— Что, она только так и используется как перевалочный пункт?
— В основном. Здесь еще хранятся разные вещи, комбикорм, соль, оборудование и химикаты для опрыскивания оленей от кровососущих насекомых…
— Сюда еoе кино привозят, здесь ветврачи живут во время осмотров оленей, — включился в разговор Иван Иванович. — Нужное дело.
— Дорогое удовольствие, наверное?
— Дорогое. Но совхозу по деньгам. Это место только начали обустраивать, — пояснил Анатолий Арсентьевич. — Мы ведь только в этом году выделились. До этого у нас с Пахачами было одно хозяйство. Только в этом году нас разделили на два самостоятельных: в Пахачах свой совхоз, а у нас — свой.
— Почему?
— Очень неудобно таким большим хозяйством руководить. А после такого разделения все мероприятия оперативнее осуществляются. Ведь размеры нашего совхоза — целое государство. На материке некоторые районы бывают меньше по площади. У нас можно держать до десяти тысяч оленей. Сейчас немного меньше — до семи тысяч оленей, да личных оленей тысячи две — всего около девяти тысяч. Да после нынешнего отела оставим еще тысчонки полторы — это уже предел. Больше пастбища не выдержат.
— Нельзя больше, — подтвердил Иван Иванович. — Раньше тоже больше не держали. Если оставить еще, то все пастбища перетравишь.
— Пастбище перетравишь, — пояснил Анатолий Арсентьевич, — не на чем будет содержать основное поголовье.
— Значит, десять тысяч оленей — предел основного дохода?
— Доход можно увеличить и при постоянном числе животных в стаде. Вот, например, совхоз перевели в категорию племенных хозяйств. Это значит, что мы будем получать за племенных животных куда больше, чем за то же количество голов в других хозяйствах.
— А почему именно ваш совхоз перевели в категорию племенного хозяйства?
Анатолий Арсентьевич ответил скромно:
— Заслужили.
— Это еще наши родители заслужили, — поправил Иван Иванович.
— Пожалуй… Здесь вообще особенное место для оленеводства. Необычно удобное и богатое… Везде мощный травостой. Вы, очевидно, еще по дороге обратили внимание, какая здесь ветошь — сухая трава. Почти в полроста человека. И ягельники очень богатые. Практически нет места, где мало ягеля… Только в прошлом году у нас было повторное обследование состояния пастбищ. Пастбища благодатные. Вы, наверно, знаете, как распределяются пастбища для оленей? Не знаете?.. Тогда коротко расскажу… Пастбища делятся на зимние, ранневесенние, весенние, раннелетние, летние, позднелетние, раннеосенние, осенние и позднеосенние. Это самая приблизительная схема, самая общая прикидка. На практике любой бригадир подразделяет годовой цикл содержания животных на более мелкие отрезки времени… Ну ладно… Это сейчас не главное, чтобы понять принцип…
Олень питается в разные сезоны различной растительной пищей.
— В других местах, бывает, олени и леммингов едят, если настигнут их… Практически рацион оленя определяется природными возможностями. Зимой для него доступна сухая трава — ветошь и ягель в качестве ферментального компонента, который позволяет эту ветошь переваривать и усваивать из нее все необходимое. А в другие сезоны — зеленый корм разного качества и содержания полезных веществ… В других местах пастбища так и подразделяются на пригодные только в определенном сезоне: или только летом, потому что находятся на Севере, в арктической тундре, где зимой человек и олень жить не могут, или же только зимой на границе леса, где богатые ягельники, зато летом гнус и овод жить не дают. На эту тему можно говорить много… А здесь, на севере Камчатки, пастбища почти равноценные на всей территории. Они повсеместно отличные, пригодны для использования во все сезоны. Дело все только в нормах потравы. Нужно очень четко их использовать. Здесь нельзя ошибаться так же, как саперу. Чуть передержал стадо — все, можно на много лет потерять пастбище. Восстановится оно не скоро… Стравить за неделю можно, а ждать восстановления лет двадцать пять… Вон, спросите у Ивана Ивановича, он вам скажет.
Иван Иванович задумчиво покачал головой, подтверждая важность сказанного.
— Здесь, в этих условиях, когда поголовье почти соответствует пределу численности животных, выпас почти искусство… У нас часто говорят о разных делах и профессиях: почти искусство, или даже искусство… Однако о работе наших пастухов так сказать вполне можно. Поясню… У нас сейчас в оленеводстве занято всего сорок четыре человека. Вы только представьте себе — девять тысяч оленей в хозяйстве, которых содержат всего сорок четыре человека. Здесь специалисты всех рангов, начиная от работницы чума, кончая мной. Всего пять бригад. Все бригады укомплектованы людьми, которые знают каждый камень в этой местности. Всего пять бригад, пять маршрутов. По каждому бригадир ведет свое стадо. В основном бригадиры уже по многу лет водят стада по одним и тем же маршрутам — дело знают. Я уже говорил, что для них год делится даже не на недели, а на более мелкие отрезки времени, и все они разные… Теперь возьмите состав наших стад. Направление у нас «плодовое» — рассчитанное на получение большого количества новых животных. Мы поэтому и маточную часть держим большую — больше половины всего поголовья. На транспорт у нас идет очень мало оленей — это личные олени… Государственных мало. В них и необходимости острой для совхоза нет. На откорм также держим немного. Теперь, когда у нас будет племенное хозяйство, на откорм будем оставлять только для себя. Только для того, чтобы самим иметь мяса досыта. Без мяса и пастух работать не может, и вообще для чукчей мясо — основная еда… Остается кроме важенок и нетелей некоторая часть молодых животных, которые идут на ремонт той же «плодовой» части и на продажу, на племя… А эта «плодовая» часть — матки — очень нежные существа. Матки то стельные ходят, то с телятами, которых кормят, то в охоте перед гоном, то еще в каком-либо состоянии… Их пасти — не то что содержать нагульную скотину, скажем кастратов на мясо. Матки капризные, они требуют то того, то другого. Положим, руководитель бригады и старшие пастухи хорошо знают свои угодья и четко все рассчитывают наперед. А погода? Ее не закажешь. Если ты на этом месте в прошлом году при прошлогодней погоде мог так пасти стадо, то в этом году при другой погоде его надо пасти иначе. И надо все время следить, чтобы пастбища не вытравлялись. Перетрава — все равно что собственный дом поджечь… А эпизоотии?
Над нами как рука дьявола висит то одна, то другая опасность — то копытки боишься, то бруцеллёза, то еще какой-то чертовой болячки. День и ночь забота…
