В местном управлении стояли два стола. За одним сидела толстая тётя с красными бусами на шее, за другим – худая, в огромных очках. Толстая читала какие-то бумаги, худая печатала на компьютере.
– Наверное, Зина – та, что с бусами, – шепнула Янка Кире. – Бабуля же говорила, она поесть любит.
– Ага, – Кира едва сдержала смешок и подтолкнула подругу.
Янка смело шагнула вперёд.
– Здравствуйте, – громко поздоровалась она.
– Здравствуйте, – ответили тёти, не отрываясь от работы. – Садитесь, пожалуйста.
Янка подмигнула Кире.
– Меня зовут Быстрова Яна Валерьевна. Я пришла жаловаться, – отчеканила она, усевшись на стул.
Кира встала рядом.
– У нас тут все жалуются, – кивнула толстая тётя и впервые посмотрела на Янку. – Такая молодая, а уже есть на что?
– Вот и бабушка моя то же самое сказала, – ответила Янка. – А я говорю, жалобам все возрасты покорны, правда ведь, тётя Зина?
Тётя Зина, а это действительно была именно она, откинулась на спинку кресла и вопросительно взглянула на Янку.
– А разве мы знакомы? – удивилась она.
– К сожалению, ещё нет. Зато вы знаете мою бабушку Варю. Она с вами за молоком в одной очереди стояла.
– Интересно, – тётя Зина стала перебирать бусы. – Что-то я не помню никакой бабушки Вари.
Янка вскинула брови.
– Как же? А бабуля моя только о вас и говорит: какая вы ответственная, умная, всегда людям помогаете. Правда, Кира?
– Точно, – подтвердила Кира. – Только вчера о вашей массе… достоинств говорила!
Тётя Зина оставила в покое нитку бус и начала постукивать пальцами по столу.
– Это она про ту женщину, у которой платье в зелёный горошек! – вступила в разговор худая. – Мы и правда с ней в магазине виделись.
– О! – воскликнула Янка, – А я бабуле говорила, что её платье забыть невозможно!
– Ну да, кажется, помню, – вздохнула тётя Зина. – Виделись. И на кого же вы хотите пожаловаться?
– На курицу, – не задумываясь, ответила Янка.
Тётя Зина изумлённо вскинула брови:
– Соседскую?
– Пока нет, – возразила Янка. – По крайней мере надеюсь это соседство предотвратить.
Собеседница удивилась ещё больше. Её напарница тоже заинтересовалась.
– И что эта курица вам сделала? – спросила она, поправляя очки.
– Она собралась строить виллу, – сообщила Янка, – прямо на футбольном поле.
Худая сняла очки и посмотрела на толстую.
– Ясно. Девочка про дачу Сергея Александровича говорит.
Янка пожала плечами.
– Какая разница! Пусть будет Сергей Александрович. Только по какому такому праву он там строить собрался?
Обе женщины вздохнули.
– По праву частной собственности, – пояснила тётя Зина. – Было поле ничьё, а теперь стало Сергея Александровича. Он его купил.
Янка вспыхнула:
– Как так купил? У кого? А в футбол теперь где играть прикажете? На крыше? – она вскочила и показала на окно. – На земле что, места мало?
Тётя Зина постучала карандашом по столу:
– Успокойтесь, пожалуйста, Яна…
– Валерьевна, – подсказала Кира.
– Валерьевна, – повторила за ней тётя Зина. – Сергей Александрович видный человек, он для нашего посёлка много хорошего сделал. Колодец построил, магазин собирается открыть. Продуктовый…
Но Янка не унималась:
– А в одном магазине батоны некуда раскладывать, что ли? Второй так уж необходим? Да и колодец нам ни к чему – колонка вон на развилке какая хорошая!
Чистейшая вода! Меня в детстве с головой окунали!
– Оно и видно, – буркнула худая, опять надевая очки.
– Да как же вы не понимаете?! – Янка снова села и посмотрела на неё глазами, полными невыразимой скорби. – Это же футбольное поле! Там в футбол играют! Знаете такую игру? Это когда за одним мячиком куча красивых мальчиков бегает!
– Теперь всё понятно, – кивнула тётя Зина. – В соседнем посёлке отличное поле есть, ходите туда на своих кавалеров смотреть.
Янка опустила голову.
– Вот она – дружба. Я-то думала, вы поможете внучке своей подруги.
– Да какая же эта дружба – в очереди стоять? – ахнула тётя Зина.
– Очень могла бы быть крепкая, – наставительно сказала Янка. – Очередь, между прочим, людей не только физически сближает, но и духовно.
Тётя Зина с сомнением покачала головой.
– Дайте хотя бы заявление написать, – попросила Янка, видя, что эту женщину ничем не проймёшь.
Та пожала плечами и достала из ящика чистый бланк.
– Пишите. Только это всё равно бесполезно.
Янка всхлипнула и принялась писать:
«Заявление.
Я, Быстрова Яна Валерьевна, прошу запретить строить что бы там ни было на футбольном поле. До ближайшего поля на велосипеде 30 минут ехать, а это одна треть футбольного матча. Пусть строят в другом месте – вместо продуктового магазина».
Янка прочитала написанное и положила листок на стол.
– А ты чего молчала? – спросила Янка, когда дверь за ними захлопнулась.
– А что мне было говорить? – ответила Кира. – Ты сама всё сказала. И аргумент привела прекрасный – «красивые мальчики». И про дружбу какую лекцию прочла, я чуть слезу не пустила!
Янка фыркнула:
– Подумаешь! Им, конечно, такого не понять. Ты этих тёток вообще видела?
Янка скорчила рожу.
– Очень похоже, – Кира улыбнулась. – Думаю, ты могла бы вместе с ними работать.
– Вот ещё! – отмахнулась Янка и недовольно посмотрела на Киру. – Эх, никакой от тебя помощи. Надо к Марку идти. Он умный, что-нибудь придумает.
Если бы Кира могла всё рассказать Янке: и про поцелуй, и про стихи… Но ей почему-то казалось, что, если она произнесёт эти слова, всё исчезнет, будто и не было никакой любви. Поэтому Кира молчала. Она вообще стала меньше говорить. Янка упрекала подругу в том, что та слишком много читает и совсем перестала жить реальностью. На самом же деле Кира только ею и дышала. А книга стала для неё убежищем, которое помогало избежать лишних вопросов. К тому же Кира никак не могла отделаться от мысли, что Янке нравится Марк. Кира всегда считала себя не такой яркой, не такой красивой и общительной, как подруга, и поверить в то, что Марк выбрал именно её, было очень трудно. Ребекка, Эмилия – героини «Ярмарки Тщеславия» – не выходили у Киры из головы.
– Кира? Ты тут? – Янка защёлкала пальцами у неё перед носом.
– А? – она словно очнулась. – Да, да… А где же мне ещё быть?
Янка покачала головой:
– Совсем тебя это чтение погубит. Ты бы лучше о высоком думала!
– О футбольном поле, что ли?
– Да хоть бы и о нём, почему нет? – Янка повернулась вокруг своей оси. – Эх, Кирка, Кирка! Ничего-то ты не понимаешь в любви!
Кира едва заметно дёрнулась.
– А ты что же, понимаешь? – спросила она, взглянув на подругу.
– А то, – отозвалась Янка. – У нас с Марком с детства любовь. Ты что, не заметила, как он вокруг меня увивается? Книжки тебе передаёт только для того, чтобы лишний раз со мной встретиться. Знаешь, что он мне вчера вечером сказал?
– Что? – с трудом выговорила Кира.
– Сказал: «Кира тебе почитает, раз ты сама не хочешь». Представляешь? – Янка засмеялась. – Эх, ещё бы в футбол играл, цены бы ему не было. К чему вся эта заумь?
Кира молчала. Пальцы её похолодели, и она тщетно пыталась согреть их, растирая ладонь о ладонь. Так вот почему Марк обвёл стихотворение – для того, чтобы Кира прочла его Янке! В голове гудело, лёгкий шум листвы превратился в грохот океанских волн. А как же поцелуй на берегу? Неужели это всё игра?
– Да что же это такое? – Янкин голос звучал откуда-то издалека. – Куда ты опять провалилась?
Кира подняла глаза.
– Кажется, в очень глубокую яму, – сказала она еле слышно.
Янка обняла подругу за плечи.
– Давай выбирайся из неё скорее, и пошли. Мы уже тут минут двадцать стоим, а я Марку обещала, что мы до обеда обязательно придём.
Кира молча кивнула.
Марк сидел на скамейке перед домом. В руках он держал блокнот и карандаш. Марк рисовал. Его светлые волосы золотились на солнце, ветерок трепал их, и Марку приходилось то и дело вскидывать голову, чтобы убрать чёлку с глаз.
– Привет, художник! – Янка распахнула калитку. – Двигайся, я посмотрю, что ты там рисуешь.
Марк бросил на Янку быстрый взгляд, потом посмотрел на Киру.
– Привет, – сказал он и сел чуть левее.
Янка примостилась рядом и заглянула в блокнот.
– Отличные помидоры у тебя получились! – ляпнула она, не задумываясь.
– Спасибо. Только это яблоки.
– Да ты что? То-то я смотрю – помидоры на деревьях не растут.
Марк снова взглянул на Киру.
– А тебе как кажется, похожи они на помидоры?
Он встал, подошёл к Кире поближе и незаметно для Янки перевернул лист. Кира залилась краской. Перед ней был её портрет: она с распущенными волосами, небрежно раскиданными по плечам, лёгкой улыбкой, широко раскрытыми, будто от удивления, глазами.
– Да ты и сама как спелый помидор стала, – сказала Янка, глядя на раскрасневшуюся подругу. – Значит, я была права – это помидоры, только растут на дереве. Чего только генная инженерия не выдумает!
