Лэнсон приостановился и чуть было не вступил в словесную схватку с матерью, но в последний момент одернул себя и просто последовал дальше.
– Даже не потрудилась привести тебя в надлежащий вид! Подстилка на ночь! – донеслось ему вдогонку снизу.
Войдя в свою комнату, он обнаружил сразу двух женщин, тщательно вычищавших его постель. Все было прибрано на каком-то остервенело-соревновательном уровне. Такой свою комнату Лэнсон не видел со времен отцовской строгости. Прогнать изнуренных суетой и гнетом Сильвии женщин у него не повернулся язык, потому он, не проронив ни звука, развернулся и покинул свою комнату. Сегодня он чувствовал себя здесь чужим, как никогда.
В одной из уже убранных гостевых комнат он нашел в шкафу чистый, аккуратно сложенный рядом с женским мужской костюм. Сильвия наряду с диктаторскими качествами имела еще и ряд положительных черт характера. В частности, что касалось гостеприимства, у нее всегда было все на высшем уровне. Но здесь, наверное, преобладало рвение выделиться на фоне остальных знатных особ Виндора, чем желание со всей душей разделить с гостями их настроение и нравы.
Облачившись в классический костюм, больше подходящий для людей куда более зрелого возраста, Лэнсон прилег на кожаный диван цвета лесного ореха. С улицы доносились отрывистые завывания трубачей. Они означали, что все жители должны были начинать заполнять улицы Виндора. Мать отыскала сына в его нехитром убежище.
– Тебе не идет серый цвет, – разглядывая его развалившегося на диване, заметила Сильвия.
– А с чего ты взяла, что тому, кто должен был остановиться в этой комнате этот цвет подошел бы?
– Серый – универсальный цвет, но в твоем возрасте и с твоей фигурой тебе стоило бы надеть что-то более выразительное. Хотя, учитывая, куда мы направляемся, так, наверное, будет и лучше.
– Сколько все это продлится? – недовольно поинтересовался Лэнсон.
– Сколько продлится? Что тут сказать. Когда на твоем веку в последний раз хоронили короля?
Ответом ей было молчание сына и его взгляд в пустоту.
– Вот и мне еще не доводилось присутствовать на подобном мероприятии. Одно могу сказать наверняка: мы с тобой должны присутствовать до самого конца, как бы то ни было.
На самом деле юноше это было ясно и без ее слов. Но разыгрывать из себя расстроенного до глубины души племянника при многочисленной дворцовой публике абсолютно не хотелось. А поскольку делать это придется в любом случае, то главным при подобном раскладе могло оставаться лишь желание как можно меньше времени ломать эту комедию.
– Нам пора выдвигаться, – скомандовала Сильвия в своей повелительной манере. – Постарайся выглядеть достойно на фоне остальных наследников.
Лэнсон недовольно покосился на мать; ее было не переделать.
Тем не менее, он все же старался отыгрывать полагающуюся скорбь на протяжении всей затянувшейся процедуры. При жизни Дариус Дэрольф любил с пафосом прокатиться по городу, так, чтобы все знали о его передвижении. Когда он возвращался из длительных путешествий, всегда посылал вперед гонцов, которые трубили о прибытии короля и вытаскивали честной народ на улицы, чтобы все могли запечатлеть и возликовать по поводу прибытия правителя в столицу. И надо было отметить, что в Виндоре очень многие искренне любили Дариуса, поскольку жили в мире и достатке, в отличие от жителей множества остальных поселений сурового горного края. На протяжении всех времен столица Монтина жила своей обособленной практически беззаботной жизнью, в то время как окрестные селения пахали для ее блага, а отдаленные пытались выживать без ее явно выраженной поддержки.
Гроб с покойным королем, водруженный на открытую повозку, провозили зигзагом, стараясь охватить каждую из главных широких улиц города. Мощные жеребцы тянули огромную повозку со скоростью человеческого шага, поскольку следом за ней шла делегация родственников и приближенных покойного правителя. Все дороги города были осыпаны лепестками цветов. Их насыщенный аромат не слишком гармонировал с гнетущей атмосферой траурного дня.
Когда все улицы от главных ворот и до самого дворца были пройдены, гроб с Дэрольфом проследовал в храм Незримого, расположенный неподалеку от дворцового комплекса. Такого наплыва прихожан, как сегодня в храме не наблюдалось со времен эпохи Рубежных Турниров. Когда по королю отслужили панихиду, его повезли на захоронение. Местом для его покоя была выбрана северная часть города, где у городской стены в рекордный двухдневный срок была возведена полая башня, на вершине которой располагался небольшой, но искусно выполненный склеп. Чтобы соорудить всю эту конструкцию, было задействовано несколько сотен строителей, сработавших на редкость слаженно и профессионально.
Гроб поднимали наверх с помощью лебедок вдоль остова башни. Внутри шла винтовая лестница с прямыми углами, по которой возможно было подняться максимум с корзиной или небольшим сундуком. По смыслу в этом возведении Дариус должен был упокоиться прямо под небом, под которым всю свою сознательную жизнь пытался вывести скалистое королевство на уровень всех остальных, невзирая на все невзгоды и тяжбы, подбрасываемые местным климатом и ландшафтом.
Когда гроб был внесен и закреплен в воздушном склепе, и все возможные почести были оказаны, родственники и члены придворных семей отправились в самый огромный трапезный зал дворца, чтобы помянуть короля за уставленными довольно скромными блюдами столами. Здесь то и развернулись основные события этого скорбного дня.
Оглашая давно всем известное содержание завещания, верховный советник покойного короля подчеркнул, что до коронации приемника, которым должен был стать старший из ныне живых кровных родственников бывших правителей, должно пройти две недели. В течение этого времени правление должно производиться группой главных советников, которые перейдут впоследствии в полное подчинение нового правителя.
По смыслу оглашенного завещания получалось, что первой претенденткой на трон являлась младшая сестра Дариуса – Алика Дэрольф, которая, даже выйдя замуж за именитого управителя королевскими кузнями, оставила себе девичью фамилию. Однако среди присутствующих на траурной церемонии и поминальном обеде ее не было. Ее муж, а так же сын и дочь сидели за отдельным столом с взволнованными и озадаченными лицами. По всей видимости, они не имели ни малейшего понятия, куда подевалась Алика, и что могло такого случиться, чтобы она пропустила прощальную церемонию.
А как раз в том случае, если с ней приключилось что-либо недоброе, картина пустующего трона автоматически заполнялась иным персонажем, а именно старшим братом давно отдавшей Незримому душу супруги Дариуса. Этим человеком являлся некий Мэстон Рэлс. Он всю жизнь пробыл стражем границы, дослужившись на этом посту до командира смены. Это был мужчина в солидном возрасте. Невысок ростом, но широк в плечах, с квадратным лицом, короткими седыми волосами и такой же бородой. Ему, конечно, были чужды премудрости правления королевством, однако весь его вид выражал то, что если судьба вдруг подбросит ему корону Монтина, отказываться от нее Мэстон не будет ни в коем случае.
Зал оплела достаточно напряженная атмосфера. Отсутствие Алики Дэрольф ставило под сомнение мирное настроение наследников. Очень многие понимали, что если Алику накануне намеренно устранили, то это было не чем иным, как открытым началом чьей-то битвы за корону. Разумеется, личность, решившая завладеть троном, никоим образом не выдаст себя. Но если вдруг поползет череда смертей цепочки кровных наследников, и совершенно неожиданно к назначенному сроку коронации остановится на ком-то конкретном, не придется ломать головы и нанимать вещунов, чтобы понять, чьими руками была устроена резня. Это понимал даже Лэнсон.
Он попытался заглянуть в возможное мрачное будущее. После Мэстона Рэлса в списке наследников по крови и возрасту шла его сестра – Ирла Рэлс. Это была младшая сестра давно покойной королевы. Весьма странная женщина, мужа у которой не было, но, тем не менее, была дочь, которую она воспитывала в одиночку и никогда не отпускала от себя ни на шаг. Ее дочь – Бэтси Рэлс – значилась следующей в цепочке претендентов. Она была старшей из всех детей остальных кровных наследников. Бэтси славилась при дворе еще большей чудачкой, чем ее мать. Такую жену или даже подругу можно было приставлять к кому-либо в наказание за грехи. И, как рассудили бы многие, лучше было бы вынести годы заточений в темнице, чем хотя бы ночь близости с Бэтси Рэлс.
Следующими по списку шли дети отсутствующей Алики Дэрольф. Старшему сыну по имени Том было двадцать пять, а младшей дочери Даре – двадцать три. Они оба прослыли изнеженными детишками богатеньких родителей. Помимо того, что их отец был управителем королевских кузней, сама Алика имела в собственности несколько ювелирных лавок. Соответственно, в материальных средствах ограничений у их детей практически не было. В результате Дара выросла, хотя и очень красивой, но наивной и неприемлемо надменной девицей, замеченной в распутных связях исключительно с пожилыми состоятельными мужчинами. Том тоже ушел не далеко. Про него ходила молва, что он увлекся каким-то зельем, внедренным в королевство бандой Кочевников, и превратился из образованного человека, имеющего перспективы стать придворным советником, в безвольного и безразличного ко всему простака.
