Александр Шапочкин, Алексей Широков
Фаворитки
© Александр Шапочкин, Алексей Широков, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Глава 1
Проснувшись, я не сразу открыл глаза, не желая вновь увидеть над головой белый потолок своей комнаты в общаге, словно бы в насмешку рассечённый на две части волнистой линией небольшого уступка. Наверное, дизайнер интерьера посчитал, что подобные изыски придутся жильцам по вкусу, однако лично меня эта неровная поверхность, которую приходилось видеть каждое утро, – всегда раздражала. Хотя вру. Причину я знал абсолютно точно. Просто мне очень хотелось бы утром проснуться под совсем другим потолком, но – не судьба. Да и вообще «хорошего понемножку».
Несмотря на то, что произошло между мной и Ниной в номере клуба «Регалия», ни о какой совместной жизни не могло быть и речи. По крайней мере, пока. Её императорскому высочеству цесаревне Нине Святославовне, даже несмотря на то, что в колледже она находилась вроде бы как инкогнито и носила фамилию Весомовой, перешедшую к ней от бабушки со стороны матери, вместе с потомственным титулом, приходилось вести себя в рамках определённых приличий. Придерживаться которых и ей и мне с каждым днём становилось всё труднее, однако высокое положение обязывало.
И тем не менее за прошедшие пару недель мы таки уединялись раза два, ну – может быть три. Если, конечно, считать тот случай в десантном отсеке «Карателя», куда Нинка со сверкающими глазами и покрасневшим лицом затащила меня позавчера, когда я подвозил её из колледжа домой. Я ещё поначалу не понял, зачем она велела припарковаться в одном из тихих двориков учительских таунхаусов, в это время дня обычно пустовавших.
– Проснулся уже? – полный энтузиазма голос заставил меня приоткрыть один глаз и покоситься на его обладателя, тощего паренька, сидевшего в одних боксёрах и майке-алкоголичке за компом, принадлежавшим когда-то Андре. – Чаю будешь?
– Я опять стонал во сне? – спросил я своего нового соседа.
С тех пор как моя рыжая подруга официально превратилась из паренька Андре в Андриану, зарезервированное под неё место немедленно освободили и ко мне подселили очередное недоразумение. Звали его Егор Дубный и, в отличие от большинства местных детишек, он был таким же простолюдином, как и я. Сыном сержанта морской пехоты Его Императорского Величества Черноморского флота. В прошлом году он занял третье место на Общеимперской юношеской олимпиаде магических искусств, а в качестве приза выбрал обучение в Колледже Первой лиги. Первые пару месяцев парень жил в нашей же общаге, но на два этажа выше, но не смог поладить со своим соседом, а потому, когда Ле Жак был официально отчислен из колледжа, их быстренько расселили.
М-да… Ле Жак, Ле Жак. Судьба этой семьи оказалась печальна. Жан-Клод, по приезду на Лубянку быстро потерявший весь свой гонор и спесь, давал показания следователям, и они там нарыли нечто такое, что грозило ему очень и очень большими неприятностями. Ни в чём не повинный, в общем-то, Андре, который, как оказалось, и наркотик «Попаданец» решился попробовать исключительно из желания убежать в «другую реальность» от тирании отца, был помещён в довольно серьёзную ведомственную клинику на полное медицинское обследование, где у него обнаружились проблемы психологического характера. Ну а Андриана…
Моя рыжая соседка звалась теперь Лежакина и значилась Нинкиной фрейлиной-компаньонкой. Под этой фамилией она и числилась ныне в колледже, официально проживая в особняке со своей госпожой. Причём девчонка буквально расцвела, а уж когда она в первый раз появилась на своём факультете в новенькой форме женского кроя, эффект, говорят, был равносилен взорвавшейся бомбе.
– Не, – Егор помотал своей почти чёрной шевелюрой и зевнул. – Ты и вчера спал хорошо, и сегодня. Я же говорил, что «Ловец снов», да ещё и напитанный под самую завязку – сработает. А ты не верил!
– Я привык думать, что это фигня, – я посмотрел на болтающееся над кроватью деревянное кольцо, оплетённое паутиной из ниточек с висюльками и кучей пёрышек. – Всего лишь эзотерический сувенир, который обычно впаривают разным экзальтированным простакам.
– Что недалеко от истины, – улыбнулся парень, вновь поворачиваясь к компу, беря стилус-перо и склоняясь над графическим планшетом. – Весь фокус в том, кто его делает и сколько Сансары содержат в себе нити. Да и как ты сам, наверное, понимаешь, никакие «сны» он не ловит, всего лишь фокусирует канал, вытягивающий из спящего отрицательные эманации.
– Ты что? Всю ночь работал? – спросил я, садясь на кровати.
– Угу, – ответил он, не отрывая взгляд от монитора, на котором в трёхмерном редакторе вращалась злобная морда какого-то монстра. – Дедлайн на носу. Модельку сдавать надо, а у меня из-за занятий ещё и конь не валялся. Сам понимаешь, однажды пропустишь сдачу, потом сто раз подумают, работать ли с тобой дальше.
– На уроки-то пойдёшь? – я начал быстрый комплекс разминочных упражнений, из-за которых Егор был вынужден подвинуться немножко в сторону. – Или сегодня забьёшь?
– Думаю, прогуляю, – секунд через пять ответил мне парень. – Надо выспаться, а потом ещё для местного заказчика халтурку наваять. Сказать по правде, Кузь, дико раздражает необходимость вкалывать на двух работах. Я ж человек по природе своей прогрессивный – то есть ленивый до безобразия.
Минут пять мы молчали. Я перешёл к глубокой тренировке, а Дубный вновь взялся за своего орка, которого он уже почти неделю ваял для какой-то американской виртуально-игровой компании. Именно из-за своей работы, а рисовал он в основном по ночам, Егор и не сумел ужиться со своим предыдущим соседом, которому в силу тонкой душевной организации то мешал спать постоянно включённый монитор, то скрип пера, то ещё что-то.
– Ты, главное, смотри, чтобы тебя преподы потом в оборот не взяли, – произнёс я, выходя из задумчивости.
– Да там всё окей, – он посмотрел на меня и вздохнул, – сегодня у нас история культуры. Целый день Григорович лекции читать будет на тему Хараппанской цивилизации, а я про неё и так много чего знаю. Ну, а если что, у нас в группе принято не только конспекты вести, но и видео делать, а затем на «мыло» всем одногруппникам рассылать. А перед преподом меня отмажут… есть договорённости.
– Так, – сделав последнее движение, от которого по воздуху поплыли алые энергетические линии, плавно вышел в завершающую форму «молящегося» и резко стряхнул с кистей излишки сансары, осыпав искрами полкомнаты. – Я в душ.
– Ты меня когда-нибудь до инфаркта доведёшь! – выдохнул Егор. – Мне каждый раз кажется, что сейчас всё вокруг полыхнёт…
– Это нормально, – ответил я, подхватывая со спинки кровати полотенце. – Ты, как Аколит, просто чувствуешь опасность от резкого сброса энергии, вот тебе и не по себе.
– От такого – любому будет не по себе, – тяжело вздохнул парень и покачал головой. – Мне даже трудно представить, что человек вообще может обладать такими возможностями и при этом быть… ну. Как бы это сказать. Своим в доску, что ли. Пусть даже мы и знакомы без году неделя.
– Много ты обо мне знаешь, – невесело усмехнулся я. – Может быть, я кровавый беспринципный монстр, которому человека убить, что тебе печенку съесть? А хорошим парнем я просто прикидываюсь?
– Ты знаешь, – сосед очень серьёзно посмотрел на меня, – что мой отец – военный.
– Ну…
– Так вот, он об этом обычно говорит точно так же, – Егор взъерошил свои волосы на голове и, помолчав пару секунд, добавил: – Особенно после налётов на перевалочные базы османских работорговцев в одесских лиманах. Там же настоящая жесть творится, эти сволочи и сами сдаваться не желают, знают, что их ждёт, и товар живым отпускать не хотят. А часто ещё бывает так, что где-нибудь пацан с камерой до последнего ныкается, сливая видео в сеть. Его потом монтируют, как надо, и вуаля, – очередное зверское нападение русских на мирную деревушку «пионеров Зоны». Вот так вот!
Парень замолчал, видимо предоставляя мне право самому додумывать то, что он хотел бы ещё сказать, и вновь взялся за работу. Я же в задумчивости подхватил повседневную кадетскую форму и направился в ванную комнату. Не то чтобы я на самом деле считал себя кем-то подобным, просто… последнее время мне очень не нравилось то, с какой лёгкостью умирали от моих рук те, кому не посчастливилось стать моими врагами. И разговор тут вовсе не о том, что происходило это быстро и зачастую излишне кроваво, а о том, что я при этом ровным счётом ничего не чувствовал. Наверное, мне было бы легче, если бы я, как то часто описывается в фэнтези, получал наслаждение от убийств, ну или наоборот, рыдал бы ночами в подушку, вспоминая лица своих жертв и пытаясь найти в них хоть что-то хорошее, дабы ещё сильнее почувствовать свою вину. Тогда бы я точно знал, что вот оно. Пора собираться с духом и стучаться в приветливые двери Кащенко. Но ведь нет… не было ничего подобного.
