Следует отметить, что последний год жизни Шукшина складывался для него на редкость удачно, как в плане творческом, так и личном. В 1973 году вместе с семьей он наконец переехал из тесной комнатки на Переяславской улице в новую квартиру на улице Бочкова. В свет выходит новый сборник его рассказов "Характеры", который тут же становится главным событием в прозе и предметом острейших дискуссий. В Большом драматическом театре Г. Товстоногов решается ставить спектакль по пьесе Шукшина "Энергичные люди". (Это было первое сотрудничество Шукшина с театром - до этого он театр не любил, унаследовав эту нелюбовь от своего учителя М. Ромма.) Генеральная репетиция спектакля состоялась в июне 1974 года с участием Шукшина и произвела на него прекрасное впечатление.
И, наконец, он ни на день не забывал о своей давней мечте - поставить фильм о Степане Разине. Несмотря на то что съемки его все время отодвигались на неопределенное время, надежды снять его он не терял. Свое твердое обещание помочь ему в этом деле дал С. Бондарчук, но взамен этой помощи он уговорил Шукшина сняться в его новой картине - "Они сражались за Родину". Шукшину в нем предстояло сыграть роль бронебойщика Лопахина. Съемки должны были проходить в августе - октябре 1974 года на Дону. Так как эти месяцы оказались последними в жизни Василия Шукшина, стоит остановиться на них подробнее.
4 сентября в "Литературной газете" был опубликован рассказ Шукшина "Кляуза", который вызвал огромный интерес у читателей (его читал даже сам Л. Брежнев) и жаркие дискуссии. О чем говорилось в этом очерке?
Шукшин описывал в нем действительный случай, который произошел с ним несколько лет назад. О сути его рассказывает С. Бондарчук: "Женщина-вахтер нагло оскорбляла Шукшина при детях и посторонних людях. Сначала она не хотела пускать к нему в больницу дочерей, отговариваясь обычным "не положено", хотя к другим больным детей пропустили. Кто-то посоветовал ему "дать ей полтинник". Но он не мог бы никогда "дать". Не умел. Несколько часов спустя та же женщина не пустила к нему писателей, приехавших в Москву специально для делового разговора с ним. Оголтелое хамство вахтерши, которой он ничего плохого не сделал, поразило его. И Шукшин в больничной одежде и тапочках ушел из больницы, несмотря на то, что на дворе был декабрь и то, что врачи поставили ему диагноз острой пневмонии.
Когда рассказ был опубликован, Шукшин получил письмо от врачей этой больницы, которые писали, что он, "оболгав" их персонал, тем самым опорочил всех работников медицины. Шукшин растерялся. Он не знал, что делать. И мы не знали, как ему помочь. Это был период отчаяния, который он не мог вынести...
Почти весь сентябрь Шукшин находился на Дону, в районе поселка Клетская, на съемках фильма "Они сражались за Родину". График съемок был настолько плотным, что Шукшин даже не смог выбраться в Москву 1 сентября, чтобы проводить дочку Машу в первый класс. Лишь несколько раз он уезжал оттуда: когда ездил во второй половине месяца в столицу, где начинался подготовительный период фильма "Степан Разин", и в Ленинград, на съемки эпизода в картине Г. Панфилова "Прошу слова" (эпизод снимали 18 сентября, Шукшин играл в нем провинциального драматурга Федора).
К началу октября Шукшин практически полностью завершил роль Лопахина и ему оставалось отсняться в последнем эпизоде. 4 октября он должен был вернуться в Москву.
Рассказывает Ю. Никулин: "Удивительное совпадение. За день до смерти Василий Макарович сидел в гримерной, ожидая, когда мастер-гример начнет работать. Он взял булавку, опустил ее в баночку с красным гримом и стал рисовать что-то, чертить на обратной стороне пачки сигарет "Шипка". Сидевший рядом Бурков спросил:
- "Что ты рисуешь?
- "Да вот видишь, - ответил Шукшин, показывая, - вот горы, небо, дождь, ну, в общем, похороны...
Бурков обругал его, вырвал пачку и спрятал в карман. Так до сих пор он и хранит у себя эту пачку сигарет с рисунком Василия Макаровича".
Несмотря на этот мистический эпизод, Шукшин 1 октября был в нормальном состоянии, внешне выглядел хорошо. В тот день он позвонил с почты поселка Клетская домой в Москву, интересовался делами дочерей (Маша тогда ходила в первый класс, Оля - в детсад). Жены дома не было, так как еще 22 сентября она улетела на кинофестиваль в Варну. После звонка домой Шукшин вместе с Бурковым сходили в баню, потом вернулись на теплоход "Дунай" (там жили все артисты, снимавшиеся в фильме). Затем до глубокой ночи смотрели по телевизору хоккейный матч СССР - Канада. По его окончании разошлись по своим каютам. Но Буркову почему-то не спалось. Часа в 4 утра он вышел из каюты и в коридоре увидел Шукшина. Тот держался за сердце и стонал. "Валидол не помогает, - пожаловался он. - Нет у тебя чего-нибудь покрепче?" Фельдшерицы той ночью на теплоходе не было (она уехала на свадьбу), но Бурков знал, что у кого-то из артистов есть капли Зеленина. Он сходил и принес их Шукшину. Тот выпил их без меры, запил водой и ушел к себе в каюту. После этого прошло еще несколько часов. Часов в девять утра Бурков вновь вышел в коридор с твердым намерением разбудить Шукшина (именно он делал это ежедневно). Далее послушаем рассказ самого Г. Буркова в изложении гримера В. Мухина:
"Я постучался к Шукшину. Дверь была не заперта. Но я не вошел, а от двери увидел... рука, мне показалось, как-то... Я чего-то испугался. Окликнул его. Ему же на съемку было пора вставать. Он не отозвался. Ну, думаю, пусть поспит. Опять всю ночь писал.
Я пошел по коридору и столкнулся с Губенко. "Николай, - попросил я, загляни к Васе, ему скоро на съемку, а он чего-то не встает...
Он к нему вошел. Стал трясти за плечо, рука, как неживая... потрогал пульс, а его нет. Шукшин умер во сне. "От сердечной недостаточности", сказали врачи. Я думаю, они его убили. Кто они? Люди - людишки нашей системы, про кого он нередко писал. Ну, не крестьяне же, а городские прохиндеи... сволочи-чинуши...
Тело Шукшина в тот же день доставили в Волгоград, где врач сделал вскрытие в присутствии студентов. Диагноз - сердечная недостаточность. Из Волгограда цинковый гроб на военном самолете доставили в Москву. Гроб был упакован в громадный деревянный ящик с четырьмя ручками. Его сопровождали Бондарчук, Бурков, Губенко, Тихонов, оператор Юсов, другие участники съемочного коллектива. Тело Шукшина привезли в морг института Склифосовского. Однако там отказались делать повторное вскрытие, мотивируя это тем, что одно вскрытие уже было произведено. Затем началась длинная эпопея с устройством похорон. Мать Шукшина Мария Сергеевна хотела увезти тело сына на родину - в Сростки и там похоронить. Но ее уговорили оставить его в Москве. Местом захоронения первоначально было определено Введенское кладбище. Там уже приготовили могилу, однако Шукшин в нее так и не лег (в феврале 1975 года в ней похоронили знаменитого боксера В. Попенченко). Дело в том, что в день похорон Бондарчук лично отправился в Моссовет и стал требовать, чтобы Шукшина похоронили на Новодевичьем кладбище. Дело тогда дошло до самого председателя Совета Министров СССР А. Косыгина. "Это тот Шукшин, который о больнице написал?" - спросил он, имея в виду статью "Кляуза" в "Литературной газете". Брежнев в тот момент находился в ГДР, и Косыгин взял ответственность за решение этой проблемы на себя. В конце концов вопрос с Новодевичьим решился положительно.
Рассказывает А. Заболоцкий: "Утром в день похорон приехали в морг. Коля Губенко распоряжался везти гроб прямо в Дом кино, но мы настояли провезти гроб по проспекту Мира, по улице Бочкова, мимо квартиры, в которой и пожил-то Макарыч немногим больше года".
Стоит отметить, что в тот день таксисты Москвы решили как один колонной проехать мимо Дома кино, где проходила панихида, и клаксонами подать сигнал печали. Однако сделать это им не позволили. В Союзе кинематографистов узнали об их инициативе и тут же связались с КГБ. Сразу после этого по всем таксомоторным паркам последовало распоряжение задержать выезд машин в город.
Вспоминает Э. Климов: "Мы приехали с Ларисой Шепитько в Дом кино, где шло прощание. Гроб на постаменте. Океан слез. Сменялся через каждые несколько минут траурный караул. И мы готовимся надеть эти жуткие повязки. И в этот момент меня берет за рукав некто Киященко. Был такой редактор в Госкино, возглавлял куст исторического фильма. И он ко мне так приникает и шепчет: "Мы тут посоветовались, - а гроб рядом стоит, в двух шагах, - что "Разина", Элем Германович, вам надо делать. В ЦК мы уже проконсультировались... Меня будто током ударило! Разворачиваюсь - пришиб бы его, наверное, на месте. Лариса успела меня схватить: "Ты что?! Здесь...
Когда гроб выносили из Дома кино, еще не знали даже, где хоронить придется. На госнебесах еще решали, чего Вася достоин, чего не достоин. Пронесся слух: на Немецком! В последнюю минуту принесли другую весть: разрешили на Новодевичьем...
Вспоминает А. Заболоцкий: "К концу панихиды Мария Сергеевна (мать Василия Шукшина) просит меня вытащить из гроба калину, от нее сырости много: ее действительно много нанесли, и я, убирая маленькие веточки, под белым покрывалом нащупал много крестиков, иконок и узелков... Много прошло возле гроба россиян, и они положили заветное Шукшину в гроб. Его хоронили как христианина. Во время последнего прощания родных Лидия Федосеева отдала мне скомканную прядь его волос, ничего не сказала. Я опустил в гроб и эти волосы (а может, по ним-то можно было определить, от какой же "интоксикации" наступила смерть. Ведь говорил же врач в Волгограде: смерть от интоксикации кофейной или табачной).
