телячьи копыта, свиная голова и тушки цыплят, еще даже не ощипанные!
– О, благодарю за любезность, мистер Белл, сегодня мне нужно полведра крови, – сказала Агата, предвидя вытаращенные глаза и перекошенный рот.
– Колбасу решили сварить? Доброе дело! – похвалил ведьму мясник. – Вам свиной крови или говяжьей?
– Говяжьей! – от радости, что ее не заподозрили в кровавом ритуале, Агата даже торговаться не стала – заплатила, сколько сказали, и распорядилась прислать покупку в ее лавку.
Потом был магазин тканей. Тут ведьма закупила самого дешевого простынного полотна и немного тесьмы. Покупки тоже пообещали доставить в лавку.
После магазина тканей Агате пришлось тащиться на самую окраину Буковея, в ритуальную лавку. Там визиту ведьмы несказанно удивились, но вопросов задавать не стали – продали все необходимое и даже красиво упаковали, перевязав покупку ленточкой.
В последнюю очередь девушка заглянула к молочнику и попросила доставить вечером большой кувшин молока, порцию творога и сливки.
Покончив с делами, Агата с некоторым облегчением заспешила домой. Она очень не любила оставлять свою лавку без присмотра.
Чутье ее не обмануло. Салли, полулежа на прилавке, любезничала с каким-то долговязым чучелом, пока его дружки обчищали корзинки с мелочным товаром.
– Стоять! – ведьма появилась в дверях очень вовремя – местная шпана уже набила карманы леденцами, маленькими пакетиками с масками для лица и кусочками ореховой нуги.
Один хлопок по косяку, и выйти из лавки не удалось никому. Агата мысленно себя похвалила – хорошую защиту ей поставил Криспин. Еще ведь ныл и сомневался, что ведьме понадобится защита магическая, да еще внутри.
– Ну что, соколики? Выворачиваем карманы и платим компенсацию за попорченный товар? Или я зову лейтенанта? – поинтересовалась ведьма, глядя на безуспешные попытки воришек вырваться из лавки.
Салли, глупая девчонка, застыла соляным столбом, глядя, как любезный кавалер ломится прочь вместе с дружками.
Лейтенанта шпана боялась, поэтому в итоге они вывернули карманы, возвращая на место украденное, а заодно и все медяки оставили в кассе, рассчитываясь за поломанные и помятые сладости.
Едва освобожденные воришки вымелись за порог, Агата вошла в лавку и устало сказала рыдающей Салли:
– Иди домой. Следующую неделю работаешь без жалования, или я ищу тебе замену.
Жалобно всхлипывая, девчонка убежала, а ведьма тяжело вздохнула. За минувший год эта помощница был шестой или седьмой по счету. Едва она открыла лавку, соседи начали приводить своих дочерей и племянниц в надежде пристроить подросших девиц на бойкое место до замужества. Одна расколотила несколько дорогих сосудов для зелий. Другая щелкала семечки и ссыпала шелуху под прилавок. Третья без затей таскала из кассы деньги, а потом страшно удивлялась, когда покрылась коростой от лба до пяток. Теперь и эта провинилась, а замены ей, скорее всего, не найти. По городку уже поползли слухи о том, что работа у ведьмы опасна.
Проводив Салли взглядом, Агата взялась за веник и тряпку. Воришки умудрились натащить с собой грязи, да и корзинки с товаром снесли на пол, так что если сразу не собрать и не подмести, через часок придется все мыть и проводить магическую уборку, ведь в лавке ведьмы даже леденцы имели магическую начинку.
Закончив с полом, девушка протерла прилавок и полки, то и дело поглядывая на улицу. Сегодня покупатели в лавку не спешили. Бывали такие тихие дни. Вот если бы тут была Салли, Агата оставила бы ее за прилавком – скучать и перекладывать леденцы, а сама пошла бы в лабораторию… Вздохнув, ведьма заперла лавку, вывесив на дверь колокольчик. Если покупатели все же явятся – позвонят, а ей нужно приготовить к вечеру кое-какие зелья.
Глава 6
Криспин явился на закате. Постучал в заднюю дверь и широко улыбнулся сердитой Агате:
– Мы здесь! Как договаривались.
– Ты сказал? – ведьма бросила короткий взгляд на смуглого темноволосого мужчину в серой невзрачной одежде.
Он совсем не походил на амарастанца. Те предпочитали одежду ярких тонов, да еще богато расшитую золотом.
– Сказал, сказал, – проворчал маг, буквально затаскивая мужчину в дом.
И тут ведьма разглядела, что ее будущий пациент связан! Крепко-накрепко стянут магическими узами! И рот у него тоже заткнут!
– Криспи-ин! – протянула она, не зная, что еще сказать.
– Ну что «Криспин»? – пробурчал боевик. – Ты сама просила ему сказать. Я сказал. Мне надо было отпустить его в Амарастан? Или позволить кинуться на посла и сгореть на месте в огне собственных артефактов?
– Ладно! – Агата подняла руки, останавливая поток речи. – Тащи его наверх. В свободную комнату. Будем проводить обряд.
Маг, хекнув, закинул амарастанца на плечо и, пошатываясь, двинулся к лестнице.
Покупая дом, Агата обратила внимания на комнату, устроенную у северной стены. Традиционно эта стена была самой толстой в доме и не имела окон, чтобы сохранять тепло во время зимних бурь. Вероятно, прежний владелец знал, как дорого стоит топливо вблизи друидских лесов, поэтому между спальней и северной стеной устроил комнату без окон. Возможно, когда-то она была гардеробной или просто кладовой, ведьма покупала дом без обстановки и переделывала его сверху донизу под свои нужды. Так вот в этой комнате ее подкупил ровный каменный пол и отделанные деревом тша стены. Благодаря этому в кладовке всегда поддерживалась одинаковая температура, влажность и звукоизоляция. Дверь заменили по требованию Агаты. Хлипенькую деревянную сменила прочная металлическая, обложенная тем самым деревом тша – и ведьма получила комнату для ритуалов и обрядов, полностью закрытую от внешнего мира.
Теперь маг втащил артефактора в свободную спальню и, повинуясь знаку ведьмы, свалил мужчину на кровать.
– А теперь сядь и подожди, – скомандовала Агата, – ты понадобишься во время обряда.
– Я? Зачем? – возмутился боевик. Он-то надеялся поживиться чем-нибудь на кухне, портальный переход с грузом, равным своему весу, требует много сил.
– Будешь нашему новорожденному папенькой! – отмахнулась ведьма.
– Что?
Маг подавился возмущением, глядя на то, как девушка устраивает связанного амарастанца удобнее, потом вытирает платочком выступившие на глазах мужчины слезы и мягким голосом говорит:
– Вам сообщили страшные вести, и боль разрывает вашу душу. У меня нет детей, и я не могу понять всей глубины вашего страдания. Но я могу вам помочь.
Мужчина мрачно сверкнул светлыми глазами, и Агата поняла наконец, почему он не похож на амарастанца. Истинные уроженцы этой южной страны темноглазы, да и волосы у них черные. А этот маг даже смуглым не был – его лицо и руки просто сильно загорели на солнце.
– Да, я могу избавить вас от боли, – ведьма аккуратно сжала руку связанного мага, – помочь начать новую жизнь. Только сначала вы должны проститься со своими девочками…
Лицо артефактора перекосило, из глаз потекли слезы. А ведьма подошла к окну, распахнула его и требовательно повернулась к де Лэйну:
– Как звали жену и дочь моего гостя?
– Малика и Рейна, – буркнул Криспин.
Он уже понял, что собралась делать ведьма, и был этим страшно недоволен. Ведьмы – не некроманты. Они не могут поднять тело или призвать душу, если человек давно умер. Но те, чьи души еще на земле, могут откликнуться на их зов. Но сил этот обряд тянул… Впрочем, Агата дурой не была и сразу выпила бодрящее зелье, вынув флакон из ведьмовского пояса.
– А как его зовут? – девушка кивнула на связанного мага, смотрящего на нее во все глаза.
– Риайн, – нехотя ответил Криспин.
Ведьма подняла руки и заговорила-запела речитативом, призывая духов воздуха услышать ее и передать душам Малики и Рейны приглашение проститься с отцом и мужем.
Петь пришлось долго. Помогая своему призыву, Агата зажгла поминальные свечи, бросила на заранее приготовленную жаровню кусочки ароматных курений, взывала, упрашивая души услышать ее и прийти. И наконец в окно влетели две крупные бабочки – одна темно-вишневая, с траурной каймой на крыльях, вторая светлая, с голубыми глазами-окошками на бледно-коричневом фоне.
Бабочки покружили по комнате и опустились на лицо Риайна. Собрали хоботками его слезы. Трепеща крылышками, прижались к его вискам. Мужчина силился что-то сказать, и Агата попросила Криспина:
– Освободи ему рот.
Маг нехотя махнул рукой, вынимая кляп.
– Девочки мои, – невнятно пробормотал артефактор, и слезы из его глаз побежали быстрее, – как же так?
Агата прислушалась к чему-то
