Она позвонила через консьержа и попросила впустить ее.
На входе в пентхаус ее уже ждали встревоженные Конте.
— Натали! Что с тобой? — Мишель испугалась за подругу. Но Натали шла к единственному человеку, который может услышать ее. Защитить. Понять. Прижавшись к сильному плечу Алекса, она наконец-то смогла дать волю своим чувствам. Она все рыдала и рыдала, пока он так тепло обнимал ее и гладил по спине и голове. Не успокаивал, не просил взять себя в руки, а молча слушал, терпел и принимал всю ее боль, которую она держала в себе годами. Она опять очнулась в этой канаве, разорванная, израненная, и никто, совершенно никто не мог ей помочь. Почему в тот день она не пришла к нему? Зачем пошла к Элизабет? Ведь тогда бы все закончилось. Алекс нашел бы де Сантиса и убил бы его, не оставив следов. И не было бы тех страданий, через которые прошли все — Мишель, Никки, Элизабет, Алекс и Джон. Ее любимый милый Джон. Сейчас они все расплачивались за ее трусость. За то, что боялась говорить правду и бороться за себя. За то, что отставила свою жизнь в сторону, надеясь, что кто-то другой проживет за нее
Всю ночь сидели вдвоем на его террасе и говорили. Вернее, говорила она, а Алекс, накрыв ее теплым пледом и прижимая к себе за плечи, словно ангел большим крылом, молча слушал. Мишель то и дело приносила горячий чай, Алекс заставлял ее пить и говорить, пока она, наконец, не уснула у него на руках с первыми лучами солнца.
Глава 4
Джона опять вызвали на допрос. Как по часам. Каждый день в одиннадцать утра. Это походило на плохую комедию. Его посадили за похищение, а на допросах выясняли детали, не относящиеся к делу. Но он молчал. Знал, что только он откроет рот — полетят головы.
Больше всего он переживал за Натали. Сумасбродка.
Господи, хоть бы она послушала его и не вздумала идти к де Сантису.
Но ФБР в этот раз смогли удивить Джона.
В комнату для допросов зашел, кто бы мог подумать, Александр Конте собственной персоной. Высокий, сильный, но гибкий, собранный, будто готов к внезапному сражению. Под глазами пролегли тени. Наверняка не спал всю ночь. Счастливчик, женатый человек. Вполне возможно.
Джон вспомнил, как Натали убеждала его о родственном сходстве с Алексом. Джон упрямо не соглашался тогда, эгоистично злясь на свою женщину, что она посмела его вообще с кем-либо сравнивать. Сейчас, глядя в очень похожие на его собственные глаза, понял, что Натали права. И ведь раньше даже ловил себя на мысли, что Алекс ему кого-то напоминает.
— Привет, Джон, — Алекс сел напротив него, показывая значок федерала. Ага, оказывается и он туда же. — Странный у тебя выбор в одежде.
— Опять допрос без адвоката? В каком притоне вам штампуют значки? — Проворчал Джон. Голова до сих пор гудела после вчерашней драки с охраной.
— Я всего лишь консультант, — он хищно улыбнулся. Ага, конечно. Метко стреляющий в людей. — И я не допрашивать тебя пришел. Нам нужно поговорить.
— Поговорить? О чем? — Джону вообще-то было неинтересно, но визит Алекса его заинтриговал.
— О Натали. Она вчера пришла ко мне и провела со мной всю ночь, — выдал он с слащавой усмешкой.
У Джона проснулась жажда крови. Такая ревность его одолела, что еще секунда и он бы снес этому холеному аристократичному подонку голову.
— Мы всего лишь говорили, а не то, что ты там себе уже придумал. Натали хороша, конечно, но я женат и люблю свою жену. Да и Натали я не особо симпатичен как мужчина. Мы ведь кузены, — продолжил издеваться Алекс. — Или нет? Я вначале немного запутался а потом понял, что кузены мы с тобой. Двоюродные братья. Надо же.
— Я смотрю, ты большой любитель женского бреда, — Джона злило, что Натали рассказала ему о родственной линии Конте. Зачем она это сделала? И насколько далеко она зашла?
— Джон, давай начистоту, — Алекс слегка наклонился, положив руки на стол. Швейцарские часы стоимостью, как его «БМВ», сверкнули в искусственном освещении. Джон обратил внимание на идеально скроенный под фигуру темно-синий костюм и галстук в полоску. Он решил деловую встречу в тюрьме провести? — Я знаю все, что знает Натали. С того самого ужасного момента десятилетней давности до событий вчерашнего дня. У меня очень много претензий и личных счетов к тому ублюдку, что стоит за всем этим. Но мои чувства и желания мы сейчас опустим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Значит, ты знаешь, что я не скажу тебе ни слова. И Натали, похоже, тоже не поделилась всеми деталями, раз ты здесь, — Джон понимал, что Натали не раскрыла личность его отца, иначе бы Конте развернул военные действия на Манхэттене вместо посещения тюрьмы. С другой стороны, его неприятно поразил тот факт, что о своем изнасиловании Натали рассказала, когда он почти не оставил ей выбора, похитив ее. А Алексу, пожалуйста, как на ладони. Еще и сама пришла, наверное.
— Конечно. Понимаю твое желание спасти свою любимую. Сам через это прошел в свое время. Но, во-первых, это ни к чему не приведет и делу не поможет. Во-вторых, ты просто потеряешь время, оттягивая дерьмо, которое неизбежно приключится с вами двумя.
Интересно, Алекс знал о Дейдре? Рассказала ли ему Натали? Вряд ли бы он пришел, если бы знал. Может и пришел бы, чтобы прикончить.
— Это лишь твои домыслы, — скучающим тоном ответил Джон.
— Да неужели? А ты, наверное, не в курсе, что Натали все-таки навестила того ублюдка?
Джон прикрыл глаза и попытался успокоиться, размеренно дыша. Не получалось. Страх и отчаяние медленно выползали наружу.
— Я просил ее не ходить туда, — прошептал Джон.
— Поэтому тебя так разукрасили? Просил или орал и требовал? Не действует это на женщин, Джонни. Действует, но в обратном направлении, — Алекс поморщился. Точь-в-точь как он сам.
— Что произошло? — спросил Джон.
— Она пришла вчера. Тряслась в нервном припадке. На нее страшно было смотреть. Ревела без остановки больше часа. Мишель мне сказала, что Натали беременна. Я перепугался, думал, что у нее от такой истерики выкидыш случится. Было что-то подобное у Мишель после ее похищения.
— Продолжай, — он должен был быть рядом с ней. Уберечь от поступков и его проклятых родственников. Не уберег Мишель от Чезаре, а сейчас еще и Натали от своего отца. Когда выйдет, обязательно спрячет ее на каком-нибудь богом забытом острове.
— Нет, это ты должен говорить. Ты должен пойти против этого монстра. Как ты не поймешь, что пока ты молчишь, страдают все твои близкие и больше всего Натали? Твой ребенок, которого она носит под сердцем, обречен на ненависть и смерть, как и твоя женщина, чудом спасшаяся десять лет назад.
Джон понимал, что Алекс в чем-то прав. Но выступить открытой войной вместо сдерживания? Тогда де Сантис убьет всех.
— Ты в курсе, что это все подстроил твой папаша? В курсе, что это твой брат нашел этих ублюдков и сам же изнасиловал ее? Сколько ты будешь стоять в стороне, пока твоя родня будет издеваться над ней просто потому, что она внучка не того человека? А, вижу, ты догадался, что он ей сказал вчера? Уверен, детали бы тебя особенно удивили.
Джон не мог это слушать. Но и не слушать тоже не мог. Алекс резал его без ножа. Когда Парсонс назвал ему имя Чезаре де Сантиса, Джон вначале не поверил. Долго проверял информацию, не понимая, как после случившегося де Сантисы остались в тесном кругу у Лагранжей. Потом только понял, что Натали от стресса не запомнила его. Когда Чез схватил ее в библиотеке, Джона переклинило. Он испытал дьявольское наслаждение от убийства. Он сделал бы это снова, но уже медленно, заставляя сводного брата корчиться в муках боли.
— Все, Джон. Конец. Ты ему не нужен. Он выполнит свой… как там его… Великий План без твоего участия. А если не нужен ты, значит все твои близкие не защищены. Помнишь, как ты кричал на меня, что я всех подставляю? Нет, Джон, это ты пускаешь сейчас всех в расход.
— Позови Ройса, — попросил Джон. Алекс прав. Пора это все заканчивать. Он надеялся на то, что возможностей у ФБР действительно хватит и он лично поможет засадить ублюдка до конца своих дней. Пускай даже ценой его собственной свободы.
