цепи крепко сдерживали мужчину, а в некоторые звенья были вдеты плоские камни с высеченными на них рунами. Они окончательно блокировали силы вампира, и тот едва мог дышать и хоть как-то двигаться. Первобытная ярость прошла, опустошив его и оставив после себя лишь чувство бесконечного одиночества и желание, чтобы всё это прекратилось.
Очень хотелось пить. Райдо с трудом поднял голову чуть выше, почувствовав, как на макушку сорвалась с потолка тяжёлая капля. Мужчина раскрыл рот, и вторая капля упала ему на язык, но этого всё равно было мало.
«Двенадцать! За что?! Разве кровь может так на меня действовать?» — думал он, морщась от боли во всём теле.
А следом почувствовал прикосновение ледяной руки к своему лицу и шокировано распахнул глаза.
Перед ним стояла точная его копия. Разве что лицо двойника было испещрено тонкими паутинками тёмных вен, а зрачки в глазах закрывали радужку, горящую алым. Райдо в ужасе попытался отпрянуть от мужчины, но конструкция не давала ему сдвинуться с места, оставляя висеть в уязвимом положении.
— Наверное, приятно дышать этим воздухом? — пророкотал двойник, продолжая прижимать ладонь к лицу Райдо. Вампир попытался отвести взгляд, но не мог этого сделать. Больше всего на свете он мечтал забыть это лицо. Забыть и чтобы больше он не появлялся перед ним. — Но гораздо приятнее воздух свободы, верно, братец? Чего молчишь, как не родной? Мы же с тобой одна плоть и кровь, или ты забыл? — рука с длинными кривыми ногтями оцарапала его щёку и легла на грудь там, где ныне билось его сердце. Двойник замолчал, прислушиваясь к быстрому биению сердца Райдо, а после хмыкнул: — У нашей матушки не билось сердце. И у нас самих, пока ты не предал нас. Райдо, брат, разве жизнь нищего паломника лучше жизни в чертогах Господина? Только вспомни, у нас было всё. Женщины, рабы, солдаты, власть. И ты всё променял. Даже не спросил меня!
— Уходи, — едва смог прошептать Райдо дрожащими губами. Он был слаб, руны высасывали последние силы и даже одно слово давалось с трудом.
— Уходи? Так ты говоришь своему брату? И куда я денусь, скажи на милость? — двойник впился ногтями ему в грудь, словно пытался добраться до сердца, и оскалился. — У нас одно тело, братец. Ты вынудил нас жить так. Одно тело и две души. Неужели до сих пор не понял, что я никуда от тебя не денусь, брат?
— Ты мне не брат, — прошептал мужчина, зажмурившись. — Никогда… — он ахнул, когда двойник резко двинул ладонью, расцарапывая его кожу.
— Так умри! Умри! Умри!! Отдай мне своё тело, Райдо! — закричал он. — Я мог бы столько сделать, если бы не ты! За что Господин поступил с нами так? За что ты убил меня ещё в утробе матери?!
— Я не…
— Умри! Ублюдок! Это должен был быть Я! — его руки сжались на шее Райдо. Мужчина раскрыл рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, но руки лишь сильнее сжимали его шею. Задыхаясь, он неожиданно начал шептать молитву. Пытался, как мог.
— Да покуда Огонь… пылает…
Двойник зарычал подобно зверю, и в следующее мгновение отпрянул, глядя на обожжённые ладони. Он взвыл и попытался ударить Райдо, но кулак встретился с невидимым препятствием, обжигающим как огонь.
— Ублюдок! Твои лживые боги не спасут тебя! Господин не простит тебе… Нет. — Он медленно начал отодвигаться во тьму помещения. — Однажды я займу твоё место. Уже окончательно…
Райдо выдохнул. Двойник растворился в темноте, оставляя его в полнейшем одиночестве. Однако от осознания того, что это на самом деле не так было страшно. Гораздо страшнее, чем когда он оказался выброшен из Тьмы в незнакомый доселе ему мир. Это тело… словно не принадлежало ему. И противное чувство сворачивалось где-то в груди в склизкий ком, пуская свои щупальца дальше по всему телу, вызывая отвращение к самому себе.
Мужчина попытался отбросить все мысли, сосредоточившись на том, чтобы попытаться выбраться или хоть как-то вернуть себе подвижность в цепях. Мерный звук капель резал слух и возвращал его в те времена, что и вспоминать не хотелось. Райдо попытался выпутать руки, плотно прижимая их к своему телу и пытаясь вытащить их из оков.
Там тоже капала вода с потолка. И когда хотелось пить, он тянул свои ладошки и собирал туда живительную влагу.
Первая попытка оказалась неудачной. Мужчина напрягся, пытаясь снова и снова вытащить свои руки из оков. Кожа тёрлась о звенья, краснела и где-то даже стиралась от усердия, смазывая металл кровью.
Там было подземное озеро. Он точно не знал, жил ли кто-то в тех тёмных водах, но почему-то без опаски подходил к самой кромке воды и смотрел туда, как в зеркало. Видел себя. Со спутавшимися грязными волосами, худым, истощённым лицом и телом, скрывавшимся под грязной рубахой.
Райдо зарычал от негодования, резко выгнулся в цепях, и одна из рук всё же проскользнула под цепями. Звенья расцарапали её сильнее, но мужчина уже не обращал внимания на боль, пытаясь освободить вторую руку.
Постоянное тянущее чувство в животе было его вечным спутником, как и непонимание происходящего. Почему другие дети молчали. Почему молчали старики. Почему никто не хотел с ним говорить. И как он вообще выучился говорить, не так уж и часто слыша человеческую речь? И как он помнил — это был рычащий язык, гортанный, первобытный… И почему-то каждое слово на нём отдавало чем-то знакомым. А кто он, собственно говоря?
Сломать цепи он вряд ли бы смог в таком состоянии, поэтому Райдо лишь пытался отодвинуть цепи так, чтобы вторая рука выскользнула из их плена. Это давалось легче — цепи уже не сдавливали его тело как прежде.
Почему демон стал ему матерью? Почему он не боялся тех тварей, что были вокруг него все те годы? Почему он считал, что его судьба — править тем местом, где в нём взрастили гнев и ненависть?
Освободив обе руки, мужчина просто ухватился за выступающие края конструкции и начал вылезать из цепей сам. Цепи преодолеть было уже легче, но, к сожалению, его опора была не такой широкой и вскоре начала резать ему ладони. Терпя боль, стиснув челюсти, Райдо не отступал от задуманного. Когда он, наконец, смог выбраться из цепей окончательно, то спрыгнул на пол, тяжело рухнув на колени.
Так может, он и правда был Дитя Мрака?
Пот застилал глаза, руки тряслись от нагрузки. Его тело было истощено. Райдо попросту завалился на бок, подтянув колени к груди и спрятав голову руками. Его трясло,
