Смысл был прост, как и название – заключенный отграничивался от окружающего мира. Полностью. Из доступных развлечений – только книги старинных изданий. И то, чтобы человек просто не сошел с ума. Контакта с чем-то за пределами камеры не было, это обеспечивалось особой конструкцией камеры. Многослойные полимерные стены исключали проникновение любого звука извне. Жесткий режим обслуживающего персонала не позволял общаться с заключенным. Постоянное однообразие и одиночество делали человека куда более сговорчивым с правительством по окончании заключения.
Но из всего этого вытекала довольно значительная стоимость пребывания. Именно поэтому к изоляции приговаривали только очень небольшой процент осужденных. А на такой длительный срок – всего одного.
Глава 4
Полдень приближался с тягостной неотвратимостью. С утра не было ни облачка, ветер тоже себя не проявлял. Солнце тянулось всё выше к центру синего неба. Хоть на дворе и стояла ранняя осень, казалось, что по жаре сегодняшний день может дать фору некоторым моментам лета. И хотя пока температура сильно не поднялась, казалось, что в пустыне наступает настоящий зной.
Тюрьма находилась в отдалении от города, окруженная прозрачной пустотой. Хотя, фактически, это место не являлось традиционной пустыней. Если посмотреть с достаточной высоты, то было видно, что эта голая плешь на поверхности земли имеет почти идеальную круглую форму. Создан это пустырь был лишь для одной цели – постройки тюрьмы особого режима, одной из немногих, где начали появляться первые камеры для изоляции.
Из унылого пейзажа в глаза бросалась только старая двухполосная дорога, проходившая почти прямой линией к воротам тюрьмы. Кроме неё, вокруг даже не за что было зацепиться взгляду. Никаких построек, никаких, даже самых маленьких деревьев. Только низкая редкая трава и колючий кустарник. Пустота здесь поддерживалась тоже искусственно – у стрелков на вышках должна быть прямая видимость на значительном расстоянии, на случай побега кого-то из заключенных.
Максим добрался до тюрьмы довольно быстро, учитывая, что перед поездкой он заехал отметиться в редакцию. Там еще никого не было, четверг всегда был днём поблажек, никто не приходил на работу ровно к девяти. Он взял ключи от машины у охранника, расписался за них и вышел.
Дорога заняла не больше двух часов. Но Максиму уже становилось жарко. То ли осеннее солнце палило с особой жестокостью, то ли он оделся теплее, чем следовало. А может, причиной было нешуточное волнение. Предыдущую ночью он почти не спал, пытался представить себе, как пойдёт разговор, о чём следует спрашивать заключенного. А вдруг бы он внезапно потерял интерес к разговору, и Максим вернулся бы в редакцию ни с чем? И как стоит себя вести? Сможет ли Шлыков понять, что репортер еще зеленый и неопытный? И повлияет ли это на интервью?
Но, хоть он и мало спал, усталости как не бывало, мандраж только усиливался. Он доехал до ворот тюрьмы и припарковался на небольшой стоянке, чуть в стороне. Стоянка эта была небольшая, но даже более чем на половину пустовала. Несколько машин стояло то там, то тут: видимо, это машины сотрудников, которые приезжает сюда на работу.
Он остановился, заглушил двигатель. Открыл дверь, и лицо обдало потоком прохладного воздуха. Теперь, в сравнении, Максим понял, что в салоне машины просто было слишком жарко от палящего солнца. Ведь он ехал с закрытыми окнами, и кондиционер не включал. Не об этом были его мысли.
Он посидел еще пару минут, освежая голову и приводя мысли в порядок. Потом достал с заднего сиденья свою сумку, проверил содержимое. Документы, карандаш, блокнот, диктофон. Ключи от дома, проездной на метро. Ничего больше ему сегодня не пригодится. Он посидел еще несколько минут, потом вышел, запер машину и двинулся к воротам тюрьмы.
***
Максим двигался по направлению к воротам. Он не знал, но уже сейчас за ним наблюдали. В самой дальней части автомобильной стоянки был припаркован серый неприметный седан с затемненными стеклами. В нем на передних сиденьях были двое мужчин. Лица их не выражали эмоций, они не разговаривали между собой, не занимались посторонними делами. Оба неотрывно следили за молодым человеком. Когда Максим прошел уже половину расстояния, тишину вдруг нарушил голос того, что был за рулём.
– Проверь, никто ли его не ведёт? – распорядился он тихим голосом без эмоций.
Второй еле заметно кивнул и вновь уставился в спину идущего репортёра. Но взгляд его уже был другим. Он не выражал ничего, и был направлен одновременно на Максима и куда-то в пустоту. Прошло несколько долгих секунд, казалось, что застыло время.
Внезапно идущая далеко впереди фигура потеряла равновесие, споткнулась и растянулась на асфальте, нелепо раскинув руки. Он какое-то время барахтался в пыли, потом поднялся на ноги и двинулся дальше, оглядываясь по сторонам и теперь уже более внимательно смотря под ноги.
Взгляд пассажира седана вновь стал вполне человеческим. Он отвел глаза от своей цели, несколько раз моргнул, будто после попавшей пылинки: – Нет, я ничего странного не ощущаю. Похоже, он до сих пор ничего не знает и не догадывается. Иначе мне бы не удалось его так легко повалить.
– Тогда будем ждать. – ответил первый и откинулся на спинку кресла.
***
Здание тюрьмы находилось на небольшом отдалении от парковки. Со стороны могло показаться, что это не что иное, как неприступная крепость, возведенная уже в нашем веке. Высокие стены были украшены линиями колючей проволоки, с пропущенным по ним электрическим током. По углам стен располагались башни дозорных, которые несли свою службу днём и ночью. И как в древности, охраняли от опасности. Только в нашем времени опасности заключались внутри.
Стены казались гладкими на всём протяжении, их не прерывали ни промежуточные столбы, ни бойницы, ни двери или ворота. Поверхность их нарушалась только немного выступающими наружу глазками камер наружного наблюдения. Они были развешаны на небольшом расстоянии, чтобы каждая из них своим сферическим оком охватывала двух ближайших соседок. Лишь в области ворот камеры были более традиционной формы, видимо, чтобы не искажалось изображение. Для более тщательного наблюдения за визитёрами.
Максим неторопливым шагом приближался к воротам. При ближайшем рассмотрении они оказались куда внушительнее, чем казалось издалека. Это была огромная створка, высотой в несколько метров, которая не открывалась, как дверь, а откатывалась в сторону, исчезая в недрах стены. Степень открытия контролировалась кем-то из охраны, в глубинах этого сооружения. При необходимости, просвет ворот мог открыться настолько, что в него могли бы въехать сразу пара автобусов.
Поверхность ворот тоже была гладкой почти на всём своём протяжении, за исключением левого нижнего угла: здесь было вырезано небольшое смотровое окно. С виду хрупкое, оно было выполнено из многослойного стеклопластика, способное выдержать попадание гранатомёта. Рядом с ним, чуть ниже, располагался динамик и микрофон для связи. Никакого звонка не было, за входом наблюдали круглосуточно и вызывать охрану не было необходимости – о госте уже знали заранее. Максим двинулся к окошку.
Проделав половину пути, он вдруг почувствовал себя неуютно. Что это было, он объяснить не мог, просто появилось ощущение тяжелого колючего взгляда в затылок. Он продолжил идти вперёд, но внезапно одна его нога перестала слушаться, зацепилась за другую, и он полетел прямо на пыльный асфальт, едва успев выставить перед собой руки. Он еще секунду лежал без движения, прислушиваясь к своему организму, но то неприятное чувство пропало. Максим убедился, что нигде ничего не сломано, и только потом встал на ноги. Несколько раз хлопнув по брюкам, он отряхнул насевшую на них пыль и быстро осмотрелся. Никого кругом не было, кроме холодных взглядов камер.
«Это всё нервы» – решим Максим, и продолжил своё движение к воротам.
Подойдя к окошку, он остановился, не зная, что делать. Секунду спустя на другой стороне стекла появилось суровое лицо охранника. Короткая стрижка, низкий лоб, широкие скулы. Холодный оценивающий взгляд.
– Предъявите документы, пожалуйста – вежливо, но твёрдо попросил-потребовал голос из динамика. Вместе с этим Максим видел, как двигается рот мужчины.
Он достал из сумки удостоверение, приложил его к стеклу.
Охранник внимательно изучил всё написанное, сверил лицо Максима с фотографией, затем коротко спросил: – Цель визита?
– Посетитель. К Ивану Шлыкову.
Человек на другой стороне стекла поднёс ближе к глазам список разрешенных посетителей.
– Да, есть. Отойдите на шаг назад, я открою ворота.
Изнутри стены раздался тихий низкий шум, похожий на гул двигателей. Створка медленно поползла в сторону, открывая перед Максимом узкий проход.
