Внимательно изучив перечень товаров, предлагаемых Куллом на продажу, Карб после непродолжительных размышлений назвал свою цену. Немного поторговавшись, атлант согласился. Ведь никто другой ему больше все равно бы не предложил.
Уладив таким образом все дела, он уже собрался уходить, когда Карб предложил ему выпить стаканчик вина и обмыть удачную для обоих сделку. Не видя причин отказываться, тот согласился.
Вино на золотом подносе им принесла совсем юная рабыня удивительной красоты, такой, что сделала бы честь гарему любого из известных властителей: стройная, гибкая фигура, чудные белокурые волосы, водопадом ниспадающие на точеные плечи, не уступающие белизной мрамору… В общем, от одного взгляда на такое совершенство было невозможно разом не позабыть обо всем на свете.
Почти против воли, Кулл засмотрелся на девушку. Да и та, едва заметив атланта, не могла отвести от него взгляд. Что ее к этому побудило? Догадаться никакого труда не составляло. Кулл был весьма видным мужчиной, который нравился многим женщинам… И все бы ничего, не случись в следующий момент с девушкой серьезной неприятности.
Засмотревшись на Кулла, она неожиданно споткнулась прямо на ровном месте, выронив поднос. Добрая пинта вина из двух золотых чаш и кувшина вылилась на чудесный дорогой ковер турийской работы. Что тут началось…
Раздосадованный порчей ковра, толстяк Карб набросился с кулаками на несчастную девушку, изрыгая при этом потоки отборных проклятий.
Сам Кулл оказался в весьма щекотливой ситуации. По всем здешним законам, он должен был оставаться в стороне и ни во что не вмешиваться. Карб имел право делать со своей рабыней все, что хотел. И поначалу атлант так и собирался поступить. Однако, видя слезы на щеках девушки, слыша ее стоны и плач от побоев, варвар не сдержался. Ведь когда-то атлант и сам побывал в шкуре раба и на всю оставшуюся жизнь запомнил, каково это — принадлежать кому-то, словно ты не человек, а вещь или бессловесное животное. Так или иначе, но Кулл, пусть и не без колебаний, все же решился вступиться за несчастную рабыню.
— Послушай, Карб, — обратился он к перекупщику. — Оставь эту малышку в покое, а я возмещу тебе потерю ковра, сколько бы тот ни стоил.
— Ты это серьезно? — изумился тот. — Я, часом, не ослышался?
— Нет, не ослышался, — решительно подтвердил атлант.
— Что ж, ладно, — охотно согласился толстяк. — Идет.
Будучи прирожденным торгашом, он старался нигде и ни в чем не упускать выгоды, особенно если та сама шла к нему в руки.
— Это бесполезно, добрый господин, — неожиданно заговорила с Куллом девушка. — Ты только зря потратишь свои деньги. Он потом все равно изобьет меня до полусмерти, а после отдаст на потеху охранникам. Он всегда так наказывает провинившихся рабынь.
— Заткнись, ты, стерва! — взревел Карб, для пущей убедительности сопровождая каждое свое слово увесистой оплеухой. — Как смеешь ты, ничтожество, возводить бессовестную клевету на своего господина и благодетеля?! Да и еще в присутствии столь уважаемого мною капитана Кулла! За это я прикажу тотчас отвезти тебя подальше в море и живьем скормить акулам!
С трудом сдерживая вулканом клокочущий гнев Кулл обратился к толстяку-перекупщику:
— Послушай, Карб. У меня есть для тебя выгодное предложение, на которое ты наверняка согласишься. Отдай мне эту девушку, а я заплачу за нее вдвое больше того, чем она обошлась тебе самому.
Совсем не обязательно быть купцом, чтобы по достоинству оценить предложение атланта. Эта сделка сулила немалый барыш, от которого отказаться было бы просто глупо. Тем не менее, Карб явно колебался.
— Ты слишком добрый и отзывчивый человек для капитана пиратов, — после непродолжительного молчания промолвил Карб. — Трудно даже поверить в такое.
— У каждого человека свои странности, — небрежно отмахнулся от его слов атлант. — И я не исключение.
Куллу не хотелось пускаться в продолжительные разъяснения.
— Ну? — вместо этого спросил он. — Согласен?
— Ты очень странный парень — снова повторил толстяк. — И честно признаться, нравишься мне все больше и больше.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил ему атлант.
— И мой ответ не заставит себя ждать, — пообещал Карб. — Я прожил длинную и очень непростую жизнь. Всякое повидал. Однако такие, как ты, к сожалению, мне не попадались. Странное дело. Смотрю на тебя и удивляюсь. Этот проклятый мир, в котором мы все вынуждены жить, уже не кажется мне таким пропащим, как раньше, раз в нем существуют такие, кто печется не только о себе самом. Чудеса! Что же касается девчонки, скажу тебе так. Коли она так тебе приглянулась, то бери ее себе. Она твоя. И никаких денег мне за нее не надо. Пусть она будет моим подарком, в знак глубочайшего уважения, которое я к тебе испытываю.
Услыхав столь небывалые для перекупщика речи, Кулл поначалу подумал, что тот шутит. Однако Карб говорил вполне серьезно.
— Кажется, теперь настал мой черед удивляться, — молвил наконец Кулл. — Честно признаться, я был готов услышать от тебя все, что угодно, но не такое. Ты серьезно отказываешься от денег за рабыню?
— Вполне, — подтвердил толстяк.
— Уж и не знаю, здоров ли ты? Или может пьян? Почему ты, купец, отказываешься брать плату за свой товар?
На что Карб, хитро прищурившись, ответил: — В ответ я могу привести твои собственные слова. У всякого человека есть свои странности. Можешь пока удовольствоваться этим. Честно сказать, никакого другого ответа на твой вопрос у меня все равно нет.
Ну что тут скажешь? Куллу не оставалось ничего иного, как только поблагодарить Карба за столь щедрый дар. Вскоре вместе с подаренной ему рабыней он отправился к себе на корабль. Там он задержался ненадолго, чтобы поручить вахтенному матросу как следует позаботиться о девушке, которой в этот день сильно досталось от ее бывшего хозяина.
Глава вторая
Уже давно перевалило за полдень. Кулл в последний раз оглянулся на море. Небольшой одномачтовый кораблик только что показался из-за скал и направился к причалу. Кроме него и галеры Кулла, в бухте уже стояло с десяток кораблей. Дуур-Жад гудел от шумной гульбы вываливших на берег команд. Многочисленные таверны, где можно было не только хорошо выпить, но и подцепить согласную на все красотку, ломились от наплыва многочисленных желающих повеселиться, и в бездонные карманы кабатчиков полноводными ручейками потекло золото, купленное кровью.
По улицам, прожаренным горячими лучами, горланя разудалые песни, шатались в обнимку целые толпы весельчаков, которые, казалось, задались целью как можно скорее опустошить тяжелые кошельки. Девицы всех мастей и оттенков кожи, торговцы и кабатчики, объединившись в настоящие стаи хищников, с неправдоподобной легкостью освобождали пиратов от выручки за награбленное. Впрочем, интересы сторон здесь полностью совпадали.
