— Это хуже — или лучше?
— Не знаю. Ройс хочет ее убить, Лофрейн доставить к Энтору — как ты думаешь, что лучше?
— Все хуже.
— Вот ты сам себе и ответил. Но боюсь, это еще не все. Джес фыркнул. Вот кто бы сомневался?
— Давай, добивай.
— Пропала вся эта компания там, где никакого человеческого жилья в округе на несколько дней. Безлюдные лесные места... примерно здесь.
— Ты хочешь сказать, — ужаснулся Джес, — что моя жена...
— Твоя жена еще должна выйти к людям.
— Через лес’? Беременная!?
Ричард только руками развел.
А что, что он еще мог сказать!? Что сделать?!
— Я написал письмо Олаву. Зимой вирмане по морю ходить не любят. Но весной, ближе к лету, они обещали не оставить без внимания ни один порт Авестера.
— Та-ак...
— И если Лилиан куда-то выйдет... есть знак, по которому она может узнать своих? Джес, хоть что-то... не бело- зеленое, слишком приметно. А... что!? Подумай, вы же разговаривали с ней!
Джес невесело рассмеялся.
— Есть, конечно. Если Лилиан его увидит, она поймет, что это свои.
— Слушаю?
— Алое полотнище. А на нем — серп, молот и звезда.
— И что это означает?
Джерисон ностальгически улыбнулся.
— Лиля постоянно рассказывает детям на ночь сказки. Если она дома, это просто обязательно. И эту сказку она рассказала... ты знаешь, мне самому захотелось заплакать.
— Что это за сказка такая?
— Пр^ Мальчиша-Кибальчиша1...
Ричард помотал головой.
— Что это такое?
— Я тебе перескажу — вкратце, ты поймешь...
Лиля действительно рассказала Миранде эту сказку. Как рассказывали в детстве ей про храброго мальчика. Как рассказывали ее родителям.
Зачем?
Потому что искренне считала эту вещь бессмертной. « Только буржуинов заменила на врагов, а бомбы патроны — на копья и стрелы, вот и все.
Пройдут мимо дети — салют Мальчишу!
Миранда плакала. Джерисон тогда еще спросил у жены, стоит ли о таком рассказывать? И получил честный ответ — душа должна расти. А дети должны знать, что мир не состоит из розовых пони. Что где-то есть люди, которые убивают детей
И эти люди могут прийти в ваш дом. А вы должны встать на его защиту. И иначе никак. У милого Джеса была не одна возможность убедиться, что супруга умеет постоять за себя.
Разве это плохо?
Джерисон припомнил несколько ситуаций, в которых Лиля оказывалась как по своей, так и по его вине — и махнул рукой.
Женщина же!
Ей виднее, как девочек воспитывать...
Его женщина.
Его беременная жена — невесть где! Хотя по срокам...
— Лиля должна уже и родить.
— Джес, наберись терпения. Все мои агенты твердо убеждены — в Авестере Лилиан нет.
— Может...
— Не может. Где-то что-то просочилось бы. Наверняка. Если она в Авестере, она не дает о себе знать.
— Или...
— Ты в нее не веришь?
— Рик, хватит со мной, как с маленьким. Ты сам все понимаешь.
— Понимаю, — потух Ричард.
Тиру он не забудет никогда. И себе не простит.
Не спас. Не уберег. Не защитил. А ведь и надо-то было сделать всего два шага... два несчастных шага! Что ему стоило выйти на крыльцо — тогда?
Два шага и целая жизнь.
Ричард медленно опустил голову.
— Джес, я просто надеюсь, что тебе повезет больше.
Джерисону было тошно. И в груди свербело. И разговаривать больше ни о чем не хотелось... но Рик не уйдет. Так хоть бы о чем, но не о Лилиан!
— А я надеюсь, что повезет Лиле. Рик, ты мне расскажи, что с убийцей?
Теперь настала очередь Ричарда материться.
* * *
Антуан Леруа был недоволен.
Он пользовался гостеприимством короля, но — в Сто- унбаге. Только там можно было обеспечить достаточную секретность. Дворец в этом отношении был не лучше проходного двора.
Здесь слуги, там придворные... от сплетен не продохнешь.
*А в Стоунбаге тихо, уютно...
Нет, это не издевательство.
Как и ^юбая тюрьма для благородных, Стоунбаг был оборудован по последнему слову. Были и мрачные каменные мешки с крысами (и туда специально не допускались тюремные коты), были и роскошные покои, почти не уступающие королевским. Сиди и отдыхай...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хотя когда эта интрига начиналась, мужчины планировали быстро ее разрешить. Увы — судьба в очередной раз вильнула хвостом.
Получилось все немного не так, как планировалось.
Да, Ганц подозревал Стуана Леруа.
Но... поймать не смог! Пока — не мог!
Судьба, что ли?!
Ровно через неделю после похорон отца, Стуан Леруа тяжело заболел. Потренировался с клинком под утренним дождичком, и свалился с горячкой. В которой и пролежал малым не месяц.
Конечно, в это время воскрешать Антуана Леруа было неблагоразумно — зачем тогда «убивали»?
Антонель Леруа вроде бы справлялся с наследством. Более того, помирился с братом.
Майкел Леруа вернулся в родовой замок!
И вот это взбесило старика. Да так, что Антуан Леруа заорал нечто непечатное, а потом упал навзничь.
Удар.
Тахир дин Дашшар был вызван тут же. Обследовал герцога, нашел, что для мертвого тот выглядит неплохо, а вот для живого — не особенно. И прописал лекарства, покой, упражнения...
В любом случае, никаких волнений!
Предъявить герцога?
Ну, если вы только хотите, чтобы ложь стала правдой. Ему сейчас надо бы пожить без потрясений, не то помрет...
Что оставалось делать Ганцу?
Только копать!
Ричарду?
Ждать и надеяться на своих людей.
И не напрасно. Ганц таки раскопал причину ссоры между герцогом и его средним сыном. Хотя — что уж там за причина? Не понравилась Майкелу женитьба отца!
Мужчина счел ее предательством покойной матери, которую нежно любил. Майкел вообще был маменькиным сыном, хотя и в хорошем смысле этого слова. Мать выделяла его из трех братьев, равно, как отец выделял наследника.
Стуан?
А что с ним такое? Вроде как одет — обут — накормлен... даже деньгами не оставили. Душа? А с душой не сюда, с душой в храм.
Ругаться Ганц не стал. А вместо этого продолжил копать.
В целом, все складывалось в цельную картину. Когда отец женился, Майкел этого не одобрил. Но герцог еще больше не одобрил своего среднего сына, который целовался с его супругой. Аккурат через два дня после свадьбы.
Не рановато ли начали?
Хоть бы месяц выждали для приличия!
Ганц логики в данных событиях не заметил. Вот считайте.
Сын против. Если бы у них было что-то с Джолиэтт, ему бы хватило просто сказать отцу. Эдоарду был принципиален род Леруа, а не кандидатура мужа. Он бы и на Сту- ана согласился.
Хотя — нет.
Не согласился бы.
Принцессу — в жены младшему сыну?! Без земель и денег? Живущему на медяки? Ну уж — нет!
Да и Анжелину Ганц расспрашивал. Девушка считала, что у Джолиэтт не было никаких увлечений до свадьбы.
А потом сразу появились?
Хм, странно...
Майкела выгнали через несколько дней после замужества. Официально — за поцелуи с мачехой.
Неофициально?
За что?!
г
Слуги не знали, или Ганц не расспрашивал тех, кто
тает. Или...
По утверждению одной из служанок, все происходило к охотничьем домике Леруа...
Тоже чепуха какая-то... допустим, герцог и молодая жена поехали в охотничий домик. Подальше от родных. Но ч тобы Майкел туда приехал?
Ага, с намерением поцеловаться с юной мачехой! В другом месте это никак сделать нельзя...
Нет, нелогично.
Ганц твердо уверился, что ему лгут, и принялся копать еще тщательнее. Но пока его поиски не увенчались успехом. Увы...
Так вот вяло и тянулось.
Герцог гостил в Стоунбаге. На Гардрена косились с опаской.
А убийца пока бездействовал.
Почему? Потому что Стуан Леруа болел?
Вполне возможно. За все это время было лишь одно тело, и то — Ганц так и не смог узнать, что это за девушка. Может, и кто-то подражал Потрошителю...
А может, и нет...
