заблестели, а под шерстью забегали толпы мурашек. Преображенное на его глазах дерево стало похоже на горящую огнями и блестящую разноцветными стеклами башню, с уходящим под самый потолок шпилем. Дерево радости, как прозвал его кот, манило его на свою вершину, и как только прислуга отвлеклась от елки, и занялась другими делами, король тут же полез в ель. Внутри, дерево оказалось просторным, удобная лестница из веток вела на самый верх, жаль только, что оно не было таким уж радужным, как снаружи. Если раньше оно манило короля, будто призывая его пойти в пушистые объятия, то теперь, когда он полз по его лестнице, оно словно пыталось прогнать котенка, тыкая острыми иглами в бока, спину, живот, всем своим видом, дерево радости говорило Ричарду "убирайся". Но король не из тех, кто привык сдаваться, добравшись почти до самого верха, он вылез наружу, полюбоваться видом. Вид был великолепен, все вокруг, как под лапой – королевское ложе стало меньше, прислуга, смотря на которую обычно приходилось задирать голову вверх, теперь находилась под ним. Почти как когда он лазил по стене, только там и усесться негде и не развернешься никак, а тут вот тебе, пожалуйста, ветка, хоть и колючая, а местами даже липкая. Ричард решил устроиться поудобнее и растянулся на ветке, от чего она пошатнулась и дерево зазвенело. В этот же миг прислуга разом обратила все свое внимание на елку.
– Риччи! – вскрикнула Зимняя, заметив котенка. Ошарашенный кот заерзал по ветке, что-то хрустнуло, и он полетел вниз, пытаясь зацепиться за каждую встретившуюся на пути ветку. Так и не удержавшись на дереве, кот вновь исполнил излюбленный трюк бутерброда под испуганный крик прислуги. На этом его упрямое величество не остановился, позже он забрался на него вновь, а Зимняя только завидев его торчащим из густой хвои, тут же хватала на руки, поэтому Ричард пытался лазить как можно тише. Днем следующего дня, он все же овладел этой хитрой техникой бесшумного и незаметного карабканья по деревьям. Словно ниндзя, крадущийся в ночи, он перелазил с ветки на ветку, пока, наконец, не достиг желанной цели – огромной золотой пики украшавшей макушку ели. Она была такая блестящая, такая красивая, такая … золотая, под стать королю, вот она точно чудесно бы смотрелась на его пушистой голове, жаль только, что размерчик ее был слегка велик для него, почти в два раза выше, такую ему не то что удержать, да и снять было не просто. Ричард сделал несколько отчаянных попыток забрать находку с собой, но та не поддавалась никаким уговорам. Тогда он обхватил ее лапками, и тут он почувствовал необычайную легкость, даже легкое головокружение. Внезапно обнаружив, что дерево стало раскачиваться, котенок еще сильнее вцепился в макушку, но елка не переставала качаться. Игрушки на ней звенели все сильнее, а ветки шуршали и уже ходили ходуном, когда Ричард помыслил слезть по ним обратно.
– Риччи! – раздался довольно строгий голос Зимней. Елка покачнулась еще раз, и всем своим существом завалилась прямо на королевское ложе. Раздался звон и треск стекол, разбившихся о пол игрушек. Некоторые из них оказались крепче и просто покатились по полу к ногам ошарашенной прислуги. Ричард приземлился на свое излюбленное кресло и украдкой поглядывал то на Зимнюю, то на нависшую над ним золотую макушку покорно лежащей елки. В покой вбежали Кухарка с Вестником, началась суета как до этого, когда они все задумали поставить это дерево рядом с его ложе, но на этот раз суета была не такой радужной. Зато его вновь назвали диким, и не раз. Что поделать, если он такой бесстрашный, никакая скромность не укроет истинного смельчака, подумал он, и вспомнив, что хочет есть направился на кухню, пока прислуги возвращали вечно зеленому дереву прежний вид.
Из покоев донесся рев, от которого котенок тут же замер. Рев был очень знаком ему. И хотя он слышал его довольно часто, но все же больше не решался пойти на поводу у своего любопытства и посмотреть на это чудовище, издающее столь страшные звуки. Однажды, будучи совсем маленьким, он, услышав такой же сильный вой, пришел в комнату, откуда он доносился. На ковре, там где король любил почесать свои коготки, стояло нечто большое и издавало этот ужасный звук. У этого нечто был длинный хобот, длиннее, чем у слона. За этот хобот его держала прислуга и водила в разные стороны. Звук был очень громкий и страшный, но король на то и король, что он ничего не боится. Он подошел к чудовищу и потребовал остановить этот шум, но оно, не реагируя на приказы, выло дальше. Тогда кот подошел поближе, пытаясь схватить слонообразного за хобот, но вместо этого, чудище подняло свой хобот от ковра, и направив на короля свою бездонную пасть, схватило беднягу за хвост.
– Отцепись проклятый! – завопил Ричард, пытаясь выбраться.
Перевернув короля на спину, чудовище вцепилось к нему за грудку, засасывая его в свой черный хобот. Испуганный Ричард, что было сил, спихнул его с себя лапами и бросился прочь из комнаты. И с тех пор, когда он слышал этот вой снова, он не раздумывая ни минуты, убегал от него подальше. Кто-то мог бы назвать это трусостью, но сам король называл это правильным решением, ведь если грозит опасность, то ее непременно стоит избежать.
Вот и сейчас, услышав этот жуткий вой, Ричард, как ни в чем не бывало, продолжил есть. Вскоре шум стих, в покоях короля продолжалась суета. Она уже не была такой радостной и волнительной, скорее напряженной. Ричард заглянул внутрь, Кухарка с Зимней приводили в порядок праздничный наряд елки, а Вестник как всегда расселся в королевском ложе, раскрыв перед собой огромную газету. Игрушек на елке стало меньше, некоторые из них были треснуты, а одна ветка дерева неестественно наклонилась вниз. Прислуги крутились вокруг елки, крутили ее саму, перевешивая игрушки со стороны на сторону. Ричард, как вкопанный стоял на пороге, не в силах подойти ближе. Какое-то странное чувство вцепилось в него, не давая свободно дышать. Котенок не понимал, чем оно может быть вызвано, но одно знал точно – взбираться вверх по елке он больше не хочет. Кроме этого щемящего в сердце чувства, у котенка тянуло подмышками, и это продолжалось гораздо дольше всего остального. Кот пытался почесаться, но шерсть в этих местах была слипшейся. Уж кто и мог бы помочь, так это мастер чесалок – Вестник. Ричард забрался к нему на колени, где тот не отрываясь от
