- Строили долго, работали коротко, - проворчал Анкудинов. - А угробили, батенька мой, в секунду. Вот так...
- Еще ничего неизвестно, - сказал Кошкин. - Может, и ничего такого. Может, и еще будем работать.
- Работать, конечно, будем, - согласился Анкудинов. - Не тут, так в другом месте... На дне места много. Вон и американцы в Калифорнии строят глубоководную станцию. И уже о подводном городке поговаривают.
- Американцы! - презрительно скривился Кошкин. - Да у Роберта Юрьевича в столе давно готовый проект лежит - проект подводного городка Международного института проблем океанического дна.
- Уж очень торопится он - твой Роберт Юрьевич, - сердито сказал Анкудинов. - Шире своих штанов шагать готов. Денег знаешь на это сколько надо! Вот так... Да еще годы предварительных экспериментов. Институт проблем океанического дна!.. Колумбы XX века! Первую глубоководную станцию построили, а на лифт денег не хватило? Пешком на шестисотметровую глубину ходили.
- Монтаж подъемника планировали в будущем году. Что же, по-вашему, лучше было ждать еще год, пока подъемник поставят?
- По-моему, надо было с меньших глубин начинать. Как французы, американцы... А мы сразу с пятнадцати метров на шестьсот. Вот теперь и расхлебываем.
- Ну, конечно, - с легкой обидой в голосе сказал Кошкин, - чтобы изучать ваших дельфинов да треску, и пятнадцатиметровой глубины хватит. А у нас другие задачи...
- У нас другие задачи, тере-фере, - передразнил Анкудинов. - У нас, сокровище ты мое, одна задача: освоить океан, заставить его служить людям. Вот так... Океан - это такая кладовка, что иным и не снилось. Жизнь из океана вышла, и все, что для жизни необходимо - все в океане: неисчерпаемые запасы воды и пищи, все химические элементы в растворенном виде; я уж не говорю о запасах солей и железомарганцевых конкрециях на дне. Плюс к этому две трети всех месторождений угля, нефти, металлов, притаившихся в подводных горах и равнинах и ожидающих своих первооткрывателей. А что мы пока берем из этой кладовки? Треску да селедку, как наши предки пятьсот лет назад. Да еще пару горстей морской капусты, которую никак не можем научиться прилично готовить. Ты вот, Кошкин, вспомнил тут про дельфинов: чтобы их изучать, мол, и пятнадцати метров хватит... А знаешь ли ты, на какую глубину погружаются дельфины?
- Знаю, - сердито сказал Кошкин, - до тысячи метров.
- А я уверен, - возразил Анкудинов, - что они запросто на четыре-пять тысяч метров ныряют. Вот они - настоящие разведчики глубин и, значит, наши союзники. А мы вместо того, чтобы использовать их, все еще спорим, глупее они нас или умнее. Вот так...
- Правильно, Иван Иванович, и я так понимаю. Значит, надо идти на глубину.
- Ничего ты не понял, Кошкин, - махнул рукой Анкудинов. - Надо сначала решить проблему освоения дна мелководных морей и шельфа. Вот главная и основная задача ближайших поколений. Если докажем возможность заселения мелководных акваторий с глубинами до двухсот метров, мы подарим человечеству для активной деятельности кусочек планеты, превышающий по площади Азиатский континент. А это, братец ты мой, сорок миллионов квадратных километров. Вот и прикинь, сколько там можно будет построить городов, создать рудников, подводных плантаций, рыбных и крабовых заповедников и тому подобного...
- Да я... - начал Кошкин.
- Ладно, - сказал Анкудинов, поднимаясь со скамьи. - Это так, к слову... Нашему академику можешь не докладывать. Он это от меня не раз слышал и с глазу на глаз, и на ученом совете...
- Да я...
- Знаю, знаю... Брюзжу от возраста... Как-никак восемьдесят три года, Кошкин. Ну, свежим воздухом подышали? Пошли теперь опять вниз, в шахту. Поговорили - и время прошло, а то ждать просто невмоготу было. Терпеть не могу слушать эти переговоры по радио. Все равно не поможешь, если там с ними что приключится...
- Что может приключиться, - возразил Кошкин. - Роберт Юрьевич разрешил спуск по шахте только до ста пятидесяти метров. Так, небольшая рекогносцировка... Вот к вечеру подготовят батискаф. Роберт Юрьевич хочет сам погрузиться, чтобы осмотреть станцию снаружи. И меня взять обещал.
- Только тебя там и не хватало.
- А я не просто так, а как оператор. Я, Иван Иванович, эту систему батискафа как свои пять пальцев знаю.
- Ну, ежели как свои пять пальцев, значит, не годишься, - сказал Анкудинов, медленно спускаясь по ступенчатой бетонной дорожке ярко освещенного тоннеля. - Что ты знаешь о своих пальцах кроме того, что их пять, что они короткие, волосатые, а на мизинце ноготь сломан? Чтобы управлять батискафом, надо знать анатомию и физиологию каждого нервного узла в его механизмах. А ты, наверно, даже не знаешь, сколько фаланг в твоих пяти пальцах.
- Сейчас сосчитаю... Тринадцать.
- Ну вот и неверно.
- А у меня, Иван Иванович, на указательном пальце левой руки одной фаланги не хватает. Краб клешней отстриг.
- Это как же тебя угораздило?
- Я еще мальчишкой был. Во Владивостоке. Ребята поймали здоровенного краба. Я хотел посмотреть поближе. А он хвать за палец... Сразу укоротил.
- Научил, значит. За науку, Кошкин, всегда платить надо. Так вот и с "Тускаророй"...
Они вышли из тоннеля, прошли по металлическим мосткам над пляжем и остановились у зияющей темной пасти шахты. Шахта уходила на глубину постепенно сужающейся наклонной горловиной. Снаружи казалось, что в ней совсем темно. Однако присмотревшись можно было разглядеть внизу, метрах в пятидесяти от входа, слабо освещенную площадку и на ней группу людей.
Придерживаясь за холодные влажные перила, Кошкин и Анкудинов начали спускаться по крутой лестнице к площадке, на которой находились люди. Массивные крепления свода поблескивали над головой, освещаемые тусклым светом электрических лампочек. Лампочки сидели между креплениями, будто в складках гигантского черного гофрированного воротника. Света они давали совсем мало и едва освещали бетонные ступени и металлические стены шахты.
- Опять снизили напряжение, - сказал Кошкин, осторожно спускаясь впереди Анкудинова. - Что там у них с электроэнергией?
Вот наконец и площадка... Ее соорудили временно из металлических решеток, опирающихся на крепления стен. В нескольких метрах под решетчатым полом чуть слышно плескалась невидимая вода, заполнившая шахту.
Кошкин и Анкудинов подошли к темным фигурам, сгрудившимся вокруг радиоаппаратуры и приборов, расставленных прямо на решетчатом полу площадки.
- Возвратились, Иван Иванович? - спросила одна из фигур, оглянувшись. Ну, что там хорошего наверху?
Кошкин узнал по голосу профессора Лухтанцева.
Анкудинов проворчал что-то неразборчивое.
- А у нас, знаете, новость, - продолжал Лухтанцев, не отрывая взгляда от панели с рядами разноцветных лампочек. - Мой Розанов с помощником водолазом обнаружили внизу что-то любопытное. Сейчас к ним Роберт Юрьевич пошел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
