Я пожала плечами. Бэддик рассуждал, как воин, а во мне сидела неистребимая женская тревожность — не нужно ли помочь, позаботиться? Я так привыкла к этому, что не мыслила жизни без лечения ран, чистки клеток и кормёжки зверья. Вот только теперь рядом были люди, вполне способные сами о себе позаботиться, и внутри меня постепенно разрасталась пустота.
Куда мне идти, когда все они разбредутся по сторонам света? У многих были друзья, кто-то состоял в магическом сообществе, а некоторые могли вернуться к семье. Я шла в неизвестность с десятью монетами в кармане, котомкой трав и эликсиров, а теперь и без запасных вещей. У меня не было тех, кто в трудной ситуации подставит плечо, не было магии и путей отступления. Может, стоило попытаться найти маму? Но она могла быть где угодно, даже на далёких островах, куда иначе как на большом корабле добраться было нельзя.
Нет, нужно было самой устраивать жизнь. Возможно, искать обеспеченного мужа, или идти в помощницы к колдунье. Находясь в заточении, я много раз обдумывала, что стану делать, если решусь убежать, но, оказавшись-таки на свободе, все свои решительные планы растеряла.
Мы добрались до хижины на закате. К счастью, она была пуста, и женщины разместились на ночь внутри. Однако прежде, чем отправиться спать, мы ужинали, а потом умывались. Тревога моя к этому времени усилилась, и хотелось побыть немного одной.
Я отправилась к ближайшему озеру, откуда было слышно голоса попутчиков. Нужно было выстирать нижнюю сорочку, которая к тому же требовала штопки. Взяв всё необходимое, я села на жёлтый валун, разожгла светушку, и занялась делом, то и дело убирая лезущие в глаза волосинки. Ни в косу их, ни в пучок — надоели до ужаса! Но не вырывать же, в самом деле…
Лес окутала туманная магия, характерная для этих мест. По её цвету можно было определить силу всплеска энергий, и вскоре меня охватило щекотное синее волшебство. Оно не только успокаивало и питало, но ещё умело заживлять раны — душевные в том числе. Я длинно выдохнула, пообещала себе со всем справиться, и принялась орудовать иголкой.
Кроны высоких дубов пели хором, потемневшие облака толкались, и к полуночи вполне мог собраться дождь. Я так сосредоточилась на шитье, что не сразу обратила внимание на тихий плеск, доносящийся от небольшого водопада. А когда подняла голову, увидела в воде полуобнажённого мужчину. То есть, на самом деле он наверняка был голым, просто стоял по пояс в воде и смотрел на меня, не мигая, остывшими углями знакомых серых глаз.
Волк. Темноволосый, широкоплечий, мощный. Черты его лица были резкими, но не грубыми, и только рисунок губ оказался мягким, почти нежным, пусть они и оставались строго сжаты. Я выдержала его взгляд не дольше нескольких секунд, и отвернулась, краснея. Интересно, где он оставил свою одежду, что я её даже не заметила?
Как вскоре выяснилось, на противоположном берегу за камнями. Озеро было нешироким, и подойти к нему можно было в нескольких местах. Я быстро прополоскала сорочку, краем глаза наблюдая, как мужчина купается. Плавал он отлично, и явно не мёрз, хотя озеро было ледяным от родников. К тому же он и не думал меня смущаться. Я поняла это, уже когда пошла по тропе прочь, но, оглянувшись, увидела во всей красе его обнажённую фигуру.
Волк был не просто красив, он пугал своей силой. С такими ногами и лапы были не нужны, а руками он запросто мог поднять громадную корягу на берегу. При этом мужчина не был таким широким, как Бэддик. То есть, они оба были мускулистыми, но волк казался гибче и подвижнее.
Сердце грохотало. Я повесила сорочку на ветку за Лушей, чтобы её не слишком было видно, и принялась прочёсывать волосы. Хотелось, наконец, помыть голову, но это действо можно было отложить до завтра. Мне было тревожно и одновременно радостно. Значит, волк не оставил нас, просто ушёл вперёд. Возможно, как и я, хотел побыть один? Я погладила лошадь по нежной серой щёчке.
— И всё-таки один друг у меня есть.
Кобыла ответила тихим фырчаньем, и тут на поляне у хижины показался волк — уже одетый в почти целую одежду. На нём был коричневый кожаный сюртук, тканевый пояс бледно-лазурного цвета и поверх него кожаный — как носили воины. Ворот прежде белой рубашки стал серым, но вот сапоги и штаны сохранились хорошо. Шагал он размашисто и уверенно, почти бесшумно, словно под ногами были не листья и сучья, а гладкий мраморный пол. Эта-то походка о многом мне рассказала — я видела, как крадутся к добыче опытные охотники.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но нет, волк не был охотником. Воином — да. У мужчины были всё те же угольные глаза с едва заметной свинцовой синью, а ещё родинка на щеке. И, стоило ему приблизиться к хижине, как Бэддик обрадовано ахнул:
— Вэйлан! Неужели ты?..
— К несчастью, — с хмурой усмешкой отозвался мужчина. — Я разведал путь, пока всё чисто.
— Так и знал, что волк не станет сидеть без дела! — отозвался Бэддик. — Рыбу будешь?
— Не откажусь.
За время, пока я чистила и кормила Лушу, он познакомился со всеми, но на меня не обратил внимания. Даже когда я прошла мимо него в хижину, лишь одарил сердитым взглядом, что навело на определённые мысли.
Мне было сложно воспринимать их людьми. Столько месяцев в окружении шерстяных и пернатых — поневоле начнёшь очеловечивать зверей, но нет. Они были для меня кем-то большим, и волк особенно. Несмотря на его крутой нрав (что было закономерно), он стал моим другом, слушателем, а не просто пациентом. И ведь я, разговаривая с ним, доверяла зверю свои тайны! Так же, как некоторым другим птицам и мише. Ещё поэтому я чувствовала себя скованно и неловко в их компании, каждую минуту ожидая упрёков и заковыристых вопросов.
Однако, жила в голове и ещё одна тревожная мысль. Волк пусть невольно, но продемонстрировал мне свою великолепную стать. У мужчин, особенно воинов, вообще с этим было просто. Над их обнажением никто не насмехался, но с женщин всегда спрашивали строже. И теперь я думала о том, что скажет король, узнав о моём служении тёмному магу… Возможно, именно из-за этих мыслей я погрузилась в тот же беспокойный сон о маме.
Но она не отозвалась. Молчала и лунная чаща, где меж чёрных стволов мне всегда мерещились узловатые фигуры лесных духов. Они все смотрели на меня. Они не собирались помогать. Мы ничего плохого друг другу не причинили, и были похожи — просто заблудшие энергии, ищущие верную тропу…
Но внезапно из мерцающей чащи я рухнула в знакомый мрак, и тихий голос поверг в дрожащий ужас всё моё существо:
— Я найду тебя, Тэа. Никто тебя не спасёт. Я всегда рядом, в твоих снах, твоих мыслях, твоих чувствах. Я — твоя тревога. Слышишь шаги за спиной? Лучше не оглядывайся…
Я тонко вскрикнула и вскинулась на узкой лавке. Женщины мирно спали на своих местах, но мне было уже не до сна. Накинув плащ, я вышла на воздух, и прижалась к ближайшему дереву. Дыхание всё никак не получалось усмирить, и спина была мокрая. Если Жэрх мог проникнуть в мои сны, он мог и мой разум смутить. А если я была для него как маяк, чтобы находить нужный путь? Что, если не волку, а мне нужно было отделиться от остальных, чтобы не подвергать их опасности?..
Я ощутила взгляд и краем глаза различила у костра движение. Это пристально бдел в ночи названный Вэйланом волк. Не удержавшись, я повернула голову, и некоторое время разглядывала его. В профиль горбинка на его носу была ощутимее, и надбровные дуги выступали резче. Волосы немного вились на концах, задевая ворот сюртука, и мне почему-то стало больно глубоко внутри. Нет, не той болью, что бывала от отравления или удара, а мукой сложной, прежде неведомой. Я лишь через минуту поняла, когда ещё могла ощущать её.
То был трепет былого из страны грёз. Я осознала, что волк на самом деле был очень похож на воина из моих сновидений, и попыталась спрятать эти мысли от себя самой. А тут ещё мужчина перехватил мой взгляд, заставив покраснеть. Хотелось что-то ему сказать, но мы только молча друг на друга смотрели, после чего он повернулся ко мне спиной, как бы давая понять, что ему не до болтовни.
