— Ой, не обращай на него внимания. Он был учеником твоего отца. Он, похоже, тоже не может его отпустить. Это ужасно печально. Я понимаю вас обоих.
Я всё ещё ощущала молчаливое присутствие Расмуса у себя за спиной. У меня в животе появилось мрачное и холодное чувство, словно я проглотила кусок льда.
— Учеником? И чему же он учился? Гостиничному менеджменту?
Насколько я знала, мой отец не управлял гостиницей, а только придумал концепцию и был одним из владельцев.
— Нура, почему бы тебе не взглянуть, — сказал Эйро терпеливым тоном и кивнул в сторону гроба. — Чтобы успокоить нашу дорогую Ханну.
Нура сдержанно мне улыбнулась, и когда она прошла мимо меня, воздух наполнился таким сильным гнилостным запахом, что меня чуть не начало тошнить.
«Не смотри, — сказала я себе. — Не отводи глаз от Эйро».
В ответ Эйро одарил меня полуулыбкой, которая показалась мне более чем хитрой, словно он прочитал мои мысли и знал, что я всё равно проиграю. Проиграю в чём? Я не знала. Кусок льда у меня в животе увеличился и приобрел острые края.
Я услышала, как Нура слегка усмехнулась у меня за спиной.
— Ох, Ханна. Он здесь, и выглядит таким умиротворённым. Он обрёл покой, разве ты не понимаешь? Иди, посмотри.
Эйро впился в меня взглядом, и я начала колебаться.
— Правда? — спросила я. — Расмус? — добавила я, желая услышать от него подтверждение. — Он, и правда, там?
Но меня встретила тишина. Почему Расмус ничего не отвечал? Он так отчаянно хотел, чтобы я уехала отсюда, а теперь просто замолк?
— Он обрёл покой, и тебе тоже надо успокоиться, — сказала Нура. — Подойди и взгляни, Ханна. Взгляни на своего дорогого отца.
Я с трудом смогла сглотнуть подступивший к горлу комок. Мне показалось, что моё тело начало неконтролируемо трястись, и я никак не могла это остановить.
Я повернулась, разорвав зрительный контакт с Эйро. Моё тело словно почувствовало себя освобожденным. Моргнув, я увидела, что Расмус исчез. То есть совсем исчез. Но прежде чем я успела задаться вопросом, как это вообще было возможно, я увидела Нуру, которая заглядывала в гроб.
И в этом гробу я увидела своего отца.
У меня отвисла челюсть, и вместе с чувством сокрушительной печали меня накрыло чувство замешательства из-за того, что я так сильно я тронулась умом, что даже не заметила его.
Это был он.
— Папа! — выкрикнула я и кинулась к гробу, но Нура встала у меня на пути.
Слёзы сами потекли у меня по лицу, когда я посмотрела вниз на бездыханное тело своего отца. Это был он, на самом деле он. Начиная с его седой бороды, крючковатого носа, который он называл клювом, и, заканчивая упрямой бороздкой между седыми бровями, которая придавала ему такой вид, словно он продолжал хмуриться и после смерти…
— Папа, — снова сказала я.
Мой голос прозвучал хрипло и сломлено, и я почувствовала, что горе, которое, как мне казалось, я уже познала, горе, с которым, как мне казалось, я уже подружилась, и которое придавило меня, словно бетонная плита, снова видоизменилось. Оно стало глубже, мощнее, и оно разрывало мою душу на крошечные кусочки, которые нельзя уже было собрать.
Я хотела коснуться его, но я боялась, что он окажется холодным и не будет похож на самого себя. Я склонилась над его лицом и попыталась запомнить все детали. Прошло уже столько времени с тех пор, как я видела его в последний раз, и все же он совсем не изменился. Он словно вообще не постарел. Он словно даже не был мертв, а просто отдыхал, просто спал.
— Я тебя люблю, — прошептала я ему, и слёзы начали падать с моего лица на его кожу. — Прости, что недостаточно часто это говорила. Мне следовало делать это чаще. Мне следовало чаще звонить, чаще бывать здесь, мне следовало приезжать к тебе сразу же, как у меня появлялась такая возможность, и мне жаль. Мне жаль, что я откладывала все это. Откладывала тебя на потом. Я думала, что у нас ещё есть время. Я, правда, думала, что у нас ещё есть время… но у нас его не было. Не было. И вот ты ушёл. Ты ушёл.
Из моих глаз потекло ещё больше слёз, которые начали падать на его лицо. Дрожащими руками я попыталась стереть их, но прежде чем я успела это сделать, его кожа словно сдвинулась под одной из капель. Я застыла и уставилась на него округлившимися глазами. Его кожа как будто начала деформироваться и сиять, а после стала прозрачной, и я была готова поклясться, что увидела что-то под ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И это что-то двигалось.
Это было похоже на… лицо кого-то другого.
Я потрясла головой, пытаясь избавиться от этого видения, потому что у меня, должно быть, опять были галлюцинации.
Но затем я заметила какое-то шевеление, и нос моего отца начал рассыпаться у меня на глазах. Он почернел, и словно начал гнить.
Его глаза раскрылись.
И он уставился прямо на меня.
Крик застрял у меня в горле.
Потому что это были не глаза моего отца.
Это были глаза Расмуса.
— Беги! — раздался голос Расмуса из открытого рта моего отца, который почернел, превратившись в гнилостную массу, и из него начали выпадать зубы.
Я закричала. Меня охватила настоящая паника. Я развернулась и приготовилась бежать, потому что именно это мне, кажется, и следовало сейчас сделать. Это был не мой отец. Я не знала, что это вообще было такое, но мне надо было убраться отсюда как можно дальше.
Но Нура уже стояла у меня за спиной, прижавшись своим телом ко мне. Она схватила меня за шею, не давая мне развернуться, и с силой сдавила рукой моё горло.
Я не могла дышать. Я начала сопротивляться. Для такой пожилой дамы она была зверски сильной, а её запах стал ещё более резким. На какое-то мгновение я почувствовала, что готова сдаться, словно чей-то голос внутри меня, который мне не принадлежал, сказал мне, что всё кончено.
Но затем мне удалось побороть его, я вспомнила, кто я такая и что я умею. Все те знания, полученные на тренировках, лавиной обрушились на меня. Включая самый базовый приём самообороны, когда я резко отвожу локоть назад и бью во все доступные места. Мне не удалось ослабить хватку Нуры, как я на то надеялась, но она застонала и сдвинулась, что дало мне возможность принять широкую стойку и перекинуть её через голову.
Сделав сальто, она приземлилась прямо на гроб, сбив его с постамента, и на какое-то мгновение я с ужасом представила, как тело моего отца выскальзывает из него, но мой ужас прошёл, как только я увидела встающего на ноги Расмуса.
— Беги на улицу! — крикнул он мне и попытался толкнуть Нуру, которая начала тянуть его вниз.
Я развернулась и увидела приближающегося ко мне Эйро. Он был крупным мужчиной, а его глаза были такими черными, что у них как будто отсутствовала радужка. Не знаю, было ли это моё воображение или что-то ещё, но я почему-то поверила, что на его вытянутой руке были когти, а сквозь волосы на его голове начали проступать рога. Я припала к земле, оттолкнулась руками от пола и проскользнула у него между ног, в то время как он попытался схватить меня.
Его когти скользнули по моему затылку, срезав прядь волос. И вот я уже снова была на ногах и, выбежав из комнаты, побежала мимо зоны отдыха и столовой. Я хотела закричать в страхе, громко позвать на помощь, но я сомневалась, что кто-то мог мне сейчас помочь.
Завернув за угол в фойе, я почувствовала присутствие Эйро у себя за спиной, он был всё ближе и ближе, но я не смела оглянуться и посмотреть на него. Я почти добежала до входной двери, как вдруг почувствовала, как мою спину резко обдало холодом, словно позади меня открылась какая-то дверь. В отражении стекла я увидела белую стену, а воздух в фойе как будто замёрз.
Я ударила руками в дверь, она открылась, и я продолжила бежать. Из-за минусовой температуры воздух у меня в лёгких замерз, а глаза начало щипать. К счастью на мне были сапоги, но я сама была в одном свитере, так как моё пальто осталось в номере. Скоро я должна была замерзнуть насмерть, если бы не нашла укрытие или кого-то, кто мог бы мне помочь.
