Главбух и пришельцы
Тарелка опустилась совершенно бесшумно и, главное, – за спиной у грибников. День к тому же был пасмурный и ничем железяка из космоса себя не выдала.
Первым заметил пришелицу недалекий умом Ваня Мозгодуй (правда, его все по-другому чаще величали – не совсем литературным словом, которое здесь воспроизвести невозможно).
Ваня сразу будто окосел на оба глаза и завопил:
– Мужики! Смотрите, что у нас позади!
Бабы, согласившиеся взять его сегодня по грибы, обиделись:
– Где ты мужиков-то увидел?
И не оглядываясь на своего «охранника» – как они его про себя окрестили – еще ходчей побрели вглубь березового леса, где должны были уже появиться белые грибы.
«Мозгодуй он и есть Мозгодуй!» – только и успела подумать одна из них, Маша Серая, а когда все-таки оглянулась, то глазам своим не поверила.
На опушке леса Ванька напрочь отсутствовал! Но в какой-то сотне шагов от нее лежала на траве большая странная плоская посудина с металлическим отливом и мелкими оранжевыми окошками по кругу. Серая испуганно поглядела на своих двоих подруг, которые, как ни в чем не бывало, палками тыкали в траву, и окликнула их:
– Сестрички! Вы посмотрите, что наш хрыч приволок за собой!
Теперь уже остановились – да и по грибы ли теперь было! – и Маша Вторая и Сонька Вырви глаз. Не буду сейчас подробно их клички объяснять, главное – так между собой они общались, когда не на работе были, то есть не в бухгалтерии Дортехстройевского предприятия славного города Буланска Томской области.
Сонька сразу легла в траву, вроде бы как замаскировалась.
Машка Вторая быстро подбежала к Машке Серой и шепотом спросила:
– И давно это?
Ответа она не услышала, так как подружка, раскрыв рот, молча рассматривала диковинную вещь на поляне, которая совершенно неподвижно залегла совсем недалеко и, как видно, схавала сопровождающего. Конечно, он тоже мог где-то в траве отлеживаться, но при его широкой и пузатой фигуре сразу стал бы заметен и на такие хитрости скорее всего способен не был.
Сонька, опомнившись от прохладной травы, крикнула:
– Может, рванем в лес побыстрее?
– Да там кабаны! – отмахнулась Серая, обретя, наконец, голос. – А то бы мы этого Мозго… взяли бы? Здесь еще что-то придумывать надо… Дорога назад нам отрезана!!!
При этих словах Машка Вторая чуть не заревела, но Серая своевременно слегонька дала ей по балде и та опомнилась.
Сзади был мрачный лес с неприятной живностью, на опушке леса разлеглась чужая тарелка, Ванька пропал, да и ветер, вроде бы стих. Вот такая была рекогносцировка, как говаривал в свое время покойный ныне муж Соньки Павел Ильич Мыловаров.
Вдруг Маньку Серую потянуло к тарелке. Странно так потянуло, вроде бы ей самой захотелось приключений на свою задницу испытать! И хотя Машка Вторая ее за руку пыталась остановить, это не помогло: Манька вырвала руку и мужицким прямым шагом потопала прямиком по тропинке прямо перед собой. И чем ближе к тарелке она подходила, тем спокойнее становилось у нее на душе.
Что-то остановило Маньку уже в нескольких шагах от неземной штуковины. Только сейчас можно было оценить ее размеры: примерно в двухэтажный дом, а диаметром – не меньше двадцати метров. И возвышалась она на трех тоненьких паучьих ножках.
Внезапно приоткрылась небольшая круглая дверь, и на траву изнутри вывалился Мозгодуй. Но сразу встал, отряхнул свою трофейную телогрейку, одернул картуз и догадливо спросил у Маньки:
– Ты-то чего подошла? Тоже приключений ищешь?
– Ну да! – созналась Манька, потому что даже не сообразила, что еще сказать.
– Ну-ну! – неприязненно произнес Ванька, еще раз отряхнулся от налипшей листвы и, огибая тарелку, двинулся к городу, добавив:
– Щас тебе приключений всыплют, тока жопу подставляй!
Оглянувшись, Манька увидела, что ее подружки, забывшие про грибы, находились на тех же местах, где она их и оставила. И еще показалось, что Сонька с земли как будто бы махала ей рукой: мол, иди внутрь, знакомься с пришлым народом!
Ну, Манька и пошла знакомиться! У тарелки снова открылась входная дверь и Серую воздухом вдуло внутрь. Дверь сразу захлопнулась и стало темно. Правда, сразу же вспыхнули маленькие фонарики по верху коридора и Серая пошла в их направлении. Вскоре она попала в просторное помещение с круглым столом посередине. За столом сидели на круглой лавчонке маленькие зеленые человечки – а как их еще назвать, если у них были руки, ноги, глаза, щеки, носы, рты, цвет только подкачал и рост – и внимательно разглядывали Маньку. И раздался вдруг в середине комнаты голос, который спросил:
– Что вы здесь в лесу делаете?
Серая чуток растерялась вначале, но совсем немного, так как у них в бухгалтерии теряться было не принято – могли быстро выгнать, а работы в здешнем занюханном местечке не было, разве что на уборке улиц и общественных туалетов. Поэтому она громко и выразительно ответила:
– А вам-то что, собственно, за дело?
Голос не унимался:
– Вы же ищете что-то! Может, и нам это нужно? Что вы ищете?
Машка Серая не на шутку рассердилась. Вот так дела! Они вчетвером собрались в лес с утра за грибами, пока дачники места не перехватили, а здесь какие-то непонятные зеленые чудики вмешиваются в события, отвлекают занятых людей от работы, что может привести к необратимым последствиям, можно сказать, изгаляются над хозяевами родной земли-матушки. Может быть, им еще заветные грибные места показать? Ну как на это нужно реагировать? Машка Серая отреагировала, как сумела. Во-первых, она сурово спросила:
– А какого вам рожна нужно? Ну, ищем мы! Вам-то что? Не для вас же ищем! Валите отсюда к себе подобру-поздорову, пока я на вас главбуху не пожаловалась! Уж он-то с вас шкуру сразу спустит!
Серая обещала полведра хороших грибов Андрею Анатольевичу и знала, что если не принесет, то только выговором не отделается!
Внезапно что-то сверкнуло и очутилась Маша Серая на зеленой траве. Тарелки не было, тучи начали расходиться, товарки Манькины по-прежнему находились невдалеке, результатов переговоров, видимо, ждали, а этот боров Ваня Мозгодуй вразвалку возвращался из города, во весь рот улыбался и говорил совсем невпопад:
– Чой-то, девки, с вами долго за грибами собираемся! Я там уже недалече двух дачников заметил, приближаются, черти! Хотя я их и припугнул маленько, но вы же знаете эту породу, не уймутся, пока вперед нас не заползут…
Серая поглядела вокруг, да и пошла грибы собирать. Наверное, пришельцы и впрямь главного бухгалтера ихнего испугались. А что? Не каждая тварь сообразит, что выражение «шкуру спустит!» – оно же шуточное, ненастоящее!
Шутки шутками, но с тех пор в Томской области тарелки больше не приземляются, почему-то кабаны исчезли, а бабы, собравшись по грибы, никаких Мозгодуев с собой не приглашают, считают, что охранять их больше не от кого…
Под Пермью всегда неспокойно
Капитан Гурский появился в полиции городка Березки, что в Пермском крае, как-то неожиданно. Начальником районного УВД после оставившего службу семидесятилетнего Сусекина Ивана Павловича уже все сослуживцы видели малоразговорчивого, сурового на вид, но имеющего хорошее чутье на мелких преступников, старшего лейтенанта Колобова. Однако за какую-то провинность – не иначе – из Центра прислали именно Владимира Васильевича Гурского, его представил сотрудникам один из заместителей руководителя областного УВД подполковник Чечеткин. После того, как все разошлись по рабочим местам, Чечеткин попытался вызвать Гурского на откровенный разговор:
– Владимир Васильевич! – сказал он. – Обычно в нашу глушь не особенно норовят попасть из столицы. Может, облегчишь душу, объяснишь, чем провинился? Нам работать вместе, легче общаться будем… – Из кармана Чечеткин вынул плоскую фляжечку и два маленьких металлических стаканчика, а их другого кармана – две сосульные конфетки. Наполнил «наперстки» хорошим коньяком и протянул один Гурскому.
– Не хочешь каяться – не надо! – добавил он, опрокидывая содержимое своего стаканчика на язык. – Не обижаюсь, у каждого свои тайны. Думаю, что замочил ты не того, кого надо, чаще всего к нам таких и присылают. Пей за успехи в службе, да я поехал в Пермь.
Гурский, поморщившись, выполнил просьбу начальника, хотя к алкоголю относился резко отрицательно, и проговорил:
– Вы, Константин Ерофеевич, на меня будете удивляться, но к вам я сам попросился. Сильно нравятся места здешние!
Чечеткин удивленно вскинул густые, как у Брежнева, брови, постоял минуту молча, развернулся и пошел к двери. Гурский проводил его, как полагается, до служебной машины и дождался, пока она не скрылась за поворотом.
Чечеткин, сидя рядом с водителем, пробурчал:
