Мертвая Тема… Запрет на слова, которые убивают. Причем убивают именно слова, а не люди, которых они могут оскорбить. Хотя могут убить и люди, в чьем присутствии будет затронута в разговоре Мертвая Тема — никто не желает страдать от чьих-то необдуманных речей… Поразительное явление. Столкнувшись с ним вплотную, я окончательно уверился, что не участвую в публичном шоу, а очутился черт знает где. Солнце, луна, знакомые растения и животные, вполне нормальные, пусть и малоцивилизованные люди — типичная реальность конца позапрошлого века… Если бы не вечный туман на горизонте, еще ряд незначительных странностей, да Ее Величество Мертвая Тема. Возникало чувство, что произнесенные вслух, чужеродные этому миру слова вызывали ярость у духов местной природы и те карали любого, кто оскорблял их неуважением. Поэтому я волей-неволей научился следить за своей речью при людях и придерживать ее в рамках Мертвой Темы. Но благодаря иммунитету Проповедника все же частенько ностальгировал, бранясь наедине с собой привычными «земными» ругательствами и тем самым подвергая себя психологической разгрузке.
Только это все равно не избавляло от жгучего желания излить кому-нибудь душу. А также выяснить, что скрывал за душой, к примеру, тот же маэстро Гвидо — убежден, ему было о чем мне рассказать. Как, вероятно, и каждому, кто топтал дороги туманного мира и вынужден был держать рот на замке, соблюдая суровый кодекс молчания…
В деревенском трактире «Посох пилигрима» было многолюдно — похоже, сюда сбежались от дождя скитальцы со всей округи. Попасть под дождь в Терра Нубладо не являлось слишком крупной неприятностью — благодаря уже упомянутым мной странностям местной воды, промокшая одежда высыхала за считаные минуты прямо на теле, — и все равно, странствовать при непогоде желающих находилось мало.
В этом мире дождь был, пожалуй, главной причиной, объединяющей скитальцев для общения. Хорошая погода способствовала путешествиям, плохая — собирала вольных бродяг под крышами трактиров и постоялых дворов, где тут же стихийно возникали этакие скитальческие мини-конгрессы: бурлила меновая торговля, обсуждались последние новости, праздновались встречи и пропущенные в дороге праздники, рождались новые альянсы единомышленников, заключались пари и разворачивались целые чемпионаты по азартным играм. И если фермеры благодарили силы Баланса только за благоприятную погоду, владельцы трактиров радовались и ливням, и морозам, и буранам, и многодневным туманам, что вынуждали постояльцев подолгу задерживаться на одном месте и кутить, соря деньгами направо и налево.
Сегодняшняя непогода не обещала стать затяжной, однако владельцу «Посоха пилигрима» грех было на нее жаловаться. Шумная и пестрая орава скитальцев гуляла с размахом и ни в чем себе не отказывала. В трактире не оставалось свободных столов, но за некоторыми еще имелись незанятые места. Вновь прибывшему следовало лишь вежливо попросить разрешения у какой-нибудь компании присесть за их стол да угостить сотрапезников выпивкой.
Впрочем, Проповеднику дозволялось не соблюдать такой ритуал. Никто не кинется в драку, если я усядусь рядом с ним на скамью — давно миновали те времена, когда меня еще не узнавали в лицо. Сегодня я мог трапезничать с любой компанией без риска спровоцировать ссору. Кое-кто, конечно, все равно будет недоволен, но дальше демонстративного ухода из-за стола это недовольство не зайдет. И все же я предпочитал выбирать себе соседей, какие хотя бы внешне походили на благородных — в моей посмертной ипостаси общество приличных людей нравилось мне куда больше. Эта «чистоплотность» вызывала протест у негодяя Белкина, ранее не чуравшегося якшаться с любым отребьем, но строгий Проповедник давно дал понять этому мерзавцу, что его время безвозвратно ушло. Надо заметить, что мерзавец возмущался теперь только для вида — он побаивался Проповедника, как побаивается тявкающая шавка свирепого волкодава.
Часть посетителей «Посоха пилигрима» столпилась в углу зала, где за игровым столом разыгрывалась партия в калибрик — так называлась азартная игра, в которой вместо фишек использовались пустые гильзы из-под патронов. В игре могли участвовать до десяти человек за раз. Передавая право хода по кругу, игроки переставляли фишки на игровом поле, разыгрывая незамысловатые тактические комбинации. Играющие начинали партию с маленьких гильзочек от дамских «дыроколов» и по мере прохождения игры заменяли их на все более крупнокалиберные. Выигрывал тот, кто быстрее всех заполучал на руки расклад из пяти массивных гильз от станковой картечницы «саранча».
Калибрик был столь же простым и динамичным, как шашки, к тому же давал возможность играть командами. Поэтому частенько за игровым столом разворачивались нешуточные страсти. На игроков делались ставки, будто на беговых крыс — еще одна местная забава, имевшая массу поклонников. В «Посохе пилигрима» игра тоже проходила бурно, и всяк заглядывающий в трактир не удерживался от соблазна подойти к играющим и поинтересоваться, как движется игровой процесс. После чего многие оставались у игрового стола делать ставки в тотализаторе или дожидаться своей очереди подвигать гильзами.
Проповедник явился исключением из общего правила. В прошлом моя тяга к азартным играм была достаточно сильна, но сегодня она испарилась бесследно вместе с пристрастием к алкоголю. Вероятно, будь распространены в Терра Нубладо карточные игры, я бы не отказывал себе в удовольствии иногда перекинуться в картишки. Но здесь эта забава была не в ходу, а греметь гильзами по столу у меня желания не возникало. Следовало понимать, что карты также принадлежали к Мертвой Теме, хотя каким образом они способствовали Дисбалансу, непонятно. Версию, что в туманном мире они просто не зародились, я даже не рассматривал — говорят, карточные игры существовали уже во времена дремучего рабовладельческого строя.
Я покосился на галдящих в углу игроков и их болельщиков и, не задерживаясь, направился к огню. Страсть как хотелось отогреть продрогшее под дождем тело, а у ближайшего к камину стола как раз обнаружилось свободное местечко.
Появление Проповедника не осталось незамеченным в «Посохе пилигрима». По всей видимости, оно и стало самым ярким событием за последний час. Все, кто находился в зале, оторвались от своих занятий и долго с опаской наблюдали за мной, словно я вошел не один, а притащил за собой на поводке медведя. Даже игроки прекратили двигать фишки и почти минуту следили за моими действиями. Протиравший кружки трактирщик, судя по его вмиг скисшей физиономии, забеспокоился, как бы появление зловещего гостя не вспугнуло чересчур мнительных клиентов. Музыкант, терзающий на крохотной сцене струны потертого пелискара — похожего на кривую гитару музыкального инструмента, — сбился с такта и долго не мог возобновить прерванную мелодию. Даже те, кто хлебнул лишка и уже дремал, уронив головы на столы, зашевелились, потревоженные непривычной тишиной. Я полагал, что в мой адрес непременно последует чей-нибудь псевдоостроумный комментарий, как это случалось в городских трактирах, но желающих самоутвердиться не выискалось — мой промокший и озлобленный вид не располагал к шуткам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
