Слуга вышел, а я подумал о том, вспоминает ли меня иногда Чистый Ручей? Но у меня не было времени придаваться размышлениям, потому что ночи были холодными, и я, как хозяин, должен был позаботиться об огне в очаге. Разведя огонь, я задумчиво смотрел на лепестки пламени, время мчалось мимо меня, и я не бежал ему в след. Из этого состояния меня вывели прибывшие гости.
Я услышал голос принца, который приказывал накормить лошадей и занести подарки. Они привезли с собой сливовое вино, которое, когда его пьешь, вначале вяжет язык, но затем оставляет сладкое послевкусие. Друзья вошли в мой дом, и я вдруг подумал, как все -таки хорошо, что я не один в этот зимний вечер. Мы расселись по кругу, предоставив принцу почетное место у алтаря, и пригласили гейш, с тем, чтобы они развлекали нас своими танцами, беседами, и просто, своим присутствием. Все три были очень умны, красивы и остроумны. Принц был доволен, поэт изливал на нас свои стихи, а чиновник позабыл о списке важных дел, который, как он признался, составил еще утром. Я, поддавшись их веселью, тоже расслабился, и пригубил уже не первый бокал вина. Принц, пользуясь своим положением, и знавший меня лучше других, спросил: «Не хочу ли я завести семью?». Заранее зная ответ, он улыбался, предвкушая последующие шутки и дружеские поддразнивания. Но я огорчил его, сказав: «Нет». «А как же Чистый Ручей?», – открывая все карты, спросил он. Все-то он знает, подумал я и промолчал. Принца такой ответ не устроил, и он потребовал рассказать ему то, что произошло. Я, стараясь казаться невозмутимым, как и положено воину, сообщил, что Чистый Ручей помолвлена с детства с другом их семьи, и через год назначена свадьба. Я признался, что сердце мое разбито. Принц опечалился, и предложил мне использовать свою власть, что бы расторгнуть помолвку. Я, разумеется, отказался. Поднятая тема заставила меня выпить еще пару бокалов вина. И нас, согретых огнем в очаге, вином и ласками гейш, начало понемногу клонить ко сну.
В этот момент весь свет в доме погас. Гости подумали, что это новое развлечение, но мне стало не по себе. Я физически чувствовал, что тьма окружила дом, и зло прячется в ней. Самураи-ниндзя были известны всем, как кровавые убийцы, подчинявшиеся только главе своего клана, который давно враждовал с Императором. Принц был для них лакомой добычей. Я был обязан защитить его, как своего гостя и друга. Я попросил его быть рядом с собой, и снял со стены меч. Меня учили видеть и биться в темноте, и я был уверен в своем Мастерстве, хотя и выпил немало вина этим вечером. Я приказал слуге зажечь свет, но он не отозвался. Вместо этого раздался свист стрел, и я услышал, как тела гостей упали одно за другим. Одна девушка вскрикнула, когда стрела пронзила ей горло. Я прикрывал принца собой, прижимая его к стене. Я принял решение сделать что угодно, но защитить моего господина, как и положено воину. Ниндзя появились из темноты один за другим. Их было всего трое. Каждый был вооружен луком, стрелами, ножом и веревкой. Возможно, они хотели взять принца в плен, но я не мог им этого позволить. Один из них метнул в меня нож, и моя рука, держащая меч, безвольно повисла. Я переложил его в другую руку, которую тут же пронзила стрела. Они бились не по правилам, но все и так знали, что они бандиты. Я изо всех сил держался на ногах, прикрывая принца собой, а они выпускали в меня стрелы одну за другой. Я все стоял и стоял, пока не понял, что уже умер и не смогу ему ни чем помочь. В комнате было темно, но я наблюдал за происходящим, как при свете дня. И лишь когда все закончилось, и Принц был захвачен в плен, я осознал, что это Свет от Бога, который звал меня к себе.
Послесмертие №4
Я умер не протрезвев. Это не самый лучший способ умирать, ибо Душа вынуждена искать отрезвления в будущих жизнях. Она забывает о своей природе, и ей нужен Учитель, что бы пробудиться к ней вновь.
Я был захвачен чувством вины, и это тоже не подарок для Души, ведь считая себя достойными наказания, мы программируем себя на несчастья.
Я поверил, что потерял свое право на любовь и уважение, так как не исполнил свой долг перед Принцем и не заметил, что всей своей жизнью я подавал пример силы духа и верности традициям.
В процессе пересмотра я осознал, что не использовал шанс, данный мне судьбой, и не согласился с предложением Принца устроить мое счастье с Чистым Ручьем. Прими я его, мы бы в тот же момент покинули мой дом, и направились к Ее родителям, что бы договориться о свадьбе, и тем самым, сохранили бы себе жизнь. Но, мое убеждение, что мужчины не заслуживают ничего хорошего, оказалось сильней. Что бы изменить его, я выбрал новую жизнь в теле женщины. Так я хотел научиться любить и принимать сильную половину человечества. Помочь мне снова согласился мой Возлюбленный. Мы договорились встретиться с ним на Земле. Наша встреча не должна была соединить нас на всю жизнь, но подтолкнуть меня идти дальше в своем развитии. Душа Великого Учителя пообещала встретить меня на Земле после нашего расставания и помочь мне пробудиться к знанию о своей истинной природе.
Учитывая мою предыдущую смерть, новая жизнь не обещала быть легкой с самого начала.
Гоа –Турция
Заметки на полях: Если забудешь, я напомню....Взгляни на этот мир цветущий:Душа моя, что в нем блуждает,В восторге не от райских кущей,—От их Творца. Он – созидает!Он – и Любовь, и воплощениеЛюбви в любом цветке и сердце.Он – все, что жаждет восхищения,Он – все, что не подвластно смерти.Его прекрасный лик незримый – На всем, и все – непостижимо.Чем победитьв борьбе с судьбою?Я говорю, Кабир: любовью!
Кабир
Я появилась на свет случайно. Никто меня не ждал и не хотел. Казалось, что Бог решил обделить меня любовью с самого рождения. Родители мечтали о сыне, поэтому с трудом смирившись с моим появлением на свет, воспитывали меня строго, если не сказать жестоко. И вовсе не потому, что они были плохими людьми, а просто потому, что нужда сделала их жизнь невыносимой. Им очень хотелось выдать меня замуж, что бы избавиться от обузы, которой я была для них, но шансов на это было мало, так как мои глаза, словно в насмешку над их планами, смотрели в разные стороны. Я страдала косоглазием, а в нашей местности это считалось дурной приметой. Какой мужчина захочет взять в жены женщину, приносящую несчастье? Из своего детства я запомнила только тяжелую работу по дому, которой стало больше, когда к радости родителей появился мой брат, и бесконечные пляжи Гоа, по которым я ходила каждый день, собирая рыбу, случайно выпавшую из сетей рыбаков. Выполняя рутинную работу, я пела, и все говорили мне, что у меня золотой голос. Отцу даже предлагали продать меня в бродячий цирк, но он, к счастью, сделал другой выбор. Когда мне исполнилось 17 лет, он позвал меня за собой. Мы шли довольно долго, вдоль берега моря, увязая ногами в песке, пока не добрались до соседней деревни, где жили мусульмане. Отец подвел меня к белому шатру, у входа в который мужчина в черных одеждах седлал коня. Очевидно, они с отцом были знакомы, потому что всадник не удивился нашему приближению. Он кивнул в знак приветствия и оценивающе посмотрел на меня. Затем, кивнув еще раз, словно соглашаясь с чем-то, неведомым мне, он небрежно отсыпал отцу горсть монет. Мой родитель судорожно зажал деньги в кулаке, а затем с горечью сообщил мне, что теперь этот мужчина мой господин. Так я была продана в рабство. Уходя, отец вместо прощания сказал: «Я надеюсь, что ты принесешь им несчастье, дочка!». Он не любил приверженцев Аллаха, в нашем доме всегда молились индуистским Богам, и тот факт, что мужчина не знал нашего языка, позволил отцу, никогда не отличавшемуся смелостью, произнести свое проклятье вслух. Ничего не подозревающий всадник жестами приказал мне сесть за ним на коня. Мы отправились в путь.
Мне было весело. Незнакомец, за которого я крепко держалась, пока мы скакали навстречу неизвестности, наверное, думал, что я плачу навзрыд, а я смеялась. Все что угодно было лучше, чем предательство и равнодушие родителей. Ветер шумел у меня в ушах, забивая их песком, я почти падала с лошади, так как никогда до этого не ездила верхом. Мне было страшно от криков мусульманина, который подгонял своего скакуна, но при всем при этом моя душа пела, радуясь, что я вырвалась на свободу и открылась бесконечному и большому миру.
Дорога наша была не долгой, и вскоре мусульманин привез меня к каравану верблюдов. Там он помог мне слезть с коня, и передал подошедшему к нему толстому, коренастому евнуху. Тот, переваливаясь с ноги на ногу, неспешно отвел меня в шатер, в котором было уже сорок девушек. Они окружили меня, приветствуя, и с интересом разглядывали. Все они были очень красивы, каждая своей неповторимой красотой. Видимо решив, что я не соперница им, они отнеслись ко мне дружелюбно и объяснили, что мы куплены для турецкого султана и всех нас скоро повезут в его дворец. Там мы должны стать служанками его жен или, если повезет, его наложницами. Получить место в гареме мечтала каждая, но только наиболее удачливые имели шанс попасть туда. По всеобщему мнению, мне из-за моих глаз рассчитывать на везение не приходилось. Я не стала спорить с ними, хотя мое сердце ясно подсказывало мне, что все будет так, как я захочу. А мне сразу захотелось попасть во дворец, встретить там султана, и стать ему женой. Конечно, никому я об этом не сказала, иначе бы меня подняли на смех. Вместо этого я улыбнулась и попросила показать мне место, где я могу лечь спать чтобы отдохнуть с дороги. Мне досталась подстилка возле самого входа, так как я была последняя кого доставили в шатер. На следующий день мы отправились в путь.
