— Когда я сюда приехал, доктор предупреждал меня, что алкоголь меня убьет.
— И когда это было?
— Десять лет назад. — Уилки плутовски хмыкнул. — Обрати внимание, доктор-то помер. Вот на его похороны я бы не прочь сходить.
III
Дженни Хилтон сознавала, что интервью с Малтрэверсом — это первый мостик, который она должна перейти. Когда Рассел вырос, ей все труднее стало постоянно пропускать мимо ушей постоянные упреки друзей, что она не использует свой талант. Теперь он в университете, и она свободна. Уединение, в котором она прожила годы, тщательно его оберегая, было ей необходимо, но идея вернуться донимала ее все настойчивее. Карьера много для нее значила. Работа накладывала определенные обязательства, подстегивала, позволяла бы чувствовать свою уникальность, вновь стать самостоятельной личностью, перестать быть придатком к сыну. Какие-то стороны ее «я» оставались невостребованными, не то, что ей не хватало славы, и она ничего не значила. Просто Дженни чувствовала смутное недовольство собой, свою ненужность. За пятилетний период успеха ей много удалось сделать. До сих пор шли гонорары за прокат и тиражирование ее фильмов и альбомов, и ей удалось удачно разместить капиталы. После смерти отца, преуспевающего дипломата, Дженни с сестрой осталось полумиллионное наследство. Деньги тоже не имели значения. Они были всегда, ей не хватало творчества, которое заполняло бы ее жизнь в том мире, откуда она бежала. И ей захотелось все это вернуть.
Она посвятила много времени планированию своего возвращения. Частью цены, которую предстояло за него заплатить, было паблисити, утрата спокойной анонимности частного лица. Согласие на интервью в «Кроникл», издании, далеко не склонном к истеричному тону бульварных газетенок, преследовавших ее подобно голодным волкам, было первым шагом. Жаль, что ей вновь придется встречаться с журналистом, увертываться от внешне невинных, но содержащих подтекст вопросов, выражаться осторожно, на случай, если фраза будет вырвана из контекста, отчего ее значение исказится. В шестидесятые годы она быстро освоила правила этой игры, но сейчас отвыкла, постоянно находясь в окружении надежных людей, не расставляющих ловушек на ее неосторожный язык.
Звонок Малтрэверса из редакции несколько рассеял ее опасения. Хотя его единственной целью было договориться о встрече, они проговорили с полчаса. Иронизируя над собой, он сразу же признался, что был увлечен ею в юности, и сделал тонкие замечания о ее фильмах. Он обнаружил осведомленность в вопросах актерского мастерства, и выяснилось, что он пишет пьесы, а его подруга — актриса.
— Вы говорите не так, как принято у журналистов, — заметила она. По крайней мере, у тех, с которыми мне доводилось встречаться.
— В зоопарке тоже бывают прирученные звери, — возразил он. — Одна из причин, почему я оставил это занятие, это то, что я не был готов кусать людей достаточно больно.
Договорившись встретиться с ним через пару дней, она испытала некоторое облегчение. Телефонный разговор с Ричардом Томлинсоном, драматургом, у которого Малтрэверс также брал интервью для «Кроникл», разубедил ее еще больше. Томлинсон рассказал Дженни о репутации Малтрэверса, который не был автором бестселлеров, но имел достаточно много почитателей. Кроме того, заслуживала уважения его способность сохранить конфиденциальность некоторых известных ему сведений. Дженни согласилась, что, может быть, он представляет собой тот не существующий в природе тип журналиста, контакты с которым не таят в себе угрозы. На самом деле такой тип — скорее редкость, чем уникум, но в своей жизни она сталкивалась только с тем, что журналисты никогда не давали фактам выстроиться в хорошую историю.
Малтрэверса, открывшего дверь в квартире на Копперсмит Роуд, приветствовал высокий пронзительный голос, доносящийся из гостиной.
— Хелло. Меня зовут Бабблз. Посмотрите, что я могу сделать с этой противной грязной посудой. Только посмотрите на это!
Он пересек холл и остановился в дверях. Тэсс держала стакан с очень большой порцией шотландского виски (было еще четыре часа), и ее глаза горели сумасшедшим блеском.
— Видите? — взвизгнула она. — Как они блестят, в них можно смотреться, как в зеркало!
— Слушай, ты переигрываешь.
Тэсс покачала головой.
— Здесь невозможно переиграть. Когда я прочитала роль, мне захотелось отказаться. Но контракт уже подписан, и я связана. Я записала эту чепуху пятью разными голосами и только Бога молю, чтобы они не выбрали вариант, где я говорю своим собственным голосом.
— Подумай о деньгах.
— Подумай о позоре. — Она выпила полстакана. — Больше ничего такого не подпишу, пока не прочитаю сценарий. Мне случайно попались твои записи. «Кроникл» заказала тебе интервью?
— Да, но не такое, как прежде, — ответил Малтрэверс. — Сама Дженни Хилтон!
— Дженни Хилтон? — в голосе Тэсс послышалась заинтересованность. — Любовь всей твоей жизни?
— Моя любовь — ты… Бабблз, — ответил он. — И оставь эту гадость, а то я всем расскажу, что ты — алкоголик.
Тэсс ухмыльнулась и поцеловала его.
— Это не гадость, это чудо. Как все произошло?
Она вытянулась на диванчике, и он рассказал ей все о сегодняшнем дне, включая то, что касалось Барри Кершоу и что он о нем собирался разузнать, и свой разговор с Томом Уилки.
— Ты собираешься встретиться с Люэллой? — в голосе Тэсс зазвучала радость. — Я пойду с тобой.
— Ты ее знаешь?
— Тысячу лет с ней не виделась, но я оставила в «Силлабаб» целое состояние. Пока ты разговариваешь, могу потратить еще одно.
— Что она собой представляет?
— Она… — Тэсс задумалась, глядя в потолок. — Невероятная. Если ты сделаешь ее героиней романа, то тебе не поверят. Когда вы встречаетесь?
— Я как раз собирался ей позвонить и договориться на завтрашнее утро.
— Скажи ей, что мы знакомы и придем вместе. — Тэсс поднялась. — Пойду, приму душ… без всяких дурацких мыльных пузырей.
Спустя десять минут Малтрэверс отложил телефон и пошел в ванную.
— Мы встречаемся завтра в половине одиннадцатого, — сказал он, обращаясь к силуэту Тэсс, вырисовывающемуся за пластиковой шторой. — Странный, однако, разговор.
— Чем? — голос Тэсс перекрывал шум воды.
— Не могу это объяснить. Она как будто чего-то испугалась, услышав о Кершоу. Откровенно говоря, думаю, если бы я не сослался на тебя, она бы отказалась. Кстати, она передает тебе привет.
Тэсс выключила воду и отодвинула штору.
— Ее, наверное, просто удивил вопрос о человеке, умершем так давно. Передай мне полотенце.
— Нет, было еще что-то, — Малтрэверс снял полотенце с деревянной вешалки и протянул его Тэсс. — Она явно боялась.
— Никому не напугать Люэллу Синклер, — твердо сказала Тэсс. — Она сама кого хочешь напугает. Сам увидишь.
— С этим платьем я вас просто не выпущу из магазина, мадам. Цвет — не ваш, о покрое при вашем шестидесятидюймовом объеме бедер и говорить не приходится, и вообще нам уже не восемнадцать лет, не так ли? Мне кажется, мы прожили этот возраст дважды, но второй раз как-то вылетел у нас из памяти. Если здесь нечего выбрать, я укажу вам местечко дальше по улице, там продают не платья, а сокровища. Цветовая гамма несколько ограниченна, но размеры самые просторные.
Тэсс радостно улыбнулась, а Малтрэверс недоверчиво уставился на нее. Покупательница, воюющая с весом и возрастом, казалась ничуть не обиженной, ее только огорчала перспектива покинуть «Силлабаб» с пустыми руками. Едкие замечания хозяйки, по-видимому, входили в стоимость обслуживания, которая обозначалась в «Силлабаб» не менее, чем трехзначными цифрами. Малтрэверс присматривался к Люэлле Синклер, ожидая, когда она освободится. Высокие каблуки, серая юбка прилегающего силуэта, белоснежная блузка, брошь с камеей — у воротника. Волосы горчичного цвета, густо обрамляющие квадратное решительное лицо, могли быть и париком, но утверждать это нельзя. Она уверенно чувствовала себя в приглушенном свете зала, среди акварелей по стенам с дорогой обивкой. В своей работе она исходила из того, что клиент всегда не прав, и ему все время надо об этом напоминать. Мало кому прощается такой подход. Женщина послушно перешла к той секции, где у нее еще оставались шансы что-либо купить от «Силлабаб». Двум другим покупательницам было решительно отказано по причине их явной непригодности к товарам этого магазина — и Люэлла освободилась и была готова к разговору.
— Извините, что заставила вас ждать, но одна из моих постоянных продавщиц в отпуске, а девушки в зале просто не умеют обращаться с некоторыми из покупательниц. — В ее голосе прозвучали мужские нотки. — Они всем все продадут, только покажи им чековую книжку. Тэсс, ты выглядишь великолепно!
