Так. Это я поняла. А человек, который плавает? Черный глаз буравит меня взглядом. Ладно, ладно.
Я пошутила.
Потом Франциско произносит странную вещь. Он говорит, что этот октябрь очень важен, потому что это месяц трех Матерей, и что мы, три ученицы, символизируем дочерей трех Матерей. Поэтому «нормально», что мы оказались здесь, и именно в октябре. Он даже в некотором роде ждал нас! К тому же он впервые в жизни взялся учить трех женщин...
Я смотрю на Беттину и Джоан. А они на меня. Взгляд блуждает меж двух миров. Между нашим и тем, что вот-вот откроется перед нами. Не пора ли убрать преграды? Тишина.
Франциско продолжает урок:
- Во вселенной шаманов сосуществуют три мира. Мир людей и животных, мир растений и мир духов. У каждого живого существа или растения в мире духов есть дух-близнец. Именно с этим духом-близнецом шаман должен войти в контакт, чтобы приобрести новые знания, именно этого духа-близнеца он должен «лечить», чтобы исцелить больного.
Как шаман общается с этими мирами? С помощью особого языка. Он общий для всех миров и состоит из песен, называемых икаро.
Как шаман получает послания мира духов? Посредством видений, вызываемых употреблением галлюциногенных веществ, содержащихся в аяхуаске или табаке, а также через сны.
Каким образом он улучшает свой контакт с миром духов? Воспитывая свое тело, дух и разум. Для этого он должен придерживаться строгой растительной диеты и жить в уединенном месте.
Диета заключается в том, что шаману нельзя употреблять в пищу ничего соленого, сладкого, острого, жирного, мясо, рыбу, у которой есть зубы, а также - никакого алкоголя. Он не может пользоваться мылом, вступать в сексуальные отношения, и ему запрещены любые физические контакты с людьми, не придерживающимися подобного режима.
Диета и уединение призваны сделать тело и разум более проницаемыми, чтобы тем самым облегчить контакт с миром духов.
Франциско объясняет мне мою программу. Сперва паника. Мне пора садиться на диету. Только этого не хватало. Начинаю сегодня вечером. Дальше - хуже. Поскольку завтра церемония аяхуаски, я имею право только на завтрак - вареный рис без соли и масла и НИЧЕГО больше до следующего дня! Он говорит, что мой желудок должен быть абсолютно пустым до и после церемонии, которая состоится в восемь тридцать вечера. Это точно кошмар. Но в какой же части этой истории я забыла проснуться? Смотрю на округлости своего тела. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Может, с такой диетой они наконец пропадут...
Снаружи: Светло. Моя хижина купается в пестрых лучах солнца, проникающих сквозь ветви деревьев.
Внутри (меня): Сомнения, но...
Верчусь туда-сюда по своей сцене. Оцениваю размеры новой вселенной. Шаман Руперто поднимается по ступенькам в мое жилище. Смиренный маэстро семидесяти пяти лет. На нем зеленая поношенная клетчатая рубашка и бежевые штаны, делающие его ноги похожими на стволы, корни которых уходят глубоко в землю. Он босиком. Настоящий сгусток энергии.
Здоровается. Глазами. Они словно щелочки, светящиеся изнутри. Они смеются. Кожа вокруг этих щелочек, ведущих в секретный мир неба, испещрена глубокими морщинами. В уголке рта забыт окурок мапачо. Давно погасший. Но оставивший свой след на этом круглом лице. Темно-желтая кожа, небольшой животик. Лицо кажется жизнерадостным, но это слово не совсем подходит. Это что-то более тонкое. Более гармоничное. По-моему, Руперто буквально растворяется в радости, которую дарит ему здешняя природа. Не выделяться. Может быть, в этом и есть главная мудрость. Он пахнет темным табаком, в его дыхании слышатся хрипы. Он много курит.
Руперто пришел проверить мою энергию, оценить ее и «посмотреть», какой будет программа моего исцеления. Устанавливаю записывающие устройства. Готово. Люблю, когда мной интересуются.
Он просит меня сесть на деревянный табурет, закуривает мапачо, затягивается, выдыхает дым мне на голову, грудь, шею и руки. Энергия просачивается в меня. Из его рта, из его живота льется песня. Она проникает всюду. Низкий, хриплый голос. Раскрываюсь, обращаясь в слух. Руперто использует шакапу. Правой рукой он потряхивает ею, задавая ритм. Листья трутся друг о друга. Хор листьев. Двоичный ритм. Он пригвождает меня к земле. Энергия проходит в меня. Сметая преграды. Я чувствую это. Внезапно мне становится просто необходима эта диета, мне нужно извергнуть мою боль, я должна стать легкой. Чтобы вновь обрести тебя.
Снаружи:Хижина-столовая. 17-30.
Внутри (меня); Голод.
Пора обедать! Отлично. Я получаю ОДНУ вареную картофелину и ОДИН малюсенький кусочек специальной «диетической» рыбы, то есть «беззубой». Поскольку рыбьей головы на тарелке нет, ее беззубость я проверить не могу. Очень жаль. Вот и все.
Пора возвращаться в хижину. Уже темно. Я снова трушу. Не хватает смелости идти одной. На этот раз придется признаться в этом Франциско, чтобы он соизволил меня проводить. Самолюбие уязвлено. Он смеется. Да, меня это раздражает.
С фонариками на головах мы уходим в кричащую ночь. Следую за ним. Строго по пятам. Так, что даже пару раз наступаю ему на ногу. Что поделаешь, темно. Отставать нельзя. И главное, не оборачиваться. Меня преследуют назойливые твари. Немое кино прокручивается в моем воображении со скоростью восемьсот кадров в секунду. Фильм ужасов. Франциско выводит меня к моей сцене. Мой маленький мирок, затерянный во вселенной. Сразу зажигаю свечи. Иллюминация как при дворе Короля-Солнца! Подумать только, Франциско придется возвращаться одному. Чувствую себя идиоткой. Иногда.
Сажусь за столик прослушать сегодняшние записи. Ну вот, так я и знала. Микрофон стоял не с той стороны. Получилась запись интервью с шака-пой: «Шшшк-шшк, шшк, шшк, шшк и т. п.» Какая же я дура. Ладно, придется записывать заново. Пойду-ка спать. Не хочу ничего писать. А вокруг шум и гам. Чешется. Тыльная сторона ладони на левой руке. Один-единственный укус. Однако, чтобы подцепить малярию, может хватить и его. Только этого недоставало. А тут еще и Франциско ясно дал понять, что снадобье от малярии - лишь плод моего воображения! Остается только молиться. Иногда помогает. Хорошо, по крайней мере, он дал мне хоть один суперсовет. Если тебя укусили, чеши или выше, или ниже места укуса. НИКОГДА не чеши сам укус. А это почему же? Чтобы не заразиться...
Ретируюсь под свою москитную сетку. Буду думать. Усиленно. Из-за шума. Завтра воскресенье. Аяхуаска. В животе урчит, Там почти пусто. И лучше, по словам моих новых подруг, в ближайшее время не будет. Прощайте все.
Воскресенье, 15 октября
Снаружи: Темно. Моя хижина. 2 часа ночи.
Внутри (меня): Прилив.
Просыпаюсь среди ночи. Хочу в туалет. Ужас! Должна признать, учитывая все выпитое мною сегодня, включая отвар клабохуаски для успокоения взбунтовавшегося желудка, это все равно рано или поздно должно было произойти. Клянусь себе больше никогда не брать в рот ни капли жидкости после семи вечера.
Так, вернемся к насущной проблеме. О том, чтобы выйти из хижины и сверкать голым задом посреди диких ночных джунглей, полных невидимых существ, не может быть и речи. Судорожно соображаю, что делать. Вот оно.
Решение.
Этап 1. Сесть на корточки на краю площадки, держась одной рукой за опору хижины. Поза мартышки.
Этап 2. Сохраняя равновесие, выставить заднюю часть тела в пустоту, далее именуемую «санузел», отделяющую пол хижины от
земли.
Этап 3. Пописать. Да, да. Приятный сюрприз: благодаря тому что расстояние до земли достаточно большое, брызги мочи не долетают до моих голых ягодиц. Ликую. У меня получилось. Теперь нужно действовать быстро. Давлю на ту часть живота, где, по моему мнению, находится мочевой пузырь. Я рассчитываю, что, увеличив давление, можно увеличить скорость процесса, а следовательно, уменьшить время пребывания моей попы в ночи. В темноте. Главное - не оборачиваться. Долго-то как. Да кончится это когда-нибудь или нет? Чертовы мочегонные средства. Фу, наконец-то!
Бегом обратно под сетку. Закапываюсь в свой голубой спальный мешок. Заткнуть уши. Через них духи проникают внутрь. Выключить фонарик на лбу. Дышу с трудом. Жарко тут. Пора возвращаться на поверхность. Пора успокоиться. Заснуть. Это единственное, что мне поможет.
Просыпаюсь в пять утра. Сегодня аяхуаска. Еще совсем темно. А мне все равно. Ловлю себя на мысли, что я гораздо меньше боюсь утренней темноты, чем вечерней. Наверное, потому, что чувствую: где-то неподалеку притаившийся солнечный диск уже готовится развеять тьму.
Несколько долгих минут валяюсь в раздумьях. Размышляю о том, что сказал Франциско: «Аяхуаска должна очистить твое тело, прежде чем она примется за твой дух». Почему я? Это нечестно. Опять хочу писать. Надоело уже. Эта клабодрянь посильнее любого мочегонного. Ладно. Использую ту же технику, а потом - за работу. Надо что-нибудь записать.
