В Самтреди он проснулся и увидел против себя двух молодых офицеров. Инстинктивно отвернулся и, притворившись спящим, стал слушать их разговор. Ехали оба из Батума к представителю командования В.С.Ю.Р. в Тифлисе.
Лица их показались знакомыми. Силился вспомнить, но вскоре снова заснул.
Второй раз проснулся от ощущения пристального взгляда.
— Это он. Я его сразу узнал…
Сергей открыл глаза и порывисто сел.
Высокий блондин ехидно смотрел ему в лицо.
— Ну-с, как поживаете, товарищ. Ростов помните?
— Помню. А что?
— Плохо, видно, помните. Вот приедем в Тифлис, быть может, в Метехе[1], вспомните.
Сергей наклонился к блондину и шепнул:
— Я ничего не помню, но все понимаю. Сколько?
— О нет, деньгами не откупитесь. В Тифлисе у Кедия[2] потолкуем, зачем вы сюда пожаловали и что вы здесь поделываете… Ведь вы не рядовой красноармеец, я видел тогда все ваши знаки отличия.
Говорилось категорическим тоном.
Сергей понял — денег не возьмут, предадут.
— Ну что-ж, я к вашим услугам. С Кедия я давно мечтал познакомится, правда, при других обстоятельствах. Но ничего не поделаешь.
Проехали уже горы с разрушенными землетрясением постройками. Начали складываться. Сергей поднялся, чтобы взять чемодан — оба офицера вскочили.
— От них, пожалуй, не удерешь, — подумал он.
Подъехали к вокзалу. Сергей направился к выходу. Впереди шел молчаливый офицер, высокий блондин «охранял тыл».
Сергей лихорадочно соображал. Поднять стрельбу — наверняка влопаться. Бежать — догонят. Он уже сходил по ступенькам с вагона, когда пришла в голову отчаянная мысль.
Неожиданный бросок — подножка, удар кулаком в лицо. Один из офицеров лежит у буферов. Рванул левой рукой занесенную над ступенькой ногу высокого блондина. Услыхал неприятный хряст. Схватил чемоданчик. Бросился в толпу. Сзади несся женский крик. В ушах шум. Сбивая с ног и расталкивая публику, мчался он по залам и коридорам вокзала. У самого подъезда стоял открытый «Мерседес» с английским флажком. Мотор работал — ив тот момент, когда Сергей сбегал на тротуар, машина дрогнула.
С разбега прыгнул на ступеньку автомобиля, вскочил внутрь.
— А ну, гони! — крикнул обернувшемуся шофёру, угрожающе направляя на него дуло револьвера.
— А ну, гони! — крикнул обернувшемуся шофёру.
Малый в английской форме, напряженно следивший за картиной бегства, окинул пристальным взглядом неожиданного пассажира и дал полный ход. Машина с гулом и ревом неслась по узким улицам Тифлиса, обгоняя трамваи, лошадей, осликов, груженных углем. На Вирейском спуске мотор зарокотал, и шофёр передвинул рычаг.
— А где остановиться? — подумал Сергей, — этак не успею оглянуться, как он меня к Особому Отряду подвезет.
— Ну! — крикнул Сергей, — остановись мне только!
Шофёр обернулся:
— Да вы не бойтесь, товарищ, я «свой».
— Какого дьявола свой. Гони, говорят. Не то влеплю!
Шофёр снова обернулся — его широкое лицо расплылось в улыбку.
— Гоню, гоню… А как, товарищ, Клячко поживает?
— Какой там Клячко. Чего мелешь…
У Сергея похолодело в груди.
— Да вы бы хоть пуговицы перешили. На пиджаке так и написано…
Сергей невольно посмотрел на борт пиджака. Пуговицы еще в Новороссийске возбуждали его недоумение: таких неказистых деревянных он в жизни не видал… Но шофёр… Клячко… Пуговицы…
— Перешить надо, товарищ. Очень приметно. Я тогда еще на месте перешивал, — продолжал шофёр, хитро улыбаясь.
Они ехали по ярко освещенному Головинскому.
— Куда вы меня везете, — спросил, все еще ничего не понимавший Сергей.
— К себе домой. Надо же вас устроить.
Свернув за угол, они сразу очутились в узеньком, очень темном переулке.
Автомобиль остановился.
— Я живу здесь. Но не один, — предупредил шофёр, — сожителя, вероятно, еще дома нет.
— Видите ли, — говорил Сергею новый знакомый, входя в небольшую, заваленную различными инструментами, комнату, — я стоял у вокзала, когда услыхал, что гонятся за каким-то большевиком, я тотчас же завел машину. Вы бежали впереди всех… Ну, а потом ваш костюм… Я получил через Клячко такой же.
Сергей пытливо осмотрел небольшую, но стройную фигуру говорившего. Вдруг вспомнил.
— Джу-Джитсу знаете?
— Знаю.
— На каком судне ехали из Новороссийска?
— «Екатерина» — трехмачтовая шхуна.
— С грузинской миссией?
— Да.
— Саша Стуков?
— Именно.
Сергей спрятал револьвер.
— Мне нужно в Батум, товарищ, и как можно скорей.
Стуков задумался.
— Завтра утром я еду туда со своей машиной на вагоне-площадке. Вызывают в штаб Кук-Коллиса[3], но меня должен сопровождать помощник по службе, бывший поручик, мой сожитель…
— А нельзя ли мне вместо него…
— Можно-то можно. Но тогда я испорчу себе карьеру. А это не годится.
— А заболеть он не может?..
В дверь постучались.
— Ложитесь. Притворитесь спящим.
Сергей быстро лег на кровать, натянув одеяло на голову.
— Тише, не шумите. Это мой приятель. Спит с дороги. Вы знаете, завтра нам в Батум ехать: пойдем вспрыснем на радостях. Надоел Тифлис до черта.
Они ушли.
Сергей, заперев комнату, лег и тотчас же заснул.
Вернулся Стуков поздно. Он почти на руках внес своего бравого помощника и осторожно уложил его в кровать. Затем достал из-под кровати сундучок. Вынул резиновую сумочку и всыпал оттуда в стакан какого-то порошку. Налил воды и заставил своего сожителя выпить.
— Ну теперь проспит часов двадцать. Нужно ему ругательскую записку оставить, чтобы выезжал завтра. Едем грузиться. Вот вам форма — переодевайтесь. Англичане предусмотрительны — сразу по два комплекта выдают.
Сергей переоделся, и они вышли.
V. Батумское подполье
Выбрасывая тонкие кружева, волновалось море. Капитан, прислонившись к мачте, спал. Греки, сбившись в кучу, ожесточенно жестикулируя, беседовали. Андрей подозрительно следил за ними. Не нравился ему молодой франтик, сейчас он отбояривался от наседавшего на него Патманиди. По некоторым неуловимым признакам Андрей догадался, что речь идет о нем.
Подошел Патманиди.
— Когда приедем в Батум, Вас будут спрашивать, кто: Вы скажете, что мой двоюродный брат… А мы все подтверждать будем.
— Хорошо.
— Через три часа в Батуме будем.
Вдали уже назревал восход. Темно-зеленые мускулы моря эластично стали разряжаться. По ним пробежали красные токи. У самой линии горизонта чья-то рука прошлась золотистыми нитями. На восточном небе росло набухание. Медленно выползал красный шар. Вдруг нарыв прорвался — и брызнули розоватозолотистые лучи. Еще и еще. Глянула синь и разлилась по всему небу и морю. Ветер утих. Мотор развил максимальную скорость. Через некоторое время стал виден Батум. Осмотр.
