – Футбольной ассоциацией.
